Вернулась я из своей сибирской поездки. Надо сказать, одно из самых сильных впечатлений, представьте себе, Чита. Сидит со мной предприниматель и спрашивает не абы что, а спрашивает: «Почему никто у вас в Москве и по всей России из журналистов не пишет о том, что Сбербанк в одностороннем порядке пересмотрел ставки рефинансирования и кинул таким образом весь российский средний и мелкий бизнес, который брал у него кредиты». Потому что легко представить, что происходит с бизнесом, если он, скажем, планировал платить 500 тысяч рублей за пользование кредитом, сейчас вынужден платить 800, притом что поток наличности упал.
Это меня совершенно поразило. Потому что в Москве все говорят о проблемах крупного бизнеса. Мы все смотрим, кому дает Сбербанк кредиты, на что он тратит деньги. Но вот, действительно, во всем мире понизились ставки банков, во всем мире банки пытаются спасти производство, которое рушится. И такая масштабная вещь произошла с банком, который является практически российским монополистом. Т.е., действительно, лучше не скажешь, как сказал мой собеседник: «Сбербанк кинул весь российский бизнес». Это вообще имеет очень большое отношение к тому, о чем я буду говорить во второй части программы, о том, по каким другим законам развивается российский кризис, в отличие от мирового, по каким другим законам развиваются российские монополисты.
Сейчас к самой главной теме последних дней, которой у меня забиты все вопросы по Интернету. Это вопрос, что происходит в Южной Осетии. Потому что как только отыгрались все визиты, как приехал Обама в Москву, как Байден приехал в Грузию и сказал, что нет, Грузия не получит военной помощи, так сразу началась радиостанция в Глейвице в чистом виде. Началось то, что произошло в 39-м году, перед нападением немцев на Польшу, когда они сами заверяют, что это Польша их атакует. Началось абсолютно то же, что было в прошлом году. Мне один из слушателей написал: «Путин любит круглые цифры? 09.09.09?» Могу сказать, что пока нет никаких признаков, что это Путин. Пока есть как раз признаки, что это абсолютная самодеятельность осетинских властей. И эта самодеятельность осетинских властей развивается абсолютно по тому же сценарию, что в прошлом году.
Сначала Кокойты обвинил в геноциде уже не только Грузию, но и Израиль, Украину и США. Заметим, это как раз после того, как Байден отказался поставить оружие. Затем заявлено об обстреле Южной Осетии, на этот раз со стороны грузинского села Никози, точно так же как в прошлом году заявляли осетины, что их обстреляли. Причем на этот раз это выглядит уже совершенно какой-то непристойной комедией, потому что что, нет села Никози, оно стерто с лица земли? И на этот раз остались там и очень стоят на стреме европейские наблюдатели. Напоминаю, что наблюдатели ООН и ОБСЕ мы выжили, после чего стали обвинять, что грузины готовят войну. Согласитесь, логично бы в этих условиях наблюдателей ООН и ОБСЕ не выживать, чтобы они зафиксировали, что это грузины готовят войну. Но наблюдатели ЕС остались и ничего такого не говорят.
Дальше г-н Кокойты после подрыва грузинского гражданина на грузинской территории на мине заявил, что грузины взорвали этого человека сами, потому что препятствуют возвращению грузинского населения в Ахалгорский (Кокойты назвал его Ленингорским) район. Простите, а как грузинское население убежало из Ахалгорского района? Почитайте Аленову, почитайте Милашину. Они описывают абсолютное бесправие местного грузинского, да, кстати, и осетинского населения, после того как туда зашли южноосетинские ополченцы (в кавычках ополченцы), о том, как там ходили по домам, грабили и убивали, о том, как южноосетинская власть не смогла сделать в Ахалгорском районе, наладить даже элементарную жизнеобеспечивающую деятельность. И после того, как там взорвался российский склад, население со страха сбежало окончательно.
Причем заметим, что это сбежавшее население, как грузинское, так и осетинское, уже получило нормальные дома в Грузии, в поселках беженцев. Зарплату там не платят, гигантские задержки, как, впрочем, и по всей Южной Осетии. По данным южноосетинской оппозиции, осталось в этом районе где-то 120 с лишним семей, что не мешало Кокойты заявить, что на выборах в Ахалгорском районе за него, конечно, проголосовало 22 тысячи избирателей. Вообще, сколько людей осталось в Южной Осетии? По данным южноосетинской оппозиции, 12-16 тысяч человек, люди просто не вернулись. То, что там осталось я уже даже не могу назвать народом, народ куда-то убежал. И вот эта власть вертит Россией. Эта власть заявляет уже какие-то совсем смешные вещи. Грузин подорвался на мине, которую поставило ему грузинское правительство, чтобы он не возвращался в Ахалгорский район. Затем следует заявление опять же южноосетинских властей, что грузины готовятся нанести удар по Ахалгори.
