Несмотря на кризис, власти все же не намерены отказываться от Госпрограммы по переселению в Россию соотечественников, но она будет скорректирована.
Как сообщил газете «Ведомости» министр регионального развития РФ Виктор Басаргин, его ведомство предлагает упростить как правила переезда соотечественников на историческую Родину, так и порядок участия в программе российских регионов. Соответствующие изменения в программу могут быть внесены уже до конца этого года.
Подход к участию регионов в программе станет более лояльным, обещает Басаргин. Так, отсутствие соответствующей региональной программы по приему соотечественников уже не будет являться препятствием для приезда переселенцев в регион — просто условия приема будут не такими хорошими, как в тех регионах, где такие пилотные программы уже имеются. При этом привлекать будут не только трудовые ресурсы, но и интеллектуальные: появятся преференции для студентов. А участники программы получат больше свободы, обещает министр. Сегодня условия соглашения, которое заключают переселенцы, не позволяют им свободно менять место жительства, работы — они становятся практически крепостными, констатирует он.
По словам Басаргина, соответствующие документы уже подготовлены и находятся в стадии согласования. Пока же система приема переселенцев чрезвычайно бюрократизирована и почти не работает, признает министр.
Госпрограмма по оказанию содействия добровольному переселению в Россию соотечественников, проживающих за рубежом, была принята в июне 2006 года, напоминает издание. В соответствии с правилами Госпрограммы переселенцам должен быть возмещен проезд к новому месту жительства, выданы подъемные из расчета 40-60 тыс. руб. на переселенца плюс 15-20 тыс. руб. на каждого члена семьи, а также пособие в размере 50% от прожиточного минимума в регионе до момента трудоустройства. Пообещав столь «привлекательные» условия переезда на историческую Родину, российские власти стали ожидать прямо-таки переселенческого бума: по программе, до 2012 года регионы должны принять 443,3 тыс. переселенцев и членов их семей. Эти прогнозы были подкреплены, кстати, соответствующим материальным финансированием — изначально на реализацию программы в бюджет 2007 года было заложено 4,6 млрд руб., в 2008 году — 5,7 млрд, в 2009 году — 6,5 млрд руб.
Однако никакого переселенческого бума не последовало: за первый год действия программы ею воспользовались лишь 700 соотечественников, а по итогам 2008 года — 8800 человек.
Федеральная миграционная служба прикинула, что в этом году число переселенцев и членов их семей все равно не превысит 20 тыс. человек — и вышла с инициативой сэкономить бюджетные ассигнования. В итоге бюджет программы на этот год были урезан сразу вчетверо — с первоначальных 6,5 млрд до 1,8 млрд руб.
Казалось бы, о переселении соотечественников как о сколь-нибудь заметном в масштабе страны явлении можно окончательно забыть. Однако, как следует из заявления г-на Басаргина, вчетверо урезав финансирование, власти все же не намерены отказываться от программы вовсе — даже в период кризиса. И это вполне объяснимо — Россия, переживающая демографический кризис, остро нуждается в их притоке.
В отличие трудовых мигрантов из нерусского зарубежья, заполонивших в последние годы просторы России (благодаря неустанным усилиям той же ФМС) и породивших в нашей стране массу проблем, зарубежные соотечественники пополняют трудовой и демографический потенциал России, не меняя при этом исторического лица и уклада нашей Родины. Ведь к нам приезжают люди тех же культурных традиций, что и мы с вами. Это — не выходцы из Средней Азии, Закавказья или зарубежного Дальнего Востока, массовый приток которых приводит к возникновению на земле России не просто инокультурных, но попросту антагонистически враждебных анклавов.
Проблему переселения в Россию зарубежных соотечественников комментирует директор Института демографических проблем Игорь Белобородов:
— Первый исходный пункт, на который мы должны опираться при рассуждении о всякой миграции — у нас есть глобальнейшая проблема, которая определяет на многие десятилетия, возможно, даже на века, будущее страны, саму государственность России. Эта проблема носит название «депопуляция».
Это — не мифический термин, а реальная угроза существованию страны, общества, государства в существующих границах. И в ситуации, когда за последние 16-17 лет население России потеряло более 12 млн человек, т. е. коренного населения нашей страны, она, конечно, исключает любые претензии на влиятельный статус России в общемировом контексте. Эта проблема обостряет все наши перспективы. Т. е. достижение их уже в ближайшее время — как касательно обороноспособности, дипломатических наших потуг, так и относительно экономики — под большим вопросом.
И если выстраивать грамотно политику в области демографии, то надо четко понимать две вещи. Первое — эта политика должна быть долгосрочной. Т. е. исправить демографический кризис, переломить эту динамику в ближайшие 2-3 десятилетия никак не удастся — ситуация очень запущена. И поэтому, когда мы в Институте демографических исследований разработали комплекс социальных технологий по преодолению депопуляции, мы путем долгого анализа и расчетов заложили минимальный срок, при котором достижимо преодоление негативных тенденций, — это 2060-2065 годы. Если кто-то говорит, что проблему низкой рождаемости (а именно она на 99% определяет демографический кризис) можно решить, допустим, в ближайшие 2-3 года, или даже 10-15 лет, то это — популист и болтун. Как минимум, человек некомпетентный.
