Народы совсем не идеальны — и многие мыслители совершенно оправданно полагали, что народу нередко отказывает здравомыслие, когда ему предоставляется возможность принять важное политическое решение. Ещё Солон говорил, что отдельно взятый афинянин — это хитрая лисица, но когда афиняне приходят в народное собрание, они превращаются в стадо баранов.
Древние, однако, были мудрее иных сегодняшних философов. Например, римляне отлично знали, что и элиты, принимая судьбоносные решения, ведут себя не намного мудрее и нравственнее: «Сенаторы — мужи очень достойные, римский сенат — это скверное животное».
Олег Аронсон, интервью с которым было недавно помещено на «Часкоре», является скорее приверженцем мудрости Солона, чем мудрости римлян:
— Олег, как ты относишься к тому факту, что в интернет-голосовании «Имя Россия» Сталин занял третье место?
— Меня это не удивляет. У Делёза и Гваттари в «Анти-Эдипе» есть высказывание, которое, несмотря на то что ему уже почти сорок лет, актуально по-прежнему. Они пишут, что Гитлер не был ошибкой, что народ хотел Гитлера. Это значит, в частности, что, когда мы говорим о таком понятии, как народ, в него необходимым образом включается фашизм и тоталитаризм».
Итак, «выбор народа был бы всегда таким». Иными словами, народ имеет такое правительство, которого заслуживает, а поэтому ни Гитлер, ни Сталин не были ошибками — народ сам их хотел. Поэтому получается, что народ периодически хочет себе тиранов.
При всём том, что тезис этот звучит внешне убедительно, он просто не согласуется с историческими фактами.
Господи, как у нас любят сваливать всё на народ!
На основании чего Аронсон заключил, что народ сам хочет себе тиранов? Фактически на основании того, что было время, когда в некоторых странах тираны пришли к власти, а спустя энное время часть народа их с уважением вспоминает.
Это, однако, не означает, что данных тиранов хотел именно народ, что он выбрал их, привёл к власти и т.д. Более того, это даже не означает, что тиранов хотело большинство народа, как можно понять из высказываний Аронсона.
Напротив, если мы возьмём хотя бы только великих тиранов ХХ века, мы обнаружим, что ни одного из них народ не выбирал. Во-первых, народ вообще никогда не выбирает себе тирана, потому что такой должности нет. Народ поддерживает какого-то лидера, давая ему нередко высокую должность для конкретной цели, а потом этот лидер уже с помощью других сил становится тираном. Так повелось ещё с античных времён, когда народный вождь получал, к примеру, должность стратега, а потом использовал её для достижения тирании. Точно так же было и в ХХ веке. Ни Гитлер, ни Сталин, ни Франко, ни Муссолини народом не были выбраны. Муссолини возглавил поход на Рим и вынудил испуганного короля назначить его главой правительства. Франко выиграл гражданскую войну при поддержке Гитлера и Муссолини. Сталин если кем когда и избирался на свой пост, то не народом, а партийной верхушкой. Даже Гитлер, которого обычно приводят как пример совершенно легального достижения власти, и тот не получал поддержки большинства немцев. За его партию в 1932 году голосовало только 37% избирателей. А на последних свободных выборах 5 марта 1933 года НСДАП, несмотря на беспрецедентные пропагандистские усилия и репрессии (и при явке избирателей 88,7%), получила всего лишь 43,9% голосов. Пост канцлера дал Гитлеру вовсе не народ, а тогдашние немецкие консервативные элиты, которые убедили «деревянного титана» Гинденбурга выбрать Гитлера как меньшее зло.
Могут ли быть более убедительные свидетельства того, что тирана всегда приводит к власти меньшинство, часть элит, но вовсе не народ? На этапе продвижения к власти большинство народа вообще не может быть заинтересовано именно в тиране. Только меньшинство друзей, сподвижников, расчётливых дельцов от бизнеса и политики, наконец, зарубежных союзников может усматривать в тирании данного лидера выгоды для себя лично. Именно они приводят тирана к власти. После народ, особенно в результате постоянных кампаний промывания мозгов, может и сам начать поддерживать тирана или относиться к нему терпимо. Поэтому и возникает иллюзия, что выбор элит был выбором всего народа; причём, конечно, больше всех пытаются убедить в этом народ сами тираны и их сподвижники. И убеждают так эффективно, что им верят даже философы.
Аронсон говорит о «дьявольских искушениях», в которые впадают народы, выбирая себе тиранов. В действительности было бы правильней вести речь о дьявольских искушениях элит, традиционно состоящих из людей, которые считают себя сливками нации, самыми мудрыми и самыми дальновидными, по праву лучших призванными управлять своими народами. У них гораздо больше шансов поддаться «дьявольскому искушению», в отличие от среднего человека, не обладающего большими амбициями.
И вот эти сливки наций в ХХ веке неоднократно решали, что будет гораздо лучше, если они или приведут ко власти тирана, или помогут ему стать таковым, или уступят его притязаниям и т.д. Они верили, что их мудрость и опыт позволят принимать правильные решения, что они не совершат непоправимых ошибок. Вальтер Ратенау когда-то сравнил немцев после Первой мировой войны с человеком, которого насильно поместили в сумасшедший дом и который поэтому постепенно приноровился вести себя как безумец. Но чьи же мудрость и опыт продиктовали условия Версальского мира, который удостоился столь нелицеприятного сравнения? Народов или всё же элит? А ведь уже тогда не было недостатка в голосах, начиная от разного рода левых и заканчивая вполне буржуазным экономистом Кейнсом, утверждавших, что это величайшая ошибка и несправедливость и что добром всё это не кончится.
Теперь, постфактум, мы видим результаты мудрых решений… и слышим, что в них виноваты сами народы. Но почему? Потому что элиты тоже часть народов, как наверняка могут возразить? Конечно, часть, но именно та часть, которая принимает судьбоносные решения, в отличие ото всех остальных. Что бы там ни говорить о народе, но это факт: когда ему в ХХ веке позволяли свободно выразить своё мнение, оказывалось, что нигде он тиранов в своём большинстве не поддерживает и ко власти не приводит. Не надо валить с больной головы на, скажет так, несколько менее больную.
Парадоксально, но Аронсон, который вслед за Делёзом и Гваттари взваливает ответственность за выбор тиранов на плечи народов, думает о народах и лучше и хуже, чем они того заслуживают. Он, например, считает, что в современной Европе уже невозможен приход к власти таких нерукопожимаемых политиков, как Ле Пен и ему подобные. Потому что европейцы глубоко осмыслили опыт фашизма. Это одновременно верно и неверно. Если бы приход тиранов к власти зависел только от воли избирателей, возразить на такую аргументацию было бы нечего. Но, как мы показали выше, тираны приходят по воле элит. В периоды горького просветления народы и даже целые континенты могут сказать: «Никогда больше!» Так же могут сказать себе и отдельные люди. Но те, кто считают себя вправе принимать решения за других, кто обычно в большей мере руководится личными и групповыми интересами, а не общим благом, — те могут сказать другое: «А может, на этот раз обойдётся?» Нет никакой гарантии, что в будущем достаточно влиятельная часть элиты какой-нибудь европейской страны не сочтёт политика лепеновского толка меньшим злом и совершенно конституционным образом не вручит ему бразды правления, хотя бы этот политик и не пользовался поддержкой большинства. Затем политик этот станет тираном, а философы вновь скажут: «Выбор народа всегда такой».
Это очень удобная позиция. Принимают решения одни, а моральную и прочую ответственность несут другие. Впрочем, с народом всегда так поступают.
ОПРОС: Нужен ли современной России Сталин?