Напомню, что я еще несколько недель назад говорила, что сценарий войны, если она состоится, будет такой. Мы из Ахалгори атакуем Тбилиси и заявим, что это грузины нанесли удар по Ахалгори. Потому что Ахалгори – это то место, которое никогда до войны не принадлежало Южной Осетии, оно контролировалось всегда Грузией. Россия удерживает его, в нарушение абсолютно всех международных договоренностей, достигнутых после прекращения огня. С учетом того, что творится в Ахалгори с местным населением – а Ахалгори расположено в 30 километрах от Тбилиси, – понятно желание грузин получить его обратно. Т.е. это такая специальная штука, которая оставлена на затравку, чтобы вокруг нее росло и полыхало.
Я уже не говорю, что Кокойты одновременно заявил, что Цхинвали опять атакуют, и потом потребовал возвращения – в кавычках опять же – Трусовского ущелья Цхинвали на том основании, что – цитирую – «здесь родились многие представители нашего народа». Это вообще здорово. Смотрите, сколько мест в мире может потребовать Россия на том основании, что там родился русский выдающийся писатель или поэт. Т.е. Россия стала заложником Кокойты. Огромное государство стало заложником действий власти, при которой Южная Осетия полностью обезлюдела, при которой не известно куда деваются деньги.
Последний раз, когда Путин спросил Кокойты, куда деваются деньги, то ответом было известное изречение южноосетинских властей, приведенное «Коммерсантом»: «Хотите войны – будем вам война». Пардон, кого с кем? Все свои завоевательные планы г-н Кокойты собирается решать за счет российских солдат, не за счет южноосетинских, потому что мы видели, как его ополченцы, вернее как сам Кокойты защищал Цхинвали и где он был, когда туда вошли грузины. Цхинвали защищал Баранкевич. За то, что Баранкевич остался в Цхинвали, его вышвырнули вон и объявили врагом осетинского народа. Как сказал уже Венедиктов, это наш Афганистан.
Конкретно в обстановке кризиса, в ситуации, когда никто не поверит, что поляки сами напали на радиостанцию в Глейвице, а грузины сами, после того как Байден сказал, что войны не должно быть, атаковали Кокойты. Это же ситуация не та, что в прошлом году, когда никто не видел, что творится в Южной Осетии. На этот раз все смотрят. Если раньше это происходило в темноте, Кокойты заявлял, что его атакуют, то теперь это происходит при свете юпитеров. Парадокс-то заключается в том, что в этой ситуации никто в мире не поверит, что это Кокойты. Все решат, что это Путин. Еще раз повторяю, это наш Афганистан. Афганистан привел к развалу Советского Союза в момент падения цен на нефть. Новая война в Грузии может привести к развалу России.
Куча вопросов про мою поездку. Долгая она была. Меня больше всего интересовали те протестные движения, почему и как они происходят в России, и будет ли повторяться феномен Пикалево. Первая из историй, которой я хочу поделиться. Это город Рубцовск, это в Алтайском крае (не путать с республикой Горный Алтай). В Алтайском крае два млн. человек, в республике Горный Алтай – 200 тысяч. В Алтайском крае губернатор Карлин, в республике Горный Алтай глава республики Бердников. Там нет ни президента, ни губернатора, там называется глава республики. Такое впечатление, что там действительно власти нет.
Так вот в Алтайском крае, в городе Рубцовске, когда в середине июня туда приезжал Путин, проводил совещание губернаторов, рабочие местного тракторного завода перекрыли улицы, в надежде что будет такое Пикалево и к ним приедет Путин. Что такое Рубцовский тракторный завод? Это труп. Владеет им некая группа РАТМ. Почему она им владеет? Дело в том, что на Рубцовском тракторном заводе есть электростанция. Конечно, вы вправе спросить, зачем группе РАТМ или любому другому предпринимателю в здравом уме и твердой памяти теплоэлектростанция. Ответ заключается в том, какой уголь на нее поставлять.
Классическая фишка всего Алтая и вообще части Сибири – это когда вы сжигаете в котельной вскрышу, которая загрязняет воздух, которая дает смог, вскрышу пополам с землей, и говорите, что это уголь. Она стоит 200 рублей, а вы берете 1200. Насколько я понимаю, это был нехитрый бизнес на Рубцовском тракторном заводе, который, конечно, не является конкурентоспособным. И завод накрылся. Завод накрылся еще давно, зомби такой ходил.
