Ни для кого не секрет, как много в последнее время государство печется о демографической ситуации в стране. Семьи, где решились родить более одного ребенка, стали основой социальных забот президента и правительства, а уж если семья многодетная — честь ей и хвала. Помимо всего прочего, мамам с тремя и более детьми обещан бесплатный летний отдых. Однако на деле эта радостная новость порой превращается в настоящее хождение по мукам.
О том, что мне и троим моим детям положен бесплатный летний отдых, я узнала совершенно случайно — из прочитанной в очереди к врачу брошюры «Мать и дитя», изданной столичным Департаментом семейной и молодежной политики. На следующий день я позвонила в районную управу. «У нас путевок нет и не будет, — был ответ. — Попробуйте узнать в центре социального обслуживания». Там очень удивились: «У нас путевок не бывает, звоните в управу». Помыкавшись туда-сюда, я воспользовалась советом подруги, тоже многодетной мамы, написать заявление в управу. Дескать, на него они обязаны ответить письменно — дать путевку или отказать. Тогда можно жаловаться. Ответа я ждала больше месяца. Опять звоню в управу. Мне говорят с заметным раздражением: «Вам же сказали — путевок нет и не будет. А где ваше заявление, мы не знаем. Пишите новое — может, на следующее лето повезет»…
Подруга посоветовала жаловаться прямиком в правительство Москвы. Но, прежде чем вновь браться за ручку и бумагу, я решила попытать счастья в Департаменте семейной и молодежной политики, издающем такие обнадеживающие книжки. Там я не стала скрывать, что будет моим следующим шагом. Услышав историю моих похождений, собеседники изумились: «Куда же они путевки-то девают?».
Оказывается, путевок для семейного отдыха в столице предостаточно: Подмосковье, Анапа, Евпатория, Латвия и даже Венгрия… В последнюю мне предложили отправить старшего сына. Однако ехать надо было через неделю, а оформление загранпаспорта заняло бы месяц. Поскольку младшему ребенку не было и полутора лет, в Департаменте пожали плечами: мал еще, в этом году, скорее всего, ничего не получится. Или другой вариант: езжайте со старшими, а младшего оставьте с кем-то из родственников.
Не успела я как следует расстроиться — звонок: «Мы можем отправить вас в Малаховку. Там принимают детей с года». От радости у меня перехватило дыхание. Подмосковный детский санаторий «Малаховка», где, как мне пояснили, дети и мамы проходят обследование и лечение, прекрасно и разнообразно отдыхают, ездят на экскурсии и вкусно питаются, — самый лучший для нас вариант. Эта здравница федерального значения — лучшая не только в Подмосковье, но и, может быть, во всей России. Получая путевку, мне казалось, что я вытягиваю счастливый лотерейный билет. Правда, надо было срочно оформить санаторно-курортные карты, пройти кучу обследований, сдать множество анализов и собрать целый ворох справок, так что оставшиеся дни до отъезда я посвятила стоянию с малышами в бесконечных очередях. Это отняло массу сил, но прибавило уверенности: значит, нас будут держать под неусыпным медицинским контролем и помогут избавиться от болячек, которых у каждого из детей, да и у меня, увы, хватает.
Первое впечатление, которое создалось у меня и других многодетных мам, которым выпала удача получить бесплатную путевку, — мы попали на зону. Всех пап, едва они разгрузили многочисленных детей и багаж, в срочном порядке выгнали за забор: дескать, это закрытая зона лечебного учреждения, куда посторонним вход воспрещен.
На следующих вечер я все-таки предприняла попытку провести нашего папу на территорию санатория: я пошла на пост и вежливо осведомилась у охранника, как можно это сделать. Страж порядка побагровел от гнева. С его слов получалось, что отцы наших детей — это рассадники всевозможных инфекций, от которых малыши будут мучительно болеть, а его, охранника, если он не уследит и пропустит хоть одного папашу, ждет суровая кара в виде лишения свободы. Он и слушать не стал, что мой муж присутствовал даже при появлении младших детей на свет и был первым после акушерки, кто взял их на руки. Для него был лишь один закон — приказ главного врача, развешанный, наверное, на всех санаторных стенах и столбах, где черным по белому прописано: для предотвращения проникновения инфекций и террористов свидания с папами разрешены только два раза в неделю — в субботу и воскресенье, в строго отведенное для этого время, причем только в холле первого этажа и в бахилах. Спасибо, что не в намордниках…
Наивная, я не сдалась и пыталась решить этот вопрос через дежурную медсестру, заведующую отделением и главного врача. Все были неумолимы. В конце концов, меня направили в бухгалтерию, где решить вопрос удалось легко и быстро: плати 870 рублей в сутки, и ваш папа может жить здесь, сколько захочет. За эти деньги ему положено трехразовое питание (хотя речь шла лишь о ночевке) и комплект постельного белья. Правда, где ему постелить, непонятно: обещанный на четверых номер с четырьмя кроватями на самом деле — тесненькое помещение с двумя кроватями, раскладушкой и раздвижным креслом, и еще одна раскладушка там уже не поместится. Так что за 870 рублей главе семейства пришлось бы тесниться на краешке кровати с одним из малышей.