Но это не значит — и тут я перехожу ко второму направлению демографической политики, — что нам надо сейчас, условно говоря, пахать на повышение рождаемости (хотя это надо делать, и это — первый пункт) и не делать ничего остального. Т. е. пахать — и ждать, когда же проявятся долгожданные результаты в сфере рождаемости. Нет, конечно. Есть меры ремонтного характера. А именно — снижение числа абортов, сокращение смертности и — РЕПАТРИАЦИЯ соотечественников. Я подчеркиваю — не инокультурная миграция, а именно возвращение своих, ментально близких, родных, исторически связанных с нами, легко адаптируемых людей — носителей общей с нами культуры.
И здесь хочется сказать о том, что такая структура, как Федеральная миграционная служба, собственно, вообще ни при чем. Когда она начинает рассуждать о процессах возвращения соотечественников, мне хочется сказать: «Ребята, вы существуете, в принципе, не для этого». Здесь очень интересен пример Израиля, где существует Министерство абсорбции. Оно не имеет никакого отношения ни к туризму, ни к посторонней миграции. Абсорбция — это совершенно другой процесс. Это — селективный отбор в страну нужных категорий людей. Это только на первый взгляд может напомнить миграцию — тем, что и там, и тут происходят передвижения людей. Но мотивы движения — совсем иные.
Поэтому мне кажется, что у нас вместо ФМС должны в итоге появиться ФРС — Федеральная репатриационная служба, или аналог Министерства абсорбции, как в Израиле и многих других странах. Но никак не ФМС. И надо очень хорошо понимать, что когда мы сокращаем расходы на эту важную статью в бюджете — на репатриацию соотечественников…
— Вы знаете, а ведь сейчас выясняется, что это все было сделано по инициативе именно ФМС…
— Это неудивительно и лишний раз свидетельствует о том, что не эта служба должна заниматься этим вопросом — по двум причинам. Во-первых, структурно и сущностно это — не ее вопрос. А во-вторых, управленческий контингент этой структуры, по-моему, больше вредит России, чем приносит пользы — я не знаю, сознательно или нет. Т. е. должна быть абсолютно другая структура с абсолютно другим кадровым наполнением.
И я напомню, что сегодня репатриационный потенциал России составляет как минимум 5-6 млн человек. Это — те, кто реально, уже в ближайшие годы, в 5-10 лет могут вернуться в Россию. Это особенно важно на фоне катастрофической убыли населения, которая к 2012 году обострится до предела — тогда мы почувствуем новый демографический провал, поскольку подпрыгнувшая сейчас за счет средств материнского капитала рождаемость резко оборвется, т. к. потребность в детях у родителей реализуется.
Поэтому в бюджете программы переселения соотечественников не должно быть никаких сокращений. Тем более что тональность, в которой сообщается обо всех этих сокращениях, секвестрах, вообще похожа на формальную отписку. Т. е. по сути, по-моему, программа сворачивается — похоже на то. А эти 5-6 млн соотечественников могут, собственно, сохранить, спасти Россию как таковую. Ибо, во-первых, приедут самые пассионарные, самые молодые, готовые срываться с насиженных мест, приедут — с учетом того, что пройдут предварительную проверку — еще и законопослушные, те, кто готовы созидать.
Единственное условие геополитического характера — этих людей нельзя селить в мегаполисах. Кстати, эта проблема касается и российского населения: я считаю, что надо срочно менять структуру расселения. Приехавшие к нам соотечественники должны селиться необязательно на том же Дальнем Востоке. Это могут быть районы Центральной или Южной России, это могут быть наши проблемные регионы — там, где надо поднимать промышленность, сельское хозяйство, где надо запускать какие-то новые технологии. Т. е. сфера применения для таких людей у нас в стране достаточно широка — была бы воля у властей.
Когда нам говорят: нет, ни в коем случае не надо трогать наших соотечественников за рубежом, поскольку это — наш стратегический интерес за рубежом, что мы должны сохранять там культурное присутствие — то я хочу сказать следующее. Не надо себя обманывать. Потому что в ситуации, когда Россия находится далеко от соотечественников, она утрачивает там свое культурное присутствие. И если пускать дело на самотек, то мы дождемся полной ассимиляции соотечественников. Поэтому сегодня настало время именно собирания нации.
В заключение хотел бы отметить, что запуск репатриационных программ невозможен только государственными усилиями. Потому что бюрократическая машина слишком неповоротлива.
«Карта русского» — это то, что не хватало все эти долгие годы. Это инициатива даже несколько запоздала, но все равно очень хорошо, что она наконец-то появилась. И она сулит огромный по своей культурной значимости выигрыш. Это будет выигрыш и информационный, и ментальный, и цивилизационный, и какой хотите.
И вот когда российский МИД вместо того, чтобы помогать Фонду «Русские», начинает ему мешать, ставить палки в колеса — это недопустимо. Возникает вопрос: а это Министерство иностранных дел чьей страны?! Если России — значит, такие инициативы должны приниматься на ура. Реакция МИД, на мой взгляд, должна была звучать так: «Да, извините, что мы до сих пор этого не сделали. Чем вам помочь?»
