Одной из главных духовных опор России является русская литература, олицетворяемая Пушкиным, Гоголем, Тургеневым, Толстым, Чеховым, другими великими именами. В отношении армии такую же основополагающую роль могла бы играть отечественная военная классика. Если ее издавать, изучать, культивировать. Однако этот арсенал опыта, мудрости, духовной энергии практически не востребован. Мириться с этим нельзя.
Сегодня большим спросом во всем мире пользуются труды Юлия Цезаря, Наполеона, Мольтке, Шлиффена, Бюжо, де Голля, Лиддел Гарта, Фуллера, Бофра, других видных полководцев, военных мыслителей и историков. Не обошло это увлечение и нашу страну, где защитники Родины оказались в теоретическом плане, что называется, без руля и ветрил. Вместо марксистско-ленинского учения о войне и армии они не получили новой фундаментальной системы образования и воспитания. Наиболее думающие стали самостоятельно осваивать (благо, такая возможность появилась) китайские стратегемы, знакомиться с японским искусством войны. Стало модным всюду цитировать Сунь-цзы и Клаузевица «нового прочтения».
Но вот парадокс: в доступной близости — русская военная мысль (в основе своей классическая) — сокровищница отечественных военных знаний, верный указатель путей и принципов совершенствования государственной обороны, прочная система «идейного верования» Российской армии. Однако родное наследие не прельщает. Россия сегодня — единственная из великих держав, на государственном уровне забросившая отечественную военную классику. То, что локально издается в этом плане, делается частным образом, коммерческими издательствами, нередко за счет энтузиастов.
Полагаем, что с переходом Вооруженных Сил к новому перспективному облику необходимо радикально поменять и отношение к своим духовным пророкам. Опереться на этот потенциал как на военный завет, национальное учение о войне и армии, явление творческого духа, как на инструмент науки, воспитания и классического образования.
«ДРУГАЯ МЫСЛЬ, ИНАЯ ФОРМУЛА»
Мы вправе гордиться тем, что наша военная классика необычайно обширна и многогранна. Поистине звездное собрание имен. Не просто писателей, но прежде всего выдающихся военных деятелей: Петр Великий, Петр Румянцев, Александр Суворов, Федор Ушаков, Денис Давыдов, Михаил Скобелев, Николай Медем, Павел Нахимов, Дмитрий Милютин, Ростислав Фадеев, Генрих Леер, Николай Обручев, Степан Макаров, Николай Михневич, Карл Войде, Евгений Мартынов, Николай Кладо, Алексей Баиов, Александр Геруа, Андрей Снесарев, Александр Свечин, Николай Головин, Антон Деникин, Евгений Месснер и многие другие.
Их бесценные труды, что важно также отметить, — это не абстрактная теория, оторванная от жизни, но красивая, полезная и практическая «наука побеждать», искусство успешного «воевания» и позитивного военного развития. Стержнем является полководческая (флотоводческая) мысль, изложенная в документах, приказах, письмах, воспоминаниях выдающихся военных деятелей (от Петра Великого до Георгия Жукова). Но даже и чисто теоретические работы русских военных мыслителей носят явно обозначенный практический характер. К тому же они написаны людьми действия: генштабистами, боевыми генералами и офицерами или же такими яркими публицистами, как Михаил Меньшиков и Антон Керсновский.
Произведения русских военных мыслителей существенно отличаются от научных трактатов Сунь-цзы и Клаузевица. Они глубоко национальны, нравственны, написаны «с душой», с любовью к России и для России, нацелены на решение коренных задач, стоящих именно перед российской вооруженной силой. Как и поэзия Пушкина, наша военная классика — типично русское духовное явление, отражающее нашу реальность, направленное на познание, понимание и на решение наших проблем. В этом отношении подтверждается мысль, что мы «меньше всех сходствуем с другими» (Румянцев) и наша история «требует другой мысли, иной формулы» (Пушкин).
Наша классика тематически разнообразна. В ее арсенале — работы по истории войн и Русской армии, фолианты по русскому военному искусству, тактике и стратегии, труды по военным реформам и государственной обороне России, произведения о прошлых, современных и будущих войнах, кавказская и среднеазиатская военная тематика, многочисленные военно-статистические работы и военно-географические обозрения, солидные исследования о моральном духе и дисциплине войск, разработки по офицерскому и унтер-офицерскому вопросам, многое другое. Какую актуальную военную тему сегодня ни возьми, можно опереться на классическое наследие. Ничего не надо начинать с нуля.
Ко всему прочему богатое идейное содержание военной классики удивительно верно и современно. Это объясняется ее истинностью, подлинной научностью, прогностичностью, авторитетностью. Но также и тем, что целый ряд наших военных проблем по существу не решался столетиями, военное развитие периодически прекращалось. Неудивительно, что нередко написанное и век, и два назад вполне злободневно, отвечает современным «вызовам». Как, например, размышления о коренной военной реформе, будущем облике российской вооруженной силы, русской военно-морской идее, душе армии, об офицерском вопросе.
