Если и не возникнет условий, при которых та или иная башня Кремля вдруг встанет во главе процесса демократизации, – демократизация все равно пойдет
После того, как я 10 сентября по свежим следам опубликовал свой отклик на текст Дмитрия Медведева «Россия, вперед!», появилось много интересных комментариев к президентской статье. Особенно важен, на мой взгляд, комментарий одного из лидеров оппозиционного движения «Солидарность» Владимира Милова с характерным названием «Стоп, Россия!».
«Те, кто продолжает связывать с именем Медведева надежды на перемены к лучшему, осуществляемые сверху, – пишет Милов, – поспешили воспринять его статью как заявку на то, чтобы стать «новым Горбачевым». А дальше автор комментария убедительно демонстрирует, что перестройку не следует идеализировать.
Я воспринял статью Медведева именно как его заявку на то, чтобы стать Горбачевым, и постарался доказать это. Однако перестройку никогда не идеализировал (о ней подробно написано в одном из разделов моей последней книги «Путинская Россия: от рассвета до отката»). И особых надежд в данный момент я с нынешним президентом России не связываю.
Реакция Милова – вообще-то очень сильного экономиста-аналитика – была чисто политической. Как лидер внесистемной оппозиции он стремится доказать, что внутри самой системы ничего хорошего возникнуть не может. Такая позиция логична и вполне последовательна. Было бы странно, если бы, резко порвав с системой, основатели «Солидарности» признавали ее способность каким-то образом трансформироваться. С надеждами на мягкую трансформацию существует, например, «Правое дело», создававшееся по благословению Кремля, а «Солидарность» может повысить степень своего влияния лишь в том случае, если нынешняя политическая система войдет в глубокий кризис.
Впрочем, признавая логичность политической линии Милова, я должен заметить, что в аналитическом плане его статья мне представляется несколько односторонней. Нравится нам это или не нравится, но в истории человечества имеется немало примеров того, как авторитарный режим постепенно трансформируется и демократизируется. Горбачевская перестройка – лишь один из них. Причем, как бы мы не относились к тому, что делал Михаил Сергеевич, нельзя не признать: объективно Горбачев подвел страну к тому состоянию, при котором некоторые позитивные перемены оказались вполне возможны.
Блоггер Slon.ru Александр Морозов своей чрезвычайно содержательной статьей избавил меня от необходимости подробно рассказывать о том, как и почему демократизируются авторитарные режимы. Преобразования внутри системы вполне возможны. Примеры этого есть и в Европе, и в Азии, и в Латинской Америке. Естественно, представителям внесистемной оппозиции это не очень приятно. Естественно, тем людям, которые много лет сопротивляются авторитаризму и ведут себя честно по отношению к обществу, не нравится, что власть, долгое время манипулировавшая народом, посредством очередной манипуляции вдруг предстает в качестве «перестройщика». Естественно, было бы не слишком справедливо, если бы одна из «башен Кремля», являвшаяся матерью старого режима, вдруг превратилась в отца-основателя демократии. Но мы сейчас говорим не о том, что нам хотелось бы, а о том, как объективно может развиваться Россия. И в этом плане я фактор Медведева не стал бы полностью сбрасывать со счетов.
Впрочем, шансов получить медведевскую перестройку у нас пока крайне мало. Во-первых, сам президент России не дал никаких оснований надеяться на то, что в нем скрыт реформатор. А во-вторых, у него сейчас нет реальных возможностей для осуществления преобразований. Поэтому свою предыдущую статью я закончил риторическим вопросом: мог ли Горбачев провести перестройку в тандеме с Андроповым? Ведь у Медведева сегодня как раз примерно такая ситуация.
Кстати, и сам он весьма недвусмысленно отметил в своих известных диалогах с Николаем Сванидзе, что «все периоды, которые у нас назывались оттепелью, начинались не из-за того, что власть предержащие хотели ослабления государственных институтов и наметили какой-то план по демократизации общественной жизни, а, как правило, в силу того, что так начинали развиваться обстоятельства. Заложниками которых они в какой-то момент стали». И далее, говоря о действиях Александра II, Хрущева и Горбачева, Медведев отметил, что «как правило, это была не спланированная работа по размораживанию общественной активности, смене стилистики и даже парадигмы власти, а следствие цепочки случайных событий» [Сванидзе Н., Сванидзе М. Медведев. СПб., Амфора, 2008, с.246 – 247].
Проще говоря, если события так повернутся, что именно на волне демократизации президенту будет проще всего управлять страной, то, согласно логике Медведева, мы увидим вдруг настоящего перестройщика. Если же нет, то и так сойдет. Все зависит от обстоятельств.
Впрочем, обстоятельства – штука сложная. Если в России не возникнет условий, при которых та или иная башня Кремля вдруг встанет во главе процесса демократизации, то рано или поздно демократизация все равно пойдет. Но иным путем. Не через Кремль. Невозможно никакой плотиной навсегда остановить течение реки. Вода дорогу себе найдет. Либо обойдет дамбу со стороны, либо прорвет ее с грохотом, с разрушениями и с трагическими последствиями для всех тех, кто проживает в потенциальной зоне затопления.
Собственно говоря, ситуация, когда власть оказывается не в силах управлять процессом трансформации, называется революцией. Мы ее фактически переживали два раза. Первый – в 1917 – 1921 гг., второй – в 1991 – 1993 гг. В первом случае она завершилась установлением тоталитарного большевистского режима, не оправдавшего надежд сменовеховцев. Во втором – установлением режима авторитарного (со значительными элементами демократии, выхолощенными в 2000-х гг.), сумевшего худо-бедно осуществить важные экономические преобразования.
Если власть своей неготовностью к демократизации доводит дело до революции, вряд ли можно прогнозировать, какой она окажется: созидательной или разрушительной, правой или левой, бархатной или кровавой. В момент революционного взрыва сходятся воедино десятки различных факторов, влияющих на развитие ситуации. Ни Милюков, ни Керенский, ни Крючков, ни Хасбулатов не смогли предугадать, куда занесет страну на том крутом повороте, который они закладывали, когда власть, казалось бы, находилась у них в руках. А потому, в конечном счете, они эту власть упустили.
Здесь кроется главная опасность подобного развития событий. Поэтому лучше нам обойтись без революции. Так спокойнее. А, следовательно, как бы скептически мы не относились к возможностям Медведева продвинуть Россию хоть на пол шага вперед, чисто по обывательски хотелось бы пожелать ему успеха.
Если же никакая кремлевская башня не сможет ничего достичь, тогда наступит момент для действий внесистемной оппозиции. Не потому он наступит, что Милов честнее Медведева оценивает ситуацию, а потому, что второй, не справившись со своей исторической задачей, объективно расчистит место для первого.
Не думаю, правда, что у «Солидарности» есть большие шансы на успех, если исходить из той обстановки, в которой мы находимся сегодня, в сентябре 2009 г. Но вообще-то всяко бывает. В 1917 г. демократия вроде бы торжествовала на руинах царизма, но в итоге вышел полный конфуз. А в 1991 г. интеллектуалы, выросшие на книжках об Октябре, опасались русского бунта, бессмысленного и беспощадного, но доминирующим фактором оказалось стремление элит к рынку, к богатству, к благоустроенной жизни общества потребления.
И все же не хотелось бы вновь подбрасывать Россию, как монетку.
