Если патриарх сам настаивает на «греховном происхождении бед человеческих», как мы можем ему отказать? Пусть будет по-патриаршему!
15 августа 2010 года предстоятель РПЦ, вернувшийся под объективы телекамер после двухнедельного отсутствия, сделал следующее заявление:
«Когда начались пожары в нашей стране, то Церковь сказала: «Это наказание за грехи». И нашлись маловеры и клеветники, которые стали укорять Церковь за то, что она говорит несвоевременные, обидные для людей вещи. Но когда смотришь репортажи о том, как ликвидируются пожары, когда слушаешь внимательно заявления экспертов, то понимаешь, насколько же права Церковь, которая свидетельствует о том, что и эти пожары являются наказанием за грех».
Глава РПЦ не сказал ничего нового. И прежде любые неприятности природного или человеческого происхождения он объяснял грехами народными, а всякое благо — святыми молитвами Церкви. Наибольший резонанс вызвали его заявления, касающиеся Великой Отечественной войны, в которой также он видит Божье наказание «за страшный грех богоотступничества всего народа, за попрание святынь, за кощунство и издевательство над Церковью».
Из этих слов можно заключить, что Церковь не имеет ничего общего с народом. Удел народа — покорность Церкви, за неуважение к которой Бог жестоко карает. Функция Церкви — учить и обличать. Того же мнения придерживались жрецы в Древнем Египте и все прочие служители культа, претендовавшие на земную власть. Готовность народа соглашаться с подобными утверждениями всегда прямо пропорциональна репрессивным возможностям жреческой корпорации. Когда цена публично выраженного несогласия с такой «линией партии» — рваные ноздри, клеймо, кандалы, каторга, костёр — возражать как-то не особенно хочется. Мы же находимся в относительной безопасности. А потому можем себе ни в чем не отказывать.
Начнем с народа, который строгий, но справедливый Бог якобы покарал войной за «богоотступничество». Известно, что по результатам сталинской переписи 1936-37 гг. верующими себя назвало большинство опрошенных (более 55%). И это несмотря на все риски, связанные с такой откровенностью. В то же время, после отмены Временным правительством обязательного причащения военнослужащих весной 1917 года полковые церкви перестали посещать до 90% былых прихожан. В тылу ситуация была еще более плачевной. Налицо отвращение народа к Церкви господствующей, опирающейся на репрессивный аппарат империи, и его же (народа) приверженность Церкви гонимой. Собственно этот тихий народный подвиг и принудил Сталина к реставрации РПЦ в 1943 году.
В общем, народ, кто угодно, только не предатель. А что можно сказать про Церковь, над которой народ, по словам патриарха, «издевался»? Чем Церковь занималась до 1917 года мы в общих чертах знаем. А после? Перечислим только наиболее заметные «достижения». Активно участвовала в подготовке Февральской революции. Ничем не поддержала низложенного императора. Восторженно приветствовала Временное правительство. После Октября раскололась на гонимое меньшинство, и «обновленцев». Вторые писали на первых доносы и полностью контролировались «безбожной властью». Обновленцами были оба «сталинских» патриарха — Сергий и Алексий… Во время войны Церковь одинаково уютно себя чувствовала по обе стороны фронта. На оккупированных территориях молилась за победу германского оружия, а в советских церквях, спешно открытых Сталином — за Красную Армию. Почему подействовали молитвы одних и не подействовали молитвы других — неизвестно.