Это наследие — не окаменевшая мысль, а живой духовный капитал, стимулирующий умственное и нравственное развитие армии, самопознание, непрерывную аналитическую работу в области «своего», «родного». Позволяющий «учиться у себя самих и лечить родные язвы родными лекарствами» (Александр Геруа).
Наконец, русская военная классика представляет собой удивительное явление и по своему становлению, развитию. В ней сконцентрирована творческая мысль, выработанная в императорской, советской и зарубежной Россиях. Военная мысль первой из них достигла высочайших ренессансных вершин. Ее представители — военные специалисты добились великих идейных достижений, находясь в Красной армии. Правда, судьба многих из них оказалась трагичной. А свободная военная мысль русской эмиграции не имеет аналога в мировой культуре. Сегодня весь этот духовный капитал находится в нашем полном распоряжении.
Все есть в нашем классическом наследии: авторитетные имена, научность, привлекательность, идейная сила и глубина, высокий нравственный заряд, блеск и выразительность мысли, злободневность, блестящий и понятный русский язык. Даже элементарное знакомство с ней способно вдохновить, подвигнуть к мысли и действию, пробудить национальную гордость, патриотические чувства, любовь к военному делу, стремление к самосовершенствованию. Приведем лишь некоторые примеры.
ПО ЗАВЕТАМ ПЕТРА И СУВОРОВА
Достаточно следовать духу хотя бы двух этих русских колоссов, непрестанно изучать и творчески применять их наследие, чтобы двигаться в военном развитии по правильному пути.
Жизнь Петра (несмотря на некоторые негативные черты его характера и жесткость правления) — яркий пример государственно-патриотического служения России, любви к ратному делу. В том числе и к военным книгам, которые он заставлял переводить, читал, издавал и даже составлял. Лично работал над уставами Морским и Воинским свыше 17 лет.
Сам «на троне вечный был работник» и от подданных требовал «трудиться о пользе и прибытке общем». Пророчески завещал России, «надеясь на мир, не ослабевать в воинском деле, дабы с нами не сталось, как с Монархиею Греческою». Создал новые вооруженные силы Отечества на основе национального характера, служения (обязательного в том числе и для дворян), «безконфузства» (победоносности), принципа регулярности, духовной мощи, новейшего военного искусства.
Столь же значимой для наших Вооруженных Сил является школа Александра Васильевича Суворова. У «Российской Армии Победоносца» следует учиться духовности («Мы русские, с нами Бог!»), деятельной любви к Отечеству и ратному делу, общей и военной культуре, уважению к военной истории, науке побеждать («глазомер, быстрота и натиск»), мудрому и истинному военному искусству (свыше ста правил успешного воевания), образцовой стратегии и «смелой нападательной тактике», основам командования, «законам усмирения мятежей» (разработаны как будто для нынешнего дня), честному и инициативному служению, предусмотрительности (предлагал, например, бить французов еще в 1796 году — «от них война родится»), высоким воинским добродетелям и многому иному.
Среди более чем 80 качеств и достоинств военного человека, сформулированных нашим великим полководцем, на одно из первых мест поставлено им требование «непрестанной той науки из чтениев». Суворов — «этот Пушкин военной культуры» — для вдохновения и учебы досконально изучил классические труды и деяния всех предшествующих ему военных «великих мужей», начиная с Юлия Цезаря. Был глубоко сведущ в военной истории, военном искусстве, фортификации, географии, философии, поэзии. Постоянно и непрерывно обучался военному делу, учил войска «науке побеждать». Требовал того же от подчиненных ему офицеров.
В XIX веке по-суворовски все еще продолжали действовать наши полководцы Алексей Ермолов (на Кавказе) и Михаил Скобелев (в Средней Азии и в войне против Турции). В том числе и в смысле проявления инициативы, самодеятельности. Заглядывая далеко вперед, Скобелев в одном из своих приказов отмечал: «В современном бою батальоны и роты приобрели, безусловно, право на самостоятельность-инициативу; значение господ субалтерн-офицеров и унтер-офицеров, не говоря о батальонных и ротных командирах, стало слишком первенствующим… В бою необходимо, чтобы господа офицеры сохраняли полную энергию, самообладание и способность самостоятельно решаться при всяких обстоятельствах».
