А ведь когда-то мы ее любили. Америка казалась нам, жившим в тотальной Лениниане и в праздничном звонкоголосом литмонтаже, неким «Беловодьем», «праздником жизни», «дружным коллективом улыбающихся хиппи»…
В общем, Creedence Clearwater Revival, не боле, не мене. Правда, иногда одолевали сомнения: то убьют президента, то бомбят Вьетнам, то негров не пускают в автобус, то дадут 15 суток другу нашей страны Дину Риду… Но зато — джаз, зато — Джимми Хендрикс, выпиливающий на гитаре «Полет шмеля» С. Прокофьева… Вудсток, разрядка, Союз-Аполлон на пачке хороших сигарет… .Но потом мы стали взрослей и отношение стало меняться; впрочем, менялось оно не только у нас, но и у младших: в 1982 году питерский хиппи Лимон говорил московским товарищам: да вы что, Америку любите? ну вы лохи… Это ж сплошная коммерция, они за «грины» мать родную укокошат…». Впрочем, верили Лимону не все и не до конца: с матерью он переборщил…
Очень удивила нас американка Вивьен, учившаяся в СССР по программе культурного обмена: она — дочь американского рабочего, приехала учиться в СССР, а в США поехал сын секретаря какого-то московского райкома… Не знаю, какой был сын секретаря, но Вивьен была отборной дурой: не понимала, что комната в 5 кв.м, в которой мы пьем вермут — это и есть кухня и не надо никуда переходить.
А сам двухрублевый вермут оценивала как «ненавязчивый вкус» и пила мелкими глотками, вызывая у собутыльников перманентную тошноту. Взяв гитару она непременно исполняла какую-то пацифистскую лабуду — но очень проникновенно. На фоне поплывших из Афгана гробов с нашими друзьями и почти сверстниками пацифизм американки, клеймящей американскую военщину, воспринимался как галлюцинация.
Кончила Вивьен плохо: привезла в Москву в начале перестройки второразрядного попсаря Билли Джоэла, звонила, звала на концерт, радовалась: Хорбатчофф, наконец, наконец! — и пропала навсегда вместе со своим Билли… Но все же еще была какая-то надежда на Америку, особенно, когда появился великий американский экономист русский Василий Леонтьев, предложивший Ельцину свои услуги в перестройке. Но — оказался не нужен, нашим американоидам перестраивать страну расхотелось, потому что можно было легко и без шума раздерибанить и рассовать по карманам все, что плохо и даже хорошо лежало…
Несомненно, что и Америка приняла в этом действе свое посильное участие, как в лице советчиков типа Джеффри Сакса, так и опосредованно через всякие поганые фонды. Сюда хлынула отборная сволочь, любой проходимец с золотопечатными бумагами и с жалкими 10-20 тысячами «гринов» считался здесь, как в Черноморске, миллионером. После позорного бегства американского спецназа из Сомали и не менее позорного фильма «Падение «Черного ястреба», в котором нет ни слова о захвате впавшими в истерику спецназовцами заложников — женщин и детей — мы Америку почти перестали любить.
И окончательно мы разлюбили Америку сразу после бомбежки Белграда. И не любим ее до сих пор.
