Хотелось бы поразмышлять о взаимоотношениях отдельной личности и политических элит. В частности, ответить на ряд вопросов – например, имел ли Ельцин возможность сохранить социализм или назначить других олигархов? Почему Джона Кеннеди убили, Никсону объявили импичмент, а Рейган стал национальным героем Америки? Разумеется, при этом речь идет о моем личном мнении, на абсолютную истину я ни в коем случае не претендую.
Для того чтобы понять, как относится элита к личности, нужно вспомнить, что действующая, устоявшаяся модель управления, основанная на определенной экономической системе, страшно консервативна. И если она уже устоялась, то разные группы элит занимают в ней разные места: одни – более «хлебные», другие – менее, но каждый играет свою роль в системе. Например, правила экономической игры в США и в мире сегодня определяет Уолл-стрит, то есть сообщество самых крупных банков страны, а самыми богатыми людьми являются представители других отраслей: инвестор Уоррен Баффет и «хайтековец» Билл Гейтс. При этом каждая элитная группа крайне жестко защищает свою «поляну» – коммерческую или административную.
До тех пор пока действующая экономическая модель обеспечивает достаточную прибыль всем участникам экономической системы, они могут сколько угодно воевать друг с другом. И потому, что конкуренция – это основа жизнедеятельности, и потому, что локально внутри системы постоянно происходят изменения, требующие принятия эффективных решений. И здесь руководителям страны или политической группировки нужно только следить за тем, чтобы участники не переходили границы, – на большее у них полномочий нет.
Ключевой момент наступает тогда, когда экономическая модель начинает давать серьезные сбои. Вот здесь начинается активная работа всей элиты, которая пытается в рамках консенсуса найти оптимальные решения для ее сохранения – именно в рамках консенсуса. Классический пример отказа от этого принципа – Россия начала 1990-х, где элита еще не сформировалась и поэтому стали возможны внесистемные действия – от попыток создать «удельные княжества» до вывода межэлитных конфликтов на уровень всего общества (шаг для элиты категорически недопустимый). Выводить шахтеров на перекрытие Транссиба – слишком опасное дело, и элита поняла это довольно быстро.
Тут есть два варианта действий. Первый – формальные лидеры идут за этим процессом, второй – пытаются его опередить. Например, Джон Кеннеди четко понимал, что «американское счастье» 1950-х скоро закончится, и пытался что-то придумать до того, как элита вообще осознала грядущий кризис. Кроме того, его молодая команда все время нарушала устоявшиеся правила – просто от излишнего энтузиазма. Никсон в ситуации, когда все уже поняли, что катастрофа настала, начал выходить из нее самостоятельно, не дожидаясь, когда его идеи и действия будут одобрены. А вот Рейган как раз шел за ситуацией, но его активность и умение подобрать классных исполнителей сделали разработанную совсем не им политику более эффективной.
В этом смысле направление движения России в начале 1990-х годов было предопределено. Еще советская элита приняла консенсусом решение, что ей любой ценой необходимо решить два вопроса: как передать по наследству свои привилегии и как избавиться от ответственности перед обществом. Эта задача и решалась Ельциным, который при этом, разумеется, говорил слова о «свободе» и «демократии». Кто при этом станет очень богатым, кто просто богатым, а кто не получит ничего – это было ему, в общем, все равно. И тут у «семьи» были все возможности, которые она использовала по полной программе.
Надо сказать и несколько слов о конспирологии. Тайные «вершители судеб» и «серые кардиналы» были всегда, но их роль всегда же была достаточно ограничена. Никто не знал, почему Коржаков и Сосковец выбирали того или иного человека в олигархи, но как только они решили, что могут сами решать судьбы этих самых олигархов, – их тут же смели. Когда элиты США решили, что надо на корню уничтожить в стране левое движение, то выдвинули на эту роль двух человек, имена которых многих ввергали в ужас, – сенатора Маккарти и руководителя ФБР Гувера. Как только эта задача была решена, их тут же убрали – исключительно в рамках консенсуса.
Грубо говоря, именно в ситуациях, когда государству нужно решить конкретную задачу, и создаются «тайные» комитеты и организации. Но вот когда дело доходит до изменений «правил игры», тут такая организация должна согласовывать свои желания со всеми. Или устраивать революцию. Отметим, что Коржаков и Сосковец не единственные жертвы «элитного консенсуса». Точно так же элиты «смели» двух совершенно вроде бы «своих» олигархов – Березовского и Гусинского. Именно за то, что они считали, будто могут сами устанавливать правила.
В какой же момент у лидера появляется возможность показать себя с лучшей стороны? Откуда берутся Сталины и Рузвельты, Наполеоны и Мао Цзедуны? Появляются они тоже в рамках элитного консенсуса, но – другого. На первом этапе кризиса элиты ищут внутри себя человека, который был бы готов «разрулить» кризис в рамках сохранения правил игры. Нюансы могут различаться, но правила игры незыблемы. Вначале желающих взять на себя ответственность и «порулить» много, но по мере наступления провалов и разочарований их становится все меньше.
И вот тут может либо появиться не совсем «свой» (но уже продемонстрировавший свою эффективность, как, например, Наполеон). Или «свой», но такой, который потребует от элит «мандат» на изменение правил игры. Как, например, Франклин Рузвельт. Масштабы этого мандата – вопрос, многие реформы Рузвельта были отменены в течение пары лет после того, как он их провел. Но именно в этот момент на исторической сцене появляется человек, который готов стать либо национальным героем, либо злодеем.
Стоит еще раз отметить: изменение правил игры в государстве возможно либо в рамках революции (которая есть демонстрация неспособности элиты к принятию решений), либо в рамках элитного «мандата». Но – только после того, как элита консенсусом приняла решение, что выйти из кризиса без изменения правил невозможно. Специфика сегодняшней ситуации как раз в том, что мы, как эксперты, уже точно понимаем, что такое изменение правил игры невозможно, а вот мировая элита к этому еще не готова. И по этой же причине пока неясно, сможет ли она разобраться в проблеме мирового кризиса вовремя, или дело дойдет до революции.