Вся русская военная мысль проникнута и мотивирована духом Суворова. Суворовские принципы (как и суворовский тип армии для России) особенно активно отстаивали в своих работах Денис Давыдов, Ростислав Фадеев, Михаил Драгомиров, Алексей Баиов, Антон Керсновский. Суворовское учение стало основой оригинального проекта генерал-лейтенанта Вячеслава Борисова (1861-1941). Накануне Первой мировой войны, предвидя ее затяжной, позиционный характер, этот знаток наполеоновского наследия выдвинул суворовский идеал ведения боевых действий как «формулу духа» для создания особой маневренной передовой армии (лучшей части, ядра вооруженных сил): «В будущей войне мы должны победить, если на ней путеводной звездой станет образец из недавнего прошлого: «Смелая нападательная тактика», «Наука побеждать», «Русский бой». Победу дают оружие, натиск, маневрирование заранее подготовленных к войне бригад и генералов. Следует поднять в нашей армии искусство маневрирования на ту высоту, на которой оно было в армиях Суворова. Все более необходимо, чтобы мелкие части (по прежним понятиям) выступали на поле сражения уже готовыми боевыми организмами. Та армия, которая будет в состоянии развернуть молниеносно бригады первой линии, передовые бригады, приобретет в своем тактическом боевом порядке ту требуемую Наполеоном «победоносность в нем самом по себе»… Надо учить армию. Вот этим настойчивым ученьем, ученьем и ученьем, суворовским непрерывным экзерцированием, а не одним лишь «управлением» создается боевой организм. А смотры, разводы, парады с молебнами можно сократить, ибо они лишь трата времени; даже на дух воинский по своей шаблонности не влияют».
Суворовское «не числом, а уменьем» по праву должно стать сегодня девизом, а его система и принципы (как и учение Петра) — основой создания современных Вооруженных Сил РФ. Для того чтобы выжить и отразить множество угроз (в том числе террористических), России требуется армия суворовского типа: духовно крепкая, идейно мотивированная, обученная для боя, маневренная, способная побеждать и творить великие дела малыми силами. Таково указание нашей истории, таков основной вывод русской военной мысли.
СНЕСАРЕВ, СВЕЧИН, МЕССНЕР…
Укажем на других выдающихся представителей русской военной мысли. И прежде всего на Андрея Снесарева (1865-1937) и Александра Свечина (1878-1938) — двух замечательных офицеров русского Генерального штаба, боевых генералов, патриотов, профессоров, ученых с мировым именем. Оба после 1917 года продолжили службу Отечеству в Красной армии, стояли у истоков советской высшей военной школы и были репрессированы сталинским режимом.
Снесарев — «русский Сунь-цзы» — личность огромного масштаба и разносторонних дарований, офицер-разведчик, знавший четырнадцать (европейских и восточных) языков. «В духе национально-государственных интересов России» и на высоком научном уровне он глубоко отработал такие важные темы, как «Практическое изучение Востока», «Среднеазиатский вопрос», «Северо-индийский театр», «Афганистан», «Индия», «Китай», «Грядущая дальневосточная политика», «Неотложность борьбы с силами зла и террора», «Аксиомы государственной обороны», «Выводы из опыта Мировой войны», «Стратегия», «Огневая тактика», «Единая военная доктрина», «Философия войны», «Заветы Клаузевица», «Военная география», и другие.
Уже в начале ХХ века Снесарев всесторонне обосновал тезис о необходимости пристального внимания к Востоку, к миру азиатских явлений. В Азии, пророчески полагал Андрей Евгеньевич, хранятся многие тайны и загадки мировой истории, пробуждаются национализм и панисламизм, могут возникнуть события, чреватые великими опасностями и потрясениями.
Весьма поучительными и дальновидными оказались его выводы и рекомендации по афганской теме. Вот основные: 1) «мы Афганистан и Индию не знаем», все наши планы и замыслы по отношению к этим странам — из области опасных «политических мечтаний»; 2) сам по себе (вне пресловутого похода на Британскую в то время Индию) Афганистан никакой практической ценности для нашего государства не представляет; 3) страну эту вообще «трудно завоевать» как из-за условий местности, так и по причине свободолюбия афганцев — природных воинов, склонных к партизанской войне; 4) лучшая политика для России — не превращаться самой в нестабильный Афганистан, поддерживать с этой страной добрососедские, дружественные, взаимовыгодные отношения, но и при этом помнить, что традиционные «недоверие и вражда к европейцам» будут всегда сказываться на них; 5) по-настоящему афганцы могут оказаться на нашей или чьей-либо стороне «не из-за симпатий, не из частных выгод, а по соображениям большим, по государственному расчету»; 6) «только та политика, которая принесет Афганистану прочный покой, обеспечит его самостоятельность и доставит ему шансы просторного развития в русле религиозно-национальных идеалов, сыщет прочные симпатии Афганистана вообще и афганцев в частности».
Несколько слов о наследии Свечина — «русского Клаузевица» — младшего коллеги и многолетнего друга Снесарева, автора сотен работ, в том числе таких, как «Предрассудки и боевая действительность», «Война в горах», «Национальные черты в военном искусстве», «Культурно-классовые типы армий», «Эволюция военного искусства», «Мировая война», «Вопрос о Генеральном штабе», «Искусство вождения полка», «Стратегия в трудах военных классиков», «Стратегия», «Будущая война и наши военные задачи».
