В КГБ обучали, кроме всего прочего, такому приёму: сначала свести какой-либо текст или ситуацию к одной главной мысли, а потом, взяв её за основу, построить систему выводов, практических шагов и возможных последствий.
Этот сплав дедукции с индукцией становился всё более ценным по мере того, как мир конца 1980-х годов вползал в полосу перемен. Объём аналитических справок для Политбюро уменьшили тогда до одной, а затем и до полстраницы. А где-то в 1991-м приказали умещать «самую суть» в десять строк, отбрасывая всё лишнее (различные «-измы» и другую, как говорили, «лирику»). Надо ли объяснять, что панорама, которая выходила в результате, а главное — подоплёка событий и близко не была похожа на многословную версию. Жаль, что эти бесценные исторические свидетельства, как мне известно, после доклада отправлялись прямиком в печь. Наконец, за несколько месяцев до ГКЧП, шеф, едва скользнув взглядом даже по тех десяти строках, бросал: «Давай одной фразой. И выводы, выводы, выводы». Позже он сознавался, что эти моменты истины помогли ему пробиться сквозь сплошной хаос, а потом и прибрать к рукам заметную часть российского нефтяного бизнеса. В чём же была его принципиальная ошибка? Она лежала в большинстве случаев в области индукции. В отрицании того, что миром управляют не только технологии информации и власти, но и много других вещей, включая такие, которые отбрасывают существование КГБ, шефа и его бизнеса как явлений. Иными словами, всякий метод имеет свои ограничения.
Уверен, что похожими аналитическими навыками владеет и Владимир Путин. Правда, в рамках неоднозначной индивидуальности. Бывшие коллеги со «Штази» составили его психо-функциональный портрет, который достался в наследство немецким федералам. Портрет двойственный: с одной стороны, будущий национальный лидер был дословно «зер гут» в рутинном шпионском менеджменте — умел спланировать, согласовать, обеспечить, «пробить решение» и вовремя отрапортовать; с другой же — «психологически полностью идентифицировал себя с системой». Это, по словам немцев, значило, что на любом месте службы Путин будет воссоздавать комфортные для него командно-административные отношения по образу тех, к которым он привык в КГБ. Радикальные ломки и крутые повороты — не его амплуа. Не Де Голль — резюмировали немцы.
Таким образом, когда остальное человечество билось над вопросом «кто такой мистер Путин?», лукавые немцы знали, что он — идеальная фигура для имперской реставрации. Им уже тогда было понятно, что Северный Кавказ скорее разбомбят в пух и прах вместе с населением, чем отпустят на волю. Вариант решительной разлуки Франции с Алжиром, как при великом антиподе Путина, исключался.
Конечно, и сам путинизм возник не на пустом месте. Внешняя политика Москвы вообще славится наследственностью, можно даже говорить о «замысле генералиссимуса Сталина». Но для короткой статьи это было бы слишком претенциозно. Президент Медведев — прямое и адекватное порождение «системы Путина». Она не только обеспечивает его статус и легитимность, но и диктует нормы и векторы его политического поведения.
При этом пока не видно, чтобы его собственная индивидуальность бросала вызов установившемуся порядку. Только под таким углом стоит оценивать его недавний демарш относительно Украины, как и волну отзывов, которые за ним последовали. Кое-кто, возможно, согласится, что суть послания и всей ситуации приблизительно такова: «Украина не является полностью суверенным государством: эту позицию Кремля разделяет часть её политиков и населения».
Перейдя к «индукции», отметим, что на таком фоне вопрос о вмешательстве в украинскую избирательную кампанию является второстепенным. Президент Ющенко враждебен Москве, прежде всего, не лично, а как олицетворение национального суверенитета, который идёт вразрез с российской внешнеполитической доктриной. Вот, кстати, мой личный, но, кажется, характерный опыт. Я предложил авторитетному киевскому издательству рукопись моих воспоминаний и размышлений о перипетиях Холодной войны, распаде СССР и становлении постсоветского режима в России. Издательство признало проект интересным, но сообщило, что опубликовать такую книгу можно было бы только при наличии «рецензии из Москвы». Конечно, у издательства могут быть свои приоритеты в отношениях с российскими партнёрами, и ему приходится действовать с оглядкой на это. Но в других странах, где издатели тоже ценят свои международные связи, реакция была совсем иной.
Почувствуйте разницу
Украинскому политическому классу и избирателям фактически предлагают «сдать» гаранта нынешней Конституции, «одуматься» (учитывая тяжёлое положение экономики, туманность перспектив вступления в ЕС и НАТО и тому подобное) и открыться для более активного сближения с «братской» Россией. А иначе?.. Иначе Украина окажется лицом к лицу не только с новыми посланиями из Москвы, но и с серией конкретных планов и акций. Среди них, как известно, провозглашение самочинной борьбы (любыми способами!) с проявлениями «неонацизма» на просторах бывшего СССР; кампания многоаспектной дискредитации Украины; реабилитация Сталина и СССР в официальной истории и пропаганде; реинтеграционная инициатива РПЦ МП; подготовка армии к наступательным операциям в ближнем зарубежье; законопроект о военных операциях за рубежом; спекуляции относительно соблюдения сроков вывода ЧФ из Севастополя и др.
