В минувший четверг целый час беспокоились на «Пятом канале» в программе «Свобода мысли». Естественно, каждый толковал о своем: пожилые дикторы – о возмутительных ошибках нынешних телеведущих, папа-общественник – о безграмотности Интернета, продвинутые молодые журналистки – о проблемах «языка падонкоф». Еще обсуждали проблему: если написать «превед», то это будет сигнал исключительности и пощечина общественному вкусу, а «привед» – жлобство и неграмотность.
Пригласили даже некоего драматурга, поданного как изобретателя этого пресловутого сетевого языка. Правда, отвечая на прямой вопрос живо заинтересовавшейся публики, он, потупившись, признался, что придумал всего одно слово – «матное». (Мой компьютер не выдержал и подчеркнул красным – я согласна: правильно говорить «матерное». Хотя подростки в окраинных школах пользуются именно такой короткой формой, вероятно, по аналогии со «стыдное» или «плохое».)
Были в студии и серьезные лингвисты, которые пытались объяснить, почему языку нашему ничего не грозит, но их попытки регулярно прерывала реклама. Наконец, разговор от вязкого спора о границах дозволенного и пресловутых четырех словарях поднялся к кульминации и прозвучал вопрос: «Нужны ли носители грамотного русского языка?». Но время передачи подошло к концу, и прекрасная во всех отношениях дама быстренько всех утихомирила, сказав, что у нас есть школа, которая является подлинным хранителем русского языка. Все обрадовались, даме захлопали и ушли на финальную рекламу.
Вот тут, признаюсь, заволновалась я. Пальцы потянулись к карандашу, карандаш к бумаге.
В восьмом классе обычной школы три урока русского языка в неделю (в младших классах больше – до 6 часов, в старших меньше – до часа). В уроке 45 минут – 51 час чистого времени за учебный год. Предположим, что треть урока говорит учитель, треть времени уходит на диктанты и письменные упражнения, оставшееся время – на детское говорение. В среднем классе из 25 человек – 5 (пять) минут говорения на ученика в месяц. Конечно, есть еще другие уроки: литература, история, физика и т. д.
Возьмите в руки дневник своего ребенка и продолжите мои нехитрые подсчеты. Ручаюсь, у вас получится в совокупности не более получаса в месяц. Именно столько времени ваш ребенок говорит и его слушают в школе. Но при дефиците времени медленно и с запинками говорящих детей не спрашивают, а они, естественно, и не рвутся отвечать. Причем раньше учитель вынужден был развивать навык устной речи у всех детей, поскольку экзамены, включая русский язык и математику, были устными. Любое чадо должно было выйти к доске и прилюдно о драматургии Чехова, законе Ома или Куликовской битве рассказать, да еще и ответить на обязательные вопросы экзаменаторов. Кроме качества знаний оценивалось и качество речи.
Теперь не то. Наступило время молчальников – все экзамены, включая историю, литературу и даже иностранный язык, стали письменными. Качество работы учителя оценивается по тому, как его ученики сдают ЕГЭ. Вопрос: будет ли учитель разговаривать с детьми, которых он должен подготовить к письменному экзамену? Нет, он постарается рассказать детям, как надо отвечать на потенциальные вопросы. В лучшем случае он будет читать письменные ответы детей на эти самые вопросы и, редактируя детские работы, готовить своих учеников к благополучной сдаче ЕГЭ. И не надо думать, что «разговорчики» будут отменены только в старших классах.
Зайдите в отдел учебной литературы любого книжного магазина – и вы увидите массу сборников тестов по всем предметам для всех классов, начиная с первого. Одиннадцать лет запланированного молчания – это очень серьезно! Мышление и речь взаимосвязаны. Отменив устную речь в школе, авторы ЕГЭ попутно нанесли серьезнейший удар по мышлению: оно оказалось не только ненужным, но и вредным. В одном из самых авторитетных пособий для подготовки к ЕГЭ по литературе я прочитала, что отвечать на вопросы надо «не так, как кажется уместным, а именно так, как требуется». Ну и чтобы не оставалось уже никаких сомнений: «КИМы (контрольно-измерительные материалы. – Ред.) как раз и направлены на то, чтобы гарантировать однозначность ответов, избежать вопросов, где ответ придется уточнять или интерпретировать в зависимости от тех или иных деталей».
Так что не будем спешить с аплодисментами: школа нам не поможет.