Почему Путин не приехал к рабочим завода? Очень интересно посмотреть на визит Путина в Алтайский край. Дело в том, что он два дня был в республике Горный Алтай. Потом собрали на совещание, издалека выдернули губернаторов, там они прождали Путина несколько часов, какое-то достаточно длительное время. Он явился, не совсем понятно, о чем поговорил, снова улетел на два дня. Было уже ощущение у всех в крае, что его не будет. Потом вдруг вновь поступила команда – сейчас приедет Путин, будет возлагать 22 июня цветы. Выстроились холуи из «Единой России» за линией ментов. Но им не повезло, они даже не увидели Владимира Владимировича. Потому что быстренько подъехал Владимир Владимирович, положил цветочки, и даже не удалось полобзать ему ножку.
Соответственно, возникает вопрос – зачем же столько времени Путин провел на Алтае? Чтобы ответить на этот вопрос, надо поехать в Онгудайский район республики Горный Алтай, и там каждый чабан вам скажет: «Так Путин же тут положил палец на нашу землю и будет здесь отдыхать». Т.е. Путин приехал на Алтай реально отдыхать. Какие рабочие? Какой Рубцовск? Какой губернатор? Человек летал на вертолете, отдыхал, возможно, выбирал себе место для будущей резиденции. В Сочи уже масса резиденций есть, на юге. Почему – действительно дивные места – не быть одной в Алтае? Что вы пристаете к человеку? Он отдыхал. Какой Рубцовск?
Теперь очень интересная история в самом Алтайском крае. Потому что есть власть в лице Путина, которая отдыхала. А есть власть в лице губернатора, только что переназначенного, г-на Карлина, о котором довольно хорошие отзывы, по крайней мере по сравнению с другими российскими губернаторами. Про г-на Карлина никто не говорит, что он какой-то особый бизнес себе в крае завел. Он, насколько я понимаю, креатура Виктора Петровича Иванова, он человек бывший из Минюста, у него жена – глава московских нотариусов.
У г-на Карлина есть единственный мелкий недостаток. Судя по тому, что я слышала, он относится к своему назначению в Алтайский край как Овидий к ссылке в Румынию, что конечно, жалко, потому что край-то великолепный. В России это не совсем то место, типа какой-нибудь Новый Уренгой, где жить действительно нельзя, где можно бывать только вахтовым методом. А Алтай – одна из замечательнейших вещей в России. И вот это очень характерный момент. Потому что, может быть, г-н Карлин очень неплохой человек, но его бы никогда не избрали. И вот эта система отсутствующего хозяйствования – Путин, который не полетел в Рубцовск, Карлин, который значительное время проводит в Москве и, судя по всему, много усилий прилагает, чтобы вернуться, – она приводит к тому, что народ отдельно, а власть отдельно.
Как сказал мне один замечательный человек во время поездки, вот раньше, в первый кризис в начале 90-х, мы и власть были в одной лодке, всем было тяжело, а сейчас мы в разных лодках, сейчас я захожу в налоговую инспекцию и прошу отсрочить платежи за воду, потому что завод не работает, потому что кризис, а мне говорят: «А у нас кризиса нет. А у нас премия». Раньше – это тоже не мои слова, это слова бизнесмена в Забайкалье, – в 1998 году, я мог придти и объяснить, что пришли на счет деньги, надо их раздать в качестве зарплаты, потому что иначе их арестуют за несуществующие или полусуществующие долги. А сейчас меня никто не будет слушать. Сейчас власть только хочет денег, взяток и всего остального. Раньше мы были в одной лодке, теперь мы в разных.
Рядом с Алтайским краем находится республика Горный Алтай, где я провела как раз 5-6 дней, я очень долго по ней ездила, у меня был такой длительный маршрут: сначала из Барнаула в Горно-Алтайск, потом из Горно-Алтайска в Кош-Агач, это 450 километров от Горно-Алтайска, причем ехали мы не по прямой дороге, не по Чуйскому тракту, а мы как раз ехали с заездами в самые разные села, как правило, страдающие той или иной проблемой. Мой спутник, без которого я ничего не увидала, это был Акай Кыныев, лидер местной оппозиции, лидер организации, которая называется «Вече-курултай народов Алтая». Без него я бы просто ничего не увидала, без него бы я, конечно, просто видела пейзажи за стеклом. А так я видела довольно страшную картину.
