Накануне 130-летия «красного маршала» «СП» ознакомилась с архивными документами, представляющими его в неожиданном ракурсе
4 февраля исполнилось 130 лет со дня рождения Маршала Советского Союза Климента Ефремовича Ворошилова, который с дореволюционной молодости был личным, преданным другом И.В.Сталина. В 1925 году после смерти Михаила Фрунзе он возглавил нарокмат обороны. Военная карьера Ворошилова была звездной — до первой серьезной войны. После провальной финской кампании он был отстранен от должности наркома обороны. В годы Великой Отечественной войны Ворошилов — главнокомандующий войсками Северо-Западного направления (до 5 сентября 1941 года), командующий войсками Ленинградского фронта (с 5 по 10 сентября 1941 года). Маршал-кавалерист, герой гражданской войны Клим Ворошилов так и не сумел организовать боевые действия в новых условиях, с применением новейшей техники. После Ленинградской катастрофы Сталин подписал постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О работе т. Ворошилова», в котором дана разгромная характеристика военным способностям «дорогого Клима». Его перевели на тыловую работу, где «красный маршал» дослужился до руководителя Трофейного комитета. Но документы, обнаруженные в личном фонде К.Е.Ворошилова Российского Государственного архива социально-политической истории, свидетельствуют о том, что его интересы и возможности распространялись значительно шире военного ведомства.
Защита «Чудака»
В фонде хранится небольшая папка с перепиской между известным уже в то время советским писателем-фельетонистом Михаилом Кольцовым и ЦК ВКП(б). В 1929 году Кольцова назначили главным редактором сатирического журнала «Чудак». Через несколько месяцев, в начале осени того же года, партия повела «решительное наступление» на троцкистов, «засевших в Ленинградской организации ВКП(б)». Михаил Кольцов эти аппаратные игры принял, вероятно, за чистую монету и со всей страстью начинающего главного редактора бросился бичевать имеющиеся недостатки в городе на Неве.
20 сентября 1929 года ЦК ВКП(б) принял постановление, в котором подверг резкой критике деятельность ряда редакторов, в первую очередь Михаила Кольцова. Ему был объявлен выговор со строгим предупреждением. А на следующий день его сняли с должности.
Кольцов написал покаянное заявление в руководящий орган партии: «По моей вине журналом «Чудак» допущена грубая политическая ошибка, вполне правильно оцененная постановлением ЦК от 20 сентября. Я целиком соглашаюсь с тем, что и расположение, и смысл материала, помещенного в № 36 журнала, действительно были чужды духу партийно-советской печати и действительно могли дать пищу для обобщений враждебным нам элементам. Причиной утери мной чувства меры в отражении ленинградских непорядков был введший меня в заблуждение исключительно резкий тон в те дни партийного отдела «Правды» и неистовая, «бешеная» кампания ленинградской прессы. А также сведения о том, что инструктор АППО ЦК приехал в Ленинград специально для того, чтобы еще «подогреть» и без того горячее наступление местной печати. Под гипнозом этой общей горячки я и допустил появление злосчастной странички в «Чудаке».
ЦК ВКП(б) не стал заниматься «исповедью» Кольцова. Заведующий отделом писем и заявлений переадресовал послание Климу Ворошилову, который, хотя и был наркомом обороны, среди партверхушки слыл докой в разборе всяческих дрязг в среде творческой интеллигенции.
Ворошилов наложил на покаянное заявление такую резолюцию: «Следовало бы вернуть в «Чудак». Поговорить с т. Кагановичем». Сам же нарком и переговорил с Лазарем Моисеевичем — и Кольцова восстановили в должности главного редактора «Чудака». Однако его злоключения на ниве редакторства не кончились. Вскоре редакция конкурирующего на сатирической ниве журнала «Крокодил» добилась решения ЦК ВКП(б) о слиянии двух сатирических журналов, что, по сути дела, означало поглощение «Крокодилом» «Чудака» (вместе с Кольцовым). При этом талантливый сатирик опять был лишен полюбившейся ему должности. За справедливостью он, теперь уже минуя ЦК, обратился прямо к Ворошилову:
«Дорогой Климентий Ефремович!
