Иногда ловлю себя на приступе какого-то навязчивого психоза – я все время нахожусь в поисках человека.
Человека, который умеет работать хорошо. И, по-видимому, я не один в этом почти утопическом поиске, и продолжается он столетия, как говорится, «кадры решают все»…
Странная получается вещь, если вдуматься, – толпы работодателей, оснащенных наисовременнейшими средствами отбора кадров, правительства, корпорации и мелкие кооперативы остро нуждаются в хорошем работнике и, изредка находя его, берегут как зеницу ока. От конкурентов, хэдхантеров – «охотников за головами», профессиональных переманивателей профессионалов. Но такие находки редки. С другой стороны, хаотически мечутся, как молекулы в броуновском движении, сотни миллионов жаждущих работы специалистов, которых почему-то работодатели трудоустраивать не спешат.
Говорят, дело в том, что в последние годы снижается общий уровень компетенции, а требования растут. Действительно, не в нашем менталитете работать как лошадь от зари до зари, высчитывая в уме вероятные бонусы, постоянно поправляя отклеивающуюся от усталости непременную офисную улыбку, загоняя свое измученное тело в вериги дресс-кода, и при этом быть компетентным. При этом саму работу можно и ненавидеть в той же мере, как и начальника. Но надо делать ее, делать проклятую, делать… Задача почти непосильная для большинства россиян.
А может, дело в подходе? Вот принцип, который отлично сформулировал Стив Джобс (основатель корпорации «Apple») в речи перед выпускниками Стенфорда: «Вам надо найти то, что вы любите. И это так же верно для работы, как и для отношений. Ваша работа заполнит большую часть жизни, и единственный способ быть полностью довольным – делать то, что, по-вашему, является великим делом. И единственный способ делать великие дела – любить то, что вы делаете»…
Значит, секрет несовпадения интересов – в поисках той самой любви, своего единственного и главного дела? И снова возникает дилемма – то, что я люблю по-настоящему, редко приносит деньги. Профессор Валерий Цвик, мой коллега из МГУ, сказал гениальную фразу – «Почему так получается: когда в высшей школе платили много, мы с вами работали в журналистике, теперь, когда много платят в журналистике, мы работаем в высшей школе?»
«Вы не успели заметить, что мы живем в эпоху полного саморастерзания? – писал Эрих Мария Ремарк. – Многое, что можно было бы сделать, мы не делаем, сами не зная почему. Работа стала делом чудовищной важности: так много людей в наши дни лишены ее, что мысли о ней заслоняют все остальное». А результат? Такой же парадоксальный, как и сама ситуация, – в конечном итоге на рынке труда вращаются, как правило, одни и те же: тренеры, топ-менеджеры, управленцы, чиновники и министры, мастера, официанты, да кто угодно. Кадровая колода тасуется, специалисты перемещаются по горизонтали (и изредка по вертикали) – но состав ее удивительно неизменный. Так редко в эту кадровую элиту проникают новые лица, и, боюсь, не потому, что умеют работать так же хорошо. Ежеминутный поиск – работы и работников, – как двигатель на холостом ходу. Что-то все запуталось окончательно в наши дни…
Почему при востребованности специалистов трудно устроиться на работу?
Александр Каплин, заместитель председателя Российской Экологической академии:
– Текучка кадров характерна для провинциальных областей. Процветает «кумовство» и в государственном, и в частном секторе. Люди стараются, может быть из-за всеобщего недоверия, устраивать на работу знакомых, родственников, в меньшей степени ориентируясь на способности человека. Понимая это, молодые люди, не имеющие серьезных связей, покидают город. В целом интеллектуальный уровень существенно снизился. Последние 20 лет работодатель при приеме на работу ориентировался на расплату за какую-либо услугу детям какого-нибудь чиновника. Поэтому производительность труда минимальна, и особенных требований к ним не было. Все надеялись, что кризис поправит ситуацию, работодатели вынуждены будут искать тех, кто умеет работать, но, видимо, не совсем получилось.
Александр Кругликов, первый секретарь обкома КПРФ:
– Такое явление – следствие не только демографической ситуации, сложившейся в России, а, скорее, следствие той политики, которая проводится не очень разумно на протяжении более чем 20 лет. У нас нет емкой концепции – какие кадры нужны стране, регионам, отраслям производств и социальной сферы. У нас нет программы подготовки кадров, возникло немало так называемых коммерческих учебных заведений, которые выдают дипломы, но не учат людей толком. Это следствие и низкой заработной платы педагогических кадров. И в силу этого люди, работающие в высшей школе, вынуждены где-то постоянно подрабатывать, не уделяя должного внимания своим студентам. Ну и наконец, застарелая болезнь этого явления – коррупция, которая поразила в том числе и систему образования. Здесь нужен общественный контроль, ибо ожидать каких-то конкретных действий со стороны власти не приходится.
Игорь Бестужев-Лада, президент Международной академии прогнозирования:
– В будущем появится множество профессий, связанных с развитием информационных и космических технологий, компьютеров, энергетики: информационный маклер, информолог, планетарный инженер, космоботаник, гелеоэнергетик, шахтер на Луне, специалист по киборгам. Будут востребованы новые специализации в медицине: медик-сонографист, координатор трансплантации, врач-танцетерапевт, специалист по криологии. Кроме того, футуролог прогнозирует появление искателей сокровищ, менеджеров по отходам и агентов по поиску талантливых программистов. Очень много консультантов, видимо, появится – по выбору профессий, по организации досуга, по преодолению застенчивости, по цвету, по здоровому образу жизни. Предсказывают появление врачей – специалистов по проблемам, связанным с бездельем, и создателей рабочих мест.