Это значит, что Москва имеет для Украины (и всего постсоветского пространства) не только советско-сталинскую политическую доктрину, но и проистекающую из неё стратегию, которая последовательно воплощается в жизнь. Есть ли у Украины адекватный ответ? Подозреваю, что на сегодня это вопрос риторический. Говорят, что Путин только хотел протолкнуть послом в Киев свою креатуру и бизнес-партнёра Зурабова в обход Медведева — вот Медведев и отреагировал задержкой назначения посла, одновременно облаяв Украину и её лидеров. Это неплохая «утка» — красивая и правдоподобная. Все готовы (а главное, профессионально подготовлены!) в который раз обсудить «Газпром», Фирташа и Могилёвича. На самом деле, если между Медведевым и Путиным и есть соперничество, то, в основном, за степень взаимопонимания с российскими силовиками во главе с Генштабом. Такова реальная система российской власти, которая сложилась в результате войн на Северном Кавказе. Военные вместе с МВД и спецслужбами способны собственными средствами регулировать градус напряжения в этой «горячей зоне», а также за её пределами. Кремлю никуда не деться от этой механики, пока Северный Кавказ пребывает в составе России.
Медведев и Путин могут сколько угодно намекать на скрытую нелюбовь друг к другу и даже на не менее глубокую приверженность к разным политическим идеалам. Но за блиц-визитом одного в Северную Осетию тут, же следовал марш-бросок другого в Абхазию. Российским генералам оставалось только оценивать напряжённость угроз, которые прозвучали там по адресу Грузии и тех, кто ей помогает. И убедиться, что «тандем» в полном составе, безусловно, лоялен этой доктрине и стратегии.
Отсюда простой вопрос: готова ли, способна ли и имеет ли намерение Украина противостоять силовому шантажу? И насколько украинские политики склонны и дальше разыгрывать карту «российской угрозы» в плане поисков каждый раз новых компромиссов, как это делали их коллеги — сторонники политики «успокоения» в Европе в годы Холодной войны. Те же доигрались до того, что Холодную войну, по признанию одного американского военачальника, Запад выиграл «едва-едва». Да и выиграл ли вообще? — осмелимся продолжить ход его мысли.
Эйфория по поводу «каждый раз более близкого» присоединения Украины к НАТО тем временем сошла на нет. Многие даже осознали, что оно само по себе совсем не дало бы полной гарантии национальной безопасности. Не надо путать в связи с этим Североатлантический договор (с его достаточно размытыми формулировками) с прошлой стратегией НАТО на европейской арене. Гарантией (да и то не абсолютной) могло бы быть присутствие американских войск с оборонной миссией на украинской территории. Но вряд ли кто-то сегодня будет рассматривать этот вариант.
Почему Медведев пошёл в психологическую атаку против Украины именно теперь? Приблизительно по тем же причинам, по которым Москва продолжает атаку против Грузии и вообще так напористо ведёт себя с соседями. Простор для такой активности образовался после российско-американской «перезагрузки». Вашингтон считал, что лучше снова строить с Москвой систему балансов и взаимного учёта интересов. И, похоже, что Киев уже почувствовал новизну ситуации, в частности, в некоторых изменениях в стиле поведения ближайших европейских партнёров.
Происходит это всё именно потому, что обстоятельства, которые угрожают сегодня Америке в мире, опять приобрели силу и агрессивность. Нынешнее американское руководство посчитало, что лучше реагировать при помощи утончённой и многоходовой дипломатии в смеси с нравоучениями, одновременно, как ни парадоксально, ослабив акцент на защите базовых ценностей. Отдалённо это напоминает очередную версию «детанта». И аналогия усиливается именно тем, что Москва вместе с союзниками опять охотно и небезуспешно эксплуатирует бреши, которые возникают в позиции США и Запада. Опять обозначается наличие у Москвы долговременной и последовательной стратегии, которая способна давать преимущества по сравнению с изменчивыми политическими настроениями и приоритетами на Западе.
И, понятно, что там тоже далеко не все черчилли и рейганы.
Демарш Медведева как спортсмена* развитого путинизма напомнил украинцам, что судьба их страны, независимости, безопасности, способа жизни и культуры — в их собственных руках. А это, кстати, не так уж и мало. Таким образом, нужно беспокоиться не только об очередных реакциях на кремлёвские выпады, но и о выработке своей (конечно, соответствующей силам) стратегии относительно России. Сторонним наблюдателям заметны, например, пробелы в освещении российской жизни (а не только московской суеты) в украинских СМИ. Украинское информационное пространство намного более свободно и открыто. Поэтому нужно активнее противостоять потоку дезинформации, которая идёт из-за рубежа. Тогда и общественность быстрее поймёт, какие «альтернативы» на самом деле задумал большой северо-восточный сосед для Украины. И нет ли в них чего-то, можно сказать — до боли памятного и уже пережитого…
*) Так в тексте. Возможно, автор имел в виду «споксмен» — человек освещающий некую официальную точку зрения. — прим. пер.