Я видела картину, которую бы я назвала огораживание. Вот как в 15-16 вв. огораживали землю в Англии, сгоняли с нее крестьян, так такие же огораживания происходят в республике Алтай. В результате этих огораживаний на земле появляется новый собственник. Как правило, внизу он строит какие-то рекреационные вещи, избушки. И это было бы очень неплохо, потому что туризм, понятно, это то, в чем должна развиваться республика. Но проблема заключается в том, что эти земли продают не собственники, а чиновники. Проблема заключается в том, что они их продают очень задешево, потому что это не их земли. И в результате возникает чудовищное социальное напряжение между людьми, которые видят, что их землю продали, а они эту землю не имеют, и властью, которая считает, что всё хорошо.
Одно из самых ярких впечатлений из того, что я видела на Алтае, это фермер по имени Хребтов. Он живет очень недалеко от города, у него 16 га своей земли, вернее должно быть 16 га своей земли, потому что он дважды резал вены, потому что ему три года не может местная власть оформить его землю, на которой он много лет работает, в аренду, просто в аренду, не в собственность. И проблема заключается в том, что рядом находится 15 тысяч га земли предпринимателя по имени Бархатов, который скупает все земли на Алтае, и поэтому его считают партнером губернатора Бердникова. Простите, я опять сказала губернатора. Не губернатор, а глава республики называется.
И когда я еду по полю, я вижу, что справный работящий мужик Хребтов, у которого шесть детей, который отсидел… Где вены-то резать приучился? Он отсидел, потом исправился, теперь хочет внести свою лепту в благосостояние российского народа и пашет как зверь. Ему ничего не дают. И он приходит в местную администрацию, ему говорят: «Слушай, парень, а зачем тебе земля? Ты исправный работник, иди работай на Бархатова». Он говорит: «Да я вены порежу». А глава администрации уже знает, что Хребтов может резать вены, и говорит: «Ты чего режешься здесь? Иди к прокурору, режься там». «Я пришел и порезался к прокурору», – говорит мне Хребтов.
Я спрашиваю об этом главу региона. Я спрашиваю, как так получается, что человеку, который хочет работать на земле и который на этой земле работает, три года под различными ему администрация не дает землю в аренду. Глава региона хочет произвести на меня впечатление. Он нажимает кнопочку и говорит: «Я сейчас разберусь». Вызывает кого-то, из селектора доносится голос. «А чего там у нас с Хребтовым? – спрашивает глава региона. – Ах он сам виноват? А-а, сам ничего не оформил». Кладет трубочку и объясняет мне: «Видите, он сам виноват». Глава региона хотел мне показать, что он разбирается в ситуации. Показал.
На самом деле история с Горным Алтаем безумно интересная. Это такая картина абсолютного распада власти в регионе, которая лучше всего видна на примере истории, которой мало кто занимался, хотя она, казалось, была скандальная. Это история охоты на горных архаров, в которой погиб Косопкин, погиб он 9 января 2009 года. Александр Косопкин – представитель президента в Думе. Кроме него, погиб Ливишин. Это бывший зам Косопкин. И Косопкин, и Ливишин отвечали за внутреннюю политику, они отвечали в том числе за переназначение губернаторов. Напоминаю, что Бердникову во главе Алтая предстоит переназначение.
Организатором этой охоты был известный алтайский бизнесмен, вице-премьер у Бердникова г-н Банных. Что важно в этой самой охоте… Насколько я понимаю, это и есть механизм смены власти в республике Алтай. Господин Банных очень хороший человек, судя по всему. Я с ним встречалась. Он такой сибирский рубаха-парень, который действительно неплохо понимает в бизнесе, действительно неплохо разбирается в республике, но, судя по всему, у него нет никакого федерального ресурса, кроме организации этих охот. Он сам любит охотиться, он сам любит кататься, он уже трижды наворачивался с вертолетов. Представляете, человек три раза наворачивался с вертолетов и уцелел каждый раз. Последний раз вообще чудом.
И федеральный ресурс г-на Банных – это устройство охот, в том числе зверских охот, охот на краснокнижных животных, охот с вертолета, охот с применением абсолютно запрещенного оружия. И вот так, судя по всему, и назначили Бердникова. По крайней мере, то, что рассказывают в крае, что приехал Медведев, который был тогда главой администрации, отдыхать (не охотиться, отдыхать). Отдых организовывали люди, которые представили ему Бердникова. Бердников был назначен главой региона. Бердников – бывший генерал МВД, степень его представления о системе управления я только что рассказала на примере фермера Хребтова.