На следующий день, прогуливаясь по территории, мы вышли на широкую тропу, которая успешно вывела нас к огромному лазу в заборе, через который как раз пролезали какие-то люди со смуглыми лицами. Это были гастарбайтеры, работающие на постройке чьей-то дачи. После трудового дня они искупались в речке, и через санаторий пройти им было ближе. Таких лазов оказалось несколько, и, как выяснилось, к ним никогда не зарастала народная тропа. А еще сюда свободно проникали целые стаи бродячих собак с подозрительно опущенными хвостами, которые уныло рыскали по санаторию в поисках съестного. Когда я обратила на них внимание охраны, реакции не последовало.
Еще через день мы открыли, что для нелегального проникновения на территорию санатория не обязательно даже нагибать голову. В нескольких метрах от центрального входа есть недоделанные металлические ворота, в которых зияет брешь не менее пяти метров шириной. В эту брешь чинно входят и выходят все желающие посетить это строго охраняемое лечебное учреждение, нисколько не опасаясь гнева охранников или главного врача. Просто потому, что никто за этими воротами, равно как и за дырявым забором, не следит.
Прошло еще несколько дней, и функция охраны санатория стала мне окончательно ясна: она существовала для того, чтобы отлавливать нерадивых папаш, засидевшихся позже положенного срока, и с позором выдворять их вон. Вот почему я сделала такой вывод. Однажды среди белого дня у меня пропала трехлетняя дочка, и я в панике обежала все отделения санатория, потом — территорию, изобилующую рвами, канавами с водой и поросшую высоким бурьяном, и, наконец, бросилась к охраннику, который в тот момент смотрел телевизор. Отрываться от этого занятия он не пожелал. «Вы что, ничего не предпримете?!», — изумилась я. «А что вы хотите?», — удивился страж. «Я не знаю, вы же профессионал!». «А вы — мать, вот и ищите!», — отрезал мой собеседник и, видимо, вконец раздраженный моим обществом, куда-то ушел.
К счастью, дочка вскоре нашлась. Оказывается, она гуляла по корпусу — посмотрела телевизор, потом познакомилась с девочкой и пошла к ней в гости. В номер ее привела уборщица, когда я уже готовилась звонить в милицию…
Большая удача, что девочка всё время была в корпусе и не отправилась погулять на улицу. Там ее ждали большие опасности. Территория санатория находится в крайне запущенном, бедственном состоянии. Вот где потенциальный рассадник вирусов и бактерий! В один из первых дней пребывания в санатории мы отправились погулять на одну из площадок. Дети радостно бросились на качели, но тут выяснилось, что прямо из сидений торчат здоровенные гвозди. Тогда они побежали на карусели, заржавевшие настолько, что сдвинуть их с места я не смогла, а сидения были покрыты густой грязью. Я хотела присесть на скамейку, но обнаружила лежащие на ней куски фекалий — то ли человеческих, то ли собачьих… В ужасе я увела детей с этой площадки. Но другие дети — те, что без родителей, — там гуляют.
Бегая по парку, дети то и дело натыкаются на куски металла и ранят ноги, а крутясь на единственной действующей карусели, получают травмы. Такое происходит практически каждый день. Одни падают на бегу, раскрутив карусель до слишком высокой скорости, другие не удерживаются на сиденье… Я не раз видела, как после таких падений родители или воспитатели уводят детей к врачу, а пару раз сама пыталась остановить бешено крутящуюся махину, чтобы она не съездила очередного экстремала по голове. Спрашивается — зачем нужна такая карусель?