Еще до Первой мировой войны критически мыслящий офицер (ученым его стали называть впоследствии) выдвинул, всесторонне обосновал и в полемике отстоял идею национальной военной доктрины, показал ее связь с историческим наследием («доктрина — дочь истории»). Затем, уже в 20-е годы, несмотря на непрекращающиеся нападки и обвинения, ему удалось разработать принципиальные положения о подготовке к будущей мировой войне. Руководству СССР он предложил делать ставку на стратегию измора, формировать «экономический генеральный штаб», осуществлять масштабную мобилизационную подготовку, заблаговременно размещать объекты военной промышленности за Уралом, создавать серьезную военную силу, не уповать на географические доспехи и другие иллюзии («источник большой слабости»), руководствоваться принципом крайнего напряжения сил, сознавать, «что враг не спит и завтра делается сегодня».
За пятнадцать лет до гитлеровской агрессии Свечин предупреждал: «В следующей войне советской России, может быть, придется встретиться с еще более серьезными противниками, и нужно, чтобы эта война с первых же дней носила характер организованного взрыва всех накопленных сил, максимального напряжения, максимального выхода полезной работы при наибольшей экономии. Импровизация и хищничество должны быть заменены широким охватывающим планом и последовательной методической подготовкой, имеющей в виду и десятки лет мирного систематического труда по устройству вооруженной силы, и невозможность распоясаться хотя бы на минуту». Начальный период, ход и исход Великой Отечественной войны более чем наглядно продемонстрировали правоту этих взглядов.
Наша военная мысль не затихала и в русском зарубежье, где оказались после революции и Гражданской войны многие российские офицеры, крупные умы. По-разному можно оценивать их практическую деятельность на чужбине. Но их творческое наследие, созданное ими на протяжении многих десятилетий, — явление чрезвычайное.
Назовем лишь одного из военных изгнанников — Евгения Месснера (1891-1974). В своей военно-политической публицистике и научных работах он осветил обширный круг проблем: от узкоспециальных (по тактике артиллерии например) до новых (неклассических) форм войны. Предрек наступление эпохи явного и тайного «мятежевоевания», всесторонне обосновал эту опасную асимметричную стратегию (в том числе и основные способы борьбы с ней) в книгах «Лик современной войны», «Мятеж — имя Третьей Всемирной», «Всемирная Мятежевойна». В них содержатся следующие положения: «Воевание без войск, воевание в стиле мятежа, воевание партизанами, диверсантами, террористами, вредителями, саботерами, пропагандистами примет в будущем огромные размеры. Насилие (устрашение, террор) и партизанство — главное оружие в этой войне. В ней используются и оружия, никогда до сего века немыслимые, как «оружие-порнография», «оружие-наркотики», «оружие-промывание мозгов»… Сегодня мятежехаос творится не хаотически, а очень даже систематически, организованно, продуманно со стороны руководящих стратегических центров. Их цель — сокрушение духа противника, покорение разума и души человека, атакованного народа… Мятежевойна — еретическая война. Для нее нужны нервы, нервы и еще раз нервы».
«Мятежевойна» в начале XXI века преимущественно обрела лик «международного терроризма». Основные черты «безграничного террора» Месснер дал еще почти сорок лет назад. Он указал также на вероятность в будущем «окитаивания мира», на возможность глобальной войны между континентами, когда «5-6 мировых сил, на которые поделится человечество, будут бороться за сырье, за рынки, за «место под солнцем»… В этой борьбе на долю России, зажатой между Пан-Европой и Пан-Азией, выпадут тяжелые испытания, и на нас, военных, ляжет долг выковать военную мощь России». И этот прогноз уже начинает сбываться.
В статье невозможно перечислить всех идей, советов и «подсказок», оставленных нам мудрыми предшественниками. Просто пора осознать, что после справедливого устранения марксистско-ленинского учения о войне и армии образовавшийся идейный вакуум по праву первоисточника прежде всего должна заполнить национальная военная классика. Она — наш неиссякаемый золотой запас и естественная основа формирования военного сознания и мировоззрения Вооруженных Сил России.
Вот почему необходимы мощные государственные программы духовного развития, классического образования-воспитания, военного книгоиздания, чтения. Нужны директивные указания Министерства обороны по изучению и пропаганде отечественных военных классиков в военных вузах и войсках, по подготовке и изданию «Библиотеки отечественной военной классики». Можно объявить в армии и на флоте Год отечественной военной классики, организовать соответствующие научные конференции. И всячески культивировать, по Суворову, «непрестанную ту науку из чтениев» — основу «науки побеждать».