И что самое страшное в этой охоте? Я, наверное, уже закончу после новостей, но начну сейчас. Когда я приехала в Кош-Агач, я вообще услышала страшный миф об этой охоте. Мне просто со слезами на глазах все люди, с которыми я беседовала, рассказывали, как этот вертолет на безлесной горе загнал чуть ли не всё стадо архаров, их там всего осталось 300 штук, сто из них якобы загнали, что было убито якобы 28 архаров. При этом в вертолете были девки, водки, все были пьяные, стреляли с номеров, стреляли по этому загнанному стаду сверху, стреляли из автоматического оружия. Пьяный стрелок подскользнулся, подстрелил пилота, всё это навернулось. Один из стрелков вылетел под лопасти вертолета, его порубало в капусту. Там с ними еще был главный охотинспектор г-н Каймин, так вот у него отрубило голову. Мало того, что отрубило голову, так эту голову не нашли, похоронили без головы, как Берлиоза. Перерыв на новости.
Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. В эфире Юлия Латынина, программа «Код доступа». Смс-ки 7-985-970-4545. Я рассказывала о страшной истории алтайской охоты январской, в которой погиб полпред президента в Думе Косопкин, и о мифе – я еще раз подчеркиваю, что это миф, – который бытует в республике Алтай, по крайней мере, в тех краях, где они навернулись, это возле Кош-Агача. Там рассказывают, что на самом деле они убили не 3-4 барана, а 28 баранов, что в вертолете с ними было еще две проститутки, что на самом деле, вместо того чтобы вызывать официальную помощь, они вызвали каких-то своих левых друзей, которые утащили грузовым вертолетом 11 баранов и проституток.
Это действительно миф. Я причем очень долго верила в то, что это правда. Сама была смущена тем, как ожесточенно это рассказывает народ. Потом я все-таки встретилась с людьми, выжившими в этой аварии. Я поговорила с г-ном Банных, который, конечно, говорил очень много вещей, в которые трудно поверить. Например, он мне рассказывал, что они вообще не знали, что они убили горных баранов. У них была лицензия на козерога, они думали, что это козерог. Охотники, которые постоянно охотились, Банных, который фанатик охоты, который, как я уже сказала, не слезает с вертолета и в этом отношении похож на Федора Конюхова, перепутали. Начальник, стреляли козерога, а в холодильнике оказался баран. Но это ладно, это мелочи.
Не мелочами является то, что пока эти люди мерзли два дня при температуре минус 40 и ветре в 12 метров в секунду, и когда они видели вокруг тела мертвых товарищей, разрубленные на куски, и отогревали сковородками отмороженных своих друзей… Такие детали, кстати, как отогревали сковородками просто не придумаешь. Понятно, что они думали только об одном и делали всё, чтобы их нашли.
Действительно, видимо, история этой катастрофы – это история каких-то чудовищных совпадений. У них не заработала радиостанция, потому что они воткнули не в то гнездо штекер, у них не получилось воспользоваться рацией, потому что вертолет МЧС, который пролетел мимо них, не слышал SOS-частот, т.е. вот этот бедолага Банных стоял на верхушке горы и орал каждые 15 минут. Над ним летел вертолет, и он его не слышал. А в Томске его при этом слышали, потому что вертолет всё это ретранслировал. Т.е. если это так, то это вообще безобразие, и это вопрос к тому, чтобы реформировать систему МЧС.
Более того, пограничники просто не хотели искать в этом районе, потому что это пограничный район, им нужно было какое-то разрешение. Они один раз проехались на шару и улетели, сказали, что этот квадрат закрыт. Т.е. там была безобразная организация поисков. И все эти слухи, видимо, связаны с тем, что на самом деле – а это тщательно скрывается – нашли-то этот разбитый вертолет не МЧСники, не те триста человек, которые искали. Нашли друзья самого Банных на снегоходах, которые понимали, где он приблизительно может быть.
Но самое страшное не это. Почему я долго рассказывала этот миф? Потому что каждый народный миф рождается не на пустом месте, он рождается, во-первых, из ненависти к власти, такого рода мифы, из глубокого недоверия тому вранью, которое она говорит, типа того, что, знаете, всё было законно в этой охоте. А самое главное – он рождается из попытки осмыслить злую бессмысленность и придать ей какой-то зловещий смысл. Потому что, действительно, видимо, видели этот гробанувшийся вертолет чабаны и со злости не сказали. И когда они видели какой-то вертолет, который пролетал рядом, они не могли поверить, что этот вертолет просто не увидел. Они решили, что он, наверное, что-то там делал. Когда они видели людей на снегоходах, а потом слышали официальную версию, что спасли, мол, людей пограничники, они понимали, что это вранье, и спрашивали себя, что же там делали частные люди на снегоходах.
