Ветеран-железнодорожник Михаил Афанасьевич Войтик, бывший начальник дорожной геофизической станции СКЖД, чуть прихрамывает.
– Что с ногой? – интересуюсь у него.
– Да вот побаливает что-то сегодня, – морщится он и показывает старую рану.
Не знаю, как это звучит на врачебном сленге, но, на мой взгляд, рана на ноге практически открыта, лишь покрыта корочкой.
– А где это вас так?
– В Венгрии, под Будапештом.
В конце 1944 года исход войны был уже ясен. Однако германские войска продолжали оказывать ожесточённое сопротивление. С юга подступы к Будапешту штурмовала 320-я дивизия, входившая в состав 2-го Украинского фронта. Одним из батальонов командовал старший лейтенант Михаил Войтик.
«Вечером 25 декабря меня вызвал командир нашего полка и приказал взять высоту 289, находящуюся прямо перед фронтом нашей дивизии, – вспоминает Михаил Афанасьевич. – К тому времени мы уже понесли тяжёлые потери, и командование даже было вынуждено расформировать третий батальон – людей не хватало».
Комбат со своими бойцами пошёл в атаку, к рассвету высота была взята. Прямо впереди простиралась низина с пригородным районом венгерской столицы, а слева возвышались горы. На взятую высоту пришёл начальник штаба полка, рассказал, что ночью командир полка был убит, и поставил новую задачу. Приказано было скрытно выдвинуться вдоль гор, обойти пригород и ждать сигнала к атаке. Сигналом должен был послужить начавшийся бой.
«К вечеру 26 декабря мы задачу выполнили и незаметно расположились с южной стороны пригорода, – говорит бывший комбат. – Только расположились, как услышали, что начался бой – сигнал получен».
Для оборонявшихся немцев появление в тылу русского батальона оказалось полной неожиданностью. Как лавина, советские солдаты смели противника из пригородных укреплений. Пригород был взят. Батальон занял позиции на окраине пригорода, а впереди вытянулся горный отрог, закрывающий сам Будапешт, на нём и расположились отступившие немецкие части. Комбата вызвали в штаб полка.
«Пришёл в штаб, а там командир дивизии. Я вошёл, доложил о прибытии. Вдруг командир дивизии молча подходит ко мне и отпускает оглушительную затрещину. У меня слетела шапка, а сам стою и ничего не понимаю. Мы выполнили все задания – двое суток непрерывного боя, взяли высоту, за которую погибший комполка обещал награду, совершили успешный манёвр и захватили пригород, и вдруг затрещина вместо благодарности.
– Ты почему остановился? Если не возьмёшь отрог, который перед тобой, то утром приду и лично расстреляю.
– Есть взять.
А как брать, люди уже на ногах не стоят, все смертельно устали после боёв и обходов. Но делать нечего. Приказ есть приказ.
До утра ждать было нельзя. За ночь к противнику могло подтянуться подкрепление, да и те, кто уже сидел на этом отроге, наверняка бы окопались. Михаил Афанасьевич решил атаковать сразу, в ночь. Батальон снова ринулся в атаку. Немцы открыли шквальный огонь, но темнота помогла, огонь вёлся вслепую, а ближний бой немцы принять не решились, отступили.
Осмотр захваченной возвышенности подтвердил опасения комбата. Немцы вовсю пытались здесь укрепиться, но ночная атака сорвала их планы. А батальон двинулся дальше и закрепился по проходящему поблизости суходолу.
Всегда кто-то находится там, где происходит что-то главное. Двухсоттысячная армада группы армий «Юг» в Будапеште оказалась в полном окружении, и командованием 2-го Украинского фронта было принято решение предложить окруженцам сложить оружие. А пройти парламентёрам предстояло прямо через позиции батальона Войтика.
«Меня вызвал новый командир полка, рассказал про парламентёров и приказал не отвечать огнём на возможную атаку немцев, чтобы не сорвать задание парламентёров».
Но сначала дорогу, по которой должны были пройти парламентёры, необходимо разминировать. В расположение прибыл сапёр и начал работу. Немцы открыли по нему огонь, но сапёр продолжал разминирование и успешно его завершил, не получив ни одного ранения.
Ночью через громкоговорители немцев предупредили, что утром к ним отправятся парламентёры с предложением командования фронта. Однако каждый выход громкоговорителя в эфир лишь вызывал со стороны окружённых шквальный огонь.
Утром на дороге, ведущей к позициям батальона, показалась группа советских парламентёров. Немцы немедленно открыли по ним огонь. Однако до позиций батальона им удалось добраться.
«Когда они добрались до нас, мы закурили, поговорили. Их было трое – капитан Остапенко, старший лейтенант Орлов и старшина Горбатюк. Капитан был мрачен, а старлей был уверен, что опасаться нечего, потому что их как парламентёров защищают международные соглашения. Когда они вышли на нейтральную полосу, немцы уже не стреляли. К ним вышли навстречу, завязали глаза и увели».
Через какое-то время группа снова появилась в поле зрения батальона. Казалось бы, всё завершается удачно, но вдруг раздался выстрел, немцы застрелили капитана Остапенко, а лейтенанта и старшину отправили к нашим позициям.
Германское командование отказалось от предложенной капитуляции, даже пакет с предложениями не взяли. Это произошло 28 декабря, а в ночь на 1 января начался жесточайший штурм города. 13 февраля гарнизон сдался. Командующий обороной вместе со штабом был взят в плен. Батальон Михаила Войтика сразу после освобождения Будапешта совершил марш-бросок к озеру Балатон, пройдя за сутки около 40 км. Здесь Михаил Афанасьевич и получил тяжелейшее ранение. Осколками шального снаряда перебило ногу.
В госпитале у него почти сразу началась газовая гангрена. Войтика поначалу даже поместили в так называемую палату смертников, но он справился.