Но, несмотря на многочисленные травмы, дети всё равно на нее лезут: ведь других развлечений на улице нет.
Окруженный корабельными соснами, санаторий мог бы превратиться в райский уголок. Для этого, конечно, потребовались бы некоторые усилия руководства: привести в порядок заросший сад, выкорчевать из земли там и сям торчащие ржавые балки, утилизировать ветхие останки качелей и каруселей, разбросанных по парку, построить взамен прежних новые, неопасные для здоровья детей площадки. Казалось бы, ничего сверхъестественного во всем этом нет. Но, видимо, никак не доходят руки…
Что же отнимает столько сил у руководства санатория?
Принимая на посту у медсестры минеральную воду, я обратила внимание на изобилующую дипломами и грамотами стену: это и лучшая социально значимая здравница, и лучший санаторий для семейного отдыха, и санаторий с наивысшими достижениями в области научных исследований… Всего и не перечислишь. Может быть, действительно, работники санатория преуспели в научной работе. Не стану строить предположений — я этого не знаю. Не было возможности убедиться. Когда я попросила врача назначить мне ультразвуковое обследование внутренних органов, ответ был однозначен: это не входит в вашу программу. То же было сказано, когда я хотела проконсультировать детей у специалистов. Проще говоря, за обследования не заплачено. Нам, получившим так называемые социальные путевки, был положен только бассейн, тренажерный зал и галокамера. Тоже неплохо. Но непонятно, почему для получения столь примитивного набора процедур требовалось оформление санаторно-курортной карты и целого вороха справок. Спрашивается, для чего, если «программа» не предполагает ни обследования, ни лечения, а лишь общие для всех оздоровительные процедуры?
Одна из грамот, насколько я помню, гласит о том, что в санатории достигнут небывалый бытовой комфорт. Когда мы въехали в положенный нам номер, обнаружилось, что воды в кране нет. Ее не было и на следующий день, и когда мой младший полуторагодовалый ребенок обкакался, ситуацию спасли только влажные салфетки. Это великое изобретение выручало нас много раз, потому что в санатории существуют грандиозные проблемы с подачей воды. Правда, иногда из крана едва капает холодная вода, а горячую дают на час или полтора в сутки, притом выключают безо всяких объявлений и предупреждений. Захожу в номер — есть вода! Кидаюсь за детьми, чтобы срочно их помыть, но пока бегу — воды уже нет. Или, еще хуже, намылю их — и тут воду выключают. Бегу с тазиком в столовую или к медсестре на пост, прошу накапать хоть немного… И таких мамаш, бегающих с тазиками и кружками по лестницам, довольно много.
На щитах, там и сям развешанных в холлах, гарантируется обстановка психологического комфорта. Видимо, сотрудники санатория понимают это как-то очень по-своему. Когда у меня заболели дети, и я несла им тарелку каши в номер, официантка перегородила мне дорогу грудью, как амбразуру дота, и принялась позорить меня на всю столовую: «Слепая или неграмотная?! Вот же написано — нельзя выносить тарелки!». Краснея, я пообещала вернуть добро, как только покормлю детей, на что получила новую порцию резкой критики: «Не буду вам накрывать, пока не вернете посуду! Буду стоять и смотреть!». Как вор, я покинула столовую…
Когда через несколько дней я случайно разбила тарелку, к горлу подкатился комок ужаса: всё, пришел мой конец… Дрожащими руками собираю осколки, и тут слышу за спиной ласковый голос: «Что ж вы ручками-то, порежетесь… Давайте я сама уберу». Видя, что я почти плачу, добрая официантка успокаивает: «Что вы так испугались? Да подумаешь — тарелка разбилась! Сейчас другую принесу!». И я почувствовала к этой женщине такую благодарность, что готова была ее расцеловать.
Вот еще эпизод. Около полуночи. Женщина и ее маленькие дети спят. Вдруг зажигается свет и раздается грозный голос надзирательницы — дежурной медсестры: «Где ваши старшие дети?!». Женщина в ужасе просыпается, садится и кричит: «Что с ними? Что случилось?!».