Но самое главное другое. Я очень долго пыталась понять, что там произошло и как получилось, что два дня немаленького человека – Косопкина – искали в другом месте. И ключ к ответу мне дала сентенция главы региона г-на Бердникова, который мне, глядя честно в глаза, сказал: «Я вообще не знал, кто там и где они охотятся. И свидетель тому – глава УФСБ республики, который в первый же день спросил меня, кто там навернулся, а я ответил, что не знаю». Вот в это, мягко говоря, очень сложно поверить, потому что есть традиции российского начальственного холуйства. Есть тот факт, что вертолет улетал с той же базы, на которой в этот момент находился глава региона.
Некоторые говорят, что главу региона просто не смогли занести в вертолет в связи с тем, что он был, мягко выражаясь, не трезв и должен был прилететь потом. Но у Бердникова лежала на столе книжка дарственная, которую он потом должен был дарить Косопкину. А Косопкин и Ливишин – два московских чиновника, ответственных за переназначения губернаторов в том числе. Понятно, что просто невероятно, что этот человек не знал.
Ясно было, что они охотились именно на горных баранов. А горные бараны в этих местах водятся не очень часто. Они водятся в Верхнем Сайлюгеме, они водятся как раз на этой горе Черная, где зарыт какой-то шаманский бубен. Баран, он же неповоротливый. Он же не бегает. Он как раз не скачет как козел. Его легко загнать. И он водится на этой Черной горе, именно потому что это священное место, местные там не ходят и на него не охотятся. В этом-то вся проблема, что в течение двух дней глава региона, который скорее всего знал, куда, кто и зачем полетел, отвечал на вопросы и главы УФСБ, и, видимо, Москвы, и от этого были такие бездарные поиски.
И это совершенно потрясающий момент, который меня поразил, потому что это даже уже не вопрос диктатуры, демократии. Это вопрос самосохранения чиновника. Ребята, вот вас назначают посредством охоты. Вы прилетаете на охоту в этот край. Кремлевские, кремлядь. Чувствуете себя мужиками, стреляя с вертолета по баранам. Потом вы наворачиваетесь. Тот человек, которого вы назначили, даже не может принять решение, честно сказать, где вы. И этот человек остался на своем месте. Этот человек не является системообразующим элементом России, как какой-нибудь Рамзан Кадыров. Он просто остался на своем месте, потому что система развалилась полностью.
Ужас – почему я рассказываю об этой истории – заключается именно в том, что вот этот механизм охоты – это не единственный случай, когда через охоту, через баню, через девочек, через взятки назначают у нас губернаторов. Они потом ведут себя соответственно. Потому что человек такого уровня, назначенный на пост главы республики, что может он и его команда? Ответ – делить и осваивать. И вот когда мне глава региона пытается объяснить, что он сделал для региона хорошего, он мне говорит, сколько они освоили денег… Освоили, извините, в России переводится как украли. «Мы построили то, мы построили сё». Меня совершенно поразило, что глава региона Бердников рассказывал мне, сколько он освоил денег в качестве доказательства того, какой он сильный управленец.
Потому что когда о том же самом заговорил г-н Банных, его бывший вице-премьер, которого все-таки выгнали после охоты и который, как я уже сказала, содержательный человек, который, судя по всему, Бердникова и назначил главой региона через эту охоту, через другие охоты, то Банных говорил совсем другие вещи. Он сказал: «У нас туристская республика. Но люди приезжают летом. Нам надо убирать межсезонье. Нам надо строить поэтому горный курорт». Он сказал: «Нам надо строить аэропорт, чтобы люди ехали в республику». Он не говорил, что «мы построили больницы, школы», что в переводе означает, как у Булгакова, «одна побелка купорос, ванну пристроил». И после этого вот этих людей… Это такое возмездие. Человек назначил главу региона. После этого глава региона на все вопросы «где разбившиеся?» отвечал «не знаю»: «Вообще не знаю, кто разбился».
А в этот момент, напомню, один из московских чиновников Сергей Ливишин еще не умер. Он умирал постепенно. Он умирал, пока они там при минус 40 лежали. И вопрос, во сколько умер Сергей Ливишин – это вопрос уголовной статьи, статьи о неоказании помощи, по которой может быть привлечено очень много людей, в том числе и организаторов поисков, в том числе и всех тех, кто бездарно это дело провалил.