Мне стыдно опять обращаться к Вам по тому же делу, но право, не я виноват сейчас в тяжелом и очень обидном положении, в которое меня ставят. Только месяц назад я был назначен в «Чудак» вновь. Тов. Каганович ободрил меня:
— Работайте на пользу партии!
Я был окрылен «амнистией», готов был камни таскать. И вот через месяц только — опять все пошло вспять. Опять слиты «Чудак» с «Крокодилом»… В чем я провинился опять? Не знаю и потому подавлен, считаю, что здесь несправедливость.
Покажите, Климент Ефремович, эту записку тов. Сталину! Я верю, что его тронет этот маленький, но не пустой вопрос».
На послании — резолюция Ворошилова: «Сделано». О письме Кольцова доложили генсеку. Однако тот не поддержал стремление блестящего фельетониста разменивать себя на административном поприще. Кольцова вернули на работу в «Правду», подсластив пилюлю рядом творческих командировок за рубеж.
«Дело» Викторины Кригер
Не менее любопытно так называемое «дело» балерины Большого театра Викторины Кригер. Оно необычно тем, что раскрывает, как довольно банальной склокой в артистической среде 80 лет назад вынуждены были заниматься два «красных маршала» и даже сам вождь.
«Дело» открывается письмом Викторины Кригер, адресованным И.Сталину. Балерина жаловалась на нового директора Большого театра Елену Малиновскую, которая «по личному нелицеприятию» фактически отстранила вчерашнюю «приму» от работы в труппе. На нем рукой Сталина начертана несколько странная резолюция: «Т. Ворошилов! Почему бы не помочь Кригер вернуться в Б. театр? Она, как видно, не отказывается от работы в Б. театре. И.Сталин. 6/VI-31 г.».
Обращение Сталина по данному вопросу к наркому обороны сегодня способно вызвать иронический вопрос: маршал с помощью танков или кавалерии должен был «помочь Кригер вернуться в Б. театр»? Правда, в 30-е годы для немногих посвященных такой ход генсека не казался странным. Ведь к тому времени Климент Ефремович уже обрел, как сегодня бы сказали, стойкий имидж «политмецената искусств». В Большом театре он частенько бывал вместе с вождем. Их с Викториной Кригер связывало многолетнее знакомство.
Не ограничиваясь этим письмом, Кригер обратилась с устной просьбой к маршалу Семену Буденному. Бравый кавалерист, как и Сталин, переадресовал жалобу тому же Ворошилову, разразившись «лирическим» письмом в адрес наркома обороны на бланке «члена реввоенсовета СССР и инспектора кавалерии РККА».
Климент Ефремович на обоих посланиях поставил довольно сдержанные резолюции-близнецы: «Поговорить с Малиновской». Вероятно, он знал, что причина конфликта далеко не только в «личном нелицеприятии». Дело в том, что В.Кригер совместно с артистом И.Шлуглейтом еще в 1929 году организовала труппу Московского художественного балета и, как сегодня бы мы сказали, занялась «частной предпринимательской деятельностью» вне рамок Большого, в коллективе которого вспыхнули очаги недовольства бывшей «примой».
Тогда Кригер сделала два козырных хода: подала заявление с просьбой о приеме в партию и написала жалобу Сталину. Но и это не защитило ее.
Ворошилов поговорил с Малиновской, передал пожелание Сталина, и конфликт, скорее всего, был бы улажен. Но Викторина Кригер сама все испортила: во время «производственного совещания» запустила в заместителя директора театра массивной чернильницей. Об этом она рассказала в одном из своих писем к Ворошилову, которое имеет смысл процитировать подробно, поскольку в нем отражены некоторые нравы той эпохи:
«Глубокоуважаемый Климент Ефремович!
Мне совершенно не хочется быть в Ваших глазах «преступницей», как представляют меня руководители театра. Вы спросите: «А почему именно ко мне такое отношение?» На это я отвечу следующее: нашей дирекции неприятны все те, кто не гнет перед ними спину. Знаете, Климент Ефремович, у нас в театре настолько все боятся «начальства», что рот не смеют открыть. И вот, естественно, я для дирекции была «белой вороной» и к тому же очень неприятной и опасной, т.к. на партсобраниях, в присутствии представителя райкома говорила всю правду — «невзирая на лица».