Оказывается, старшие — подростки 14 и 15 лет — в соседнем номере заигрались в карты с другими ребятами. Медсестра по следам от шлепанец на ковре вычислила (вот где надо искать кадры для уголовного розыска!), где они сидят, хотя сидели они тихо и никому не мешали. Она долго, громко стучала, но они заперлись изнутри и не открыли. Тогда дива в белом халате в ярости кинулась будить ни о чем не подозревающую мамашу: «После отбоя все обязаны лежать и спать!». Кричала так, что весь этаж проснулся…
«Я не против режима, — дрожащим голосом наутро рассказывала мне мать четверых детей. — Но почему таким тоном? Мы же не в концлагерь приехали?». И в ее словах звучал вопрос, как будто она сомневалась.
Одна из сотрудниц физиотерапевтического отделения чуть не растерзала меня за то, что я воспользовалась служебным туалетом. Дело в том, что мои маленькие дети (полтора и трех лет) принимали жемчужную ванну, и я решилась оставить их на минутку одних. Ясно, что бежать в номер было нельзя — это заняло бы слишком много времени. Спросив разрешения у проходившей мимо медсестры, я юркнула в уборную, но лучше бы этого не делала. Негодование ее коллеги, которая, как выяснилось, отвечала за санитарно-гигиеническое состояние отделение, было столь велико, как будто я привела в негодность всю канализацию санатория. «Совсем стыд потеряли! — гремела дама на все отделение, а другие медсестры безрезультатно пытались ее урезонить. — Для них написано — посторонним вход воспрещен, а прут и прут! А мне за всеми мой!».
Эти слова представляются мне в какой-то мере девизом для многих работников санатория. Мы — те самые посторонние, которые «прут и прут», создавая для них всяческие неудобства. При том, что в итоге ряд неудобств испытывают сами отдыхающие, их меньше всего волнует.
Еще одна грамота, полученная санаторием, — за лучшую организацию лечебного питания. «Диетотерапия» — это один из видов «лечения», входящего в нашу «программу». Питание в санатории довольно однообразное. Картофельное пюре и бесконечные котлеты, от которых к середине заезда дети уже плевались, — это основа меню. Из фруктов — только прошлогодние сморщенные яблоки, заморские бананы и марокканские мандарины, залежавшиеся явно с нового года. Ясно, что витаминов в них уже практически не осталось. Непонятно, почему не нашлось другой возможности в самый разгар садово-огородного сезона (мы были в августе), когда подмосковные сады ломятся от яблок, груш и слив.
Еще «напрягало» то, что многие дети, в том числе, моя дочка, после посещения столовой страдали поносом и рвотой. У некоторых отравление было настолько серьезным, что пришлось, не дожидаясь окончания заезда, срочно уехать в Москву. Врачи в ответ лишь пожимали плечами: наверное, съели что-то из магазина. Но мы ничего в магазине не покупали.
В общем, я так и не поняла, почему всё это называлось «лечебным питанием» и «диетотерапией».
Среди сотрудников санатория, конечно, встречаются и доброжелательные люди. Но, как мне показалось, слишком редко. Для многих будет большой радостью, если отдыхающих станет поменьше, а совсем уже счастье — если санаторий опустеет. Лишь бы это не сказалось на зарплате. Мы откровенно их раздражаем. Ходим, пачкаем, чего-то еще требуем… Не раз видела — мамаши плакали неподдельными слезами: «Что же за санаторий такой?! Где обещанный психологический и бытовой комфорт?». «Приехали «на халяву» — еще комфорт им подавай!», — нередко звучал ответ.
Но, во-первых, в точно таких же условиях находятся и те, кто за путевку заплатил из своего кармана. Честно говоря, для меня загадка, зачем они это сделали. А, во-вторых, что значит — бесплатно? За наш отдых заплачено из федерального бюджета. Заплачено не просто так, а, видимо, за какие-то наши заслуги. Наверное, за то, что мы участвуем в программе президента по улучшению демографической ситуации в стране. И это — такое вот нам «спасибо».
Но мамаши принимают и его. Потому что получить бесплатную путевку на семейный отдых — редкая удача, которая выпадает далеко не всем. Другие мамаши рассказывали, как добивались получения путевки, написав жалобу в префектуру или правительство Москвы, поскольку в районных социальных органах им отказали. После жалоб путевка, которой «нет и не будет», вдруг появлялась как из-под земли. Одна из мам рассказывала такую историю — пока она сидела в коридоре и ждала путевки, из кабинета чиновницы доносился телефонный разговор: «Придется отдать многодетным эту путевку. Они нажаловались! А что делать? Ну, ничего, не переживай, я тебе другую сделаю, еще лучше»…
И ведь, вне всякого сомнения, сделает.