Еще раз – это история, когда назначают человека таким образом, и начинается передел земли, о котором я говорила, начинается продажа земли чиновниками вместо их собственников, и начинается еще одна вещь, которая называется передел федеральных ресурсов. Начинают через те же охоты приниматься различные федеральные программы, что надо в республике построить то, надо в республике построить это… В принципе, в республике действительно надо строить. Но понятно, что под эти федеральные программы будут осваиваться бабки той командой, которая в республике правит.
Собственно почему я туда поехала? Мне было интересно на примере Алтая проверить мой тезис о том, что по мере наступления финансового кризиса властные группировки будут тянуть одеяло на себя, и кризис будет протекать не так, как он протекает на Западе, где все несут основную тяжесть, а чиновники будут стараться сохранить свою норму дохода, и поэтому экономика будет сокращаться как шагреневая кожа.
И вот в республике именно это произошло. Было там некое ОАО «Магистраль», которое строило дороги, которое возглавлялось человеком, который раньше возглавлял в республике «Автодор». Тут всё понятно, как он получил это ОАО «Магистраль». Но раньше оно имело заказы, до кризиса. А как только кризис начался, та команда, которая есть в республике, естественно, уже не стала «Магистрали» ничего давать, как чужому. И рабочие «Магистрали» перекрыли трассу. И когда я спрашивала рабочих «Магистрали»: «Ребята, а вы почему трассу перекрыли? Вы о Пикалево слышали?», они меня спрашивали: «А что такое Пикалево?» Они не смотрят телевизор. Республика маленькая и прозрачная. Они выходят на дорогу, объясняли мне, и мы видим, что там, где работала наша техника, теперь работает техника других регионов, и мы не понимаем, почему это так. Это один механизм.
Еще один очень важный вопрос. Продолжается у нас история с Чечней. На этой неделе было совершено покушение на Ису Ямадаева. Фамилия Ямадаев в последнее время мелькает в новостях только в связи с тем, что кто-то застрелил очередного представителя семьи. Спрашивают меня по Интернету, действительно ли это покушение или инсценировка. Это очень серьезная история. Я могу назвать причину, по которому вы сразу поймете, насколько она серьезна. Всё милицейское начальство, ответственное за то, что делать с киллером, срочно собралось в отпуск. Т.е. все, извините, наложили в штаны. Потому что следы от киллера ведут дальше.
Что там, собственно, произошло с покушением? Я хочу напомнить старую историю. Есть такой бывший боец батальона «Восток», который раньше работал у Ямадаевых. Когда он работал у Ямадаевых, прямо на выходе из офиса Ямадаевых, прямо здесь, на Новом Арбате, он убил, как считает следствие, бизнесмена по имени Мустафа Шидаев. Еще раз – убил, когда работал на Ямадаевых, когда этот Шидаев выходил из офиса Ямадаевых. А потом г-н Дилиев перекинулся к Кадырову. Понятно, что занимался он тем же самым.
У Ямадаевых есть проблема. Все люди, которые служили им, ушли к Рамзану и занимаются у Рамзана тем же, чем они занимаются у Ямадаевых. Это, знаете, как история про жонглера Богоматери. Средневековая притча про жонглера, который не умел молиться, поэтому он перед Богоматерью стал кувырки делать. Вот некий молодой человек по имени Хаваж, насколько я понимаю, Юнусов, был охранник Исы Ямадаева. Он поехал в отпуск в Чечню, там его перетянули на другую сторону. Иса Ямадаев об этом узнал. Иса – человек очень храбрый. Вообще если бы храбрость Ямадаевых соответствовала их другим качествам, то, наверное, у этой семьи было бы гораздо меньше проблем.
Иса, зная, что этот человек киллер, впустил его в дом, предварительно эвакуировав оттуда всех родных, повернулся к нему спиной. Киллер выхватил спецпистолет «Гюрзу» … Это очень важно. Там же еще понты. Помните золотой пистолет, который выбросили в момент покушения на Сулима Ямадаева? В данном случае надо обязательно спецоружие – «Гюрза», который стреляет бесшумно, у которого пороховые газы уходят в гильзу. Бросились на киллера, скрутили. Тут что важно? Что раз это всё было известно заранее, то и телефончики есть. Поэтому и ушло всё милицейское начальство в отпуск.
Другое дело, почему кажется сомнительным это покушение. Вот это классическая история о том, что не надо врать. Не надо кричать «волки, волки». Не надо так долго говорить, что Сулим Ямадаев до сих пор жив. Потому что, согласитесь, в это очень трудно поверить. Во-первых, потому что, уж наверное, семья бы нашла возможность предъявить живого Сулима, или его голос, или его фото, а во-вторых, Иса Ямадаев совершенно явно ведет себя как глава семьи. Если бы он не вел себя как глава семьи, то и покушались бы не на него, а по-прежнему на Сулима.
Как я уже раньше говорила, между Кадыров и Ямадаевыми это война. Вот такая война, в которой сначала один клан проиграл, а потом добивают раненых. И трудно сочувствовать проигравшей стороне, тем более что, как я уже сказала, вот этот парад киллеров, которые раньше работали на самих Ямадаевых… Там же, кстати, несколько бригад пытались убить Ису Ямадаева. Вот был этот Хаваж, а был еще Арби, который тоже упоминался в новостях. Там было целое социалистическое соревнование. И вот эти люди, а у Ямадаевых, когда они на них работали, чем занимались? Ядерной физикой? Неужели эти чистые молодые души впервые увидели пистолет «Гюрза», когда перешли в стан Кадырова?
Так вот эта война – это отдельная история. Я не хочу в нее лезть и занимать какую-то сторону. Но ведь есть проблемы Натальи Эстемировой, которая не является комбатантом. У нее не было Дилиевых, у нее не было Хаважей. И мы видим, что убийство Эстемировой не расследуют. Потому что если Россия хочет расследовать убийство Эстемировой… Ребят, мы кого там послали на Кавказ? Бастрыкина? Я вам скажу, что надо посылать на Бастрыкина, а профессионалов, которые умеют расследовать убийства. Если вы хотите почистить ковер, вы же зовете не председателя фирмы по чистке ковров, вы зовете чистильщика ковра. Вы должны туда оперов отправить. Иначе трудно будет поверить, что Россия хочет всерьез расследовать убийство Натальи Эстемировой. Потому что в любом случае громкого убийства – произойдет оно где-то в Красноярске, в Новосибирске – всегда посылается группа реальных оперов, которые работают.
У меня осталось очень мало времени. Я бы хотела поговорить о том, как я поехала после Горного Алтая в Забайкальский край. Это была частная поездка, поэтому я не очень много буду о ней рассказывать. Кстати, один момент. Большая благодарность авиакомпании «Сибирь», которая за билет от Новосибирска до Читы берет 27 тысяч рублей эконом-классом. Ни за себя говорю, что называется, за людей. Потому что, ребята, это больше, чем в прошлом году. Это всё из той же серии, что повысившиеся ставки Сбербанка. Если в нормальном государстве цены падают, то у монополистов в России они растут совершенно безнаказанно. В прошлом году, когда авиакеросин был высокий, премьер Путин кричал, что это непорядок, цены высокие на билеты. Это не вопрос цен высоких на билеты, это вопрос целостности России. У нас слишком большая страна, чтобы ездить по ней поездом. А самолеты уже не по карману слишком большому количеству людей.
Так вот я должна сказать, что на Горном Алтае я совсем загрустила, потому что это было совершенно душераздирающее зрелище, типа Зязикова. И в Чите у меня случилась крайне духоподъемная поездка. Потому что если в одном слове сформулировать разницу между Горным Алтаем и Забайкальским краем, она очень простая. В Забайкальском крае губернатор не ворует. Следствия потрясающие. Например, у средних бизнесменов почти нет «крыш». Или еще. Забайкальский край еще два года тому назад был столицей черных лесорубов. Это действительно кошмар. Потому что тащили как? У нас Россия устроена таким образом, что человек получает лицензию. И если он получает лицензию, то никто не вправе спросить, откуда у него лес. А лес ему привозят под эту лицензию на так называемых воровайках, черт знает на чем – на мотоцикле с переделанной коляской, как муравьи, тащат какие-то пьяные мужики по одному бревну… И всё это потом переправляется в Китай.
И вот это, казалось, совершенно невозможно остановить. И в этом году власти края это взяли и остановили. Вице-губернатор, который это делал, два месяца ходил в бронежилете. Я не говорю, что они сделали хорошо. Может быть, они сделали плохо. Может быть, народу надо зарабатывать. Но это потрясающая вещь – когда губернатор не участвует в черном бизнесе, он может его остановить. Лес сейчас в Чите горит в два раза меньше. Правда, может быть, потому что экспорт в Китай упал.
Вот эта прост