На памятном производственном совещании 20 декабря, после моей речи, принятой труппой с колоссальным одобрением за исключительную правду, меня начало травить начальство в виде гражданина Арканова. Когда секретарь ячейки тов. Сафонов, разбирая все выступления, коснулся моего и произнес фразу, что «Кригер — является кандидатом партии», на это во всеуслышание раздалась реплика Арканова при всем собрании: «Ну, это-то случайность!»
Арканов продолжал издеваться и в последний момент, приблизившись ко мне, крикнул в лицо, что я — «ничтожество в партии»! Вы представляете, что произошло во всем моем существе?! Волна залила мозг. Первый попавшийся предмет в виде злополучной чернильницы полетел в Арканова.
Теперь я лишена лучшего театра в СССР, где была со школьной скамьи и который слишком для меня дорог. Я лишена танцевального класса, занимаюсь в спальне, на паркетном полу, рискуя ежеминутно сломать ноги; я даже лишена закрытого распределителя (продукты первой необходимости по ценам, дешевле магазинных. — Авт.).
Дорогой Климент Ефремович, я написала все: А теперь судите сами, уж такая ли я «злостная преступница», что даже к 15-летию Октября меня нельзя «амнистировать»?
Викторина Кригер».
Конфликт «рассосался» в 1939 году. Московский художественный балет, руководимый до этого Кригер, слился с Музыкальным театром имени Немировича-Данченко. Причина междоусобицы в труппе Большого театра исчезла, и Викторина Кригер вскоре стала получать в нем роли. Проработала она в Большом театре до 1948 года, когда заслуженной артисткой России ушла на пенсию.
Дневник Голды Горбман
Много неизвестного о Ворошилове можно узнать из дневника его жены — Голды Давидовны Горбман. Вот лишь некоторые выдержки, характеризующие быт и нравы элиты той поры.
9.01.1951г.
После завтрака Климент Ефремович как всегда отправился на прогулку. А встает он рано и до отъезда на работу проходит 6-8 километров ежедневно и дополнительно 4-6 километров вечером по возвращении домой (на дачу) после рабочего дня. Пройденным километрам ведется строгий учет. Для этой цели все дорожки в парке вымерены и по маршрутам расставлены знаки. Так, например, в январе 1950 г. он прошел 465 км, в феврале — 435 км — это рекордные месяцы. А за весь 1950 год К.Е. сделал 4.825 км.
17.05.1955 г.
Третьего дня у нас на даче гостили тов. Хрущев Н.С. с Ниной Петровной и тов. Первухин М.Г. с Амалией Израильевной.
Я пишу об этом визите потому, что он оригинален. В данном случае наши мужья заранее условились убить, как говорится, двух зайцев. Побывать в гостях и одновременно ознакомиться с хозяйством колхоза «Красная нива», который находится в соседстве с дачей, где мы проживаем.
Нина Петровна и Амалия Израильевна остались со мной на даче, а мужчины забрали Климента Ефремовича и поехали в колхоз. Вернулись они к трем часам…
Уж очень им понравились бригадиры колхоза — женщины. И сколько иронии было в адрес единственного бригадира — мужчины, оказавшегося не на высоте понимания вопросов…
21.06.1955г.
Сегодня Климент Ефремович справляет необычный юбилей. Им пройдено 20 000 километров за 5,5 лет. За эти годы пешеходные прогулки К.Е. тщательно учитывались, и сегодня подведен итог. Прогулка пешком в любую погоду стала для К.Е. такой же необходимостью, как есть и пить.
20.09.1955г.
Мы с Климентом Ефремовичем прибыли на отдых в Крым 21 августа. На этот раз поселились временно не на Маевке, где отдыхали предыдущие два года, а в Сосновке. Маевка была занята. Там отдыхал В.М. Молотов с Полиной Семеновной и внучкой.
Сосновка — так ныне называется дворец, который строился в течение десяти лет — с 1892 по 1902 г. — для Александра III.
В 1948 году дворец посетил И.В. Сталин. Ему понравилась эта местность, природа. По желанию и указаниям И.В. в пяти километрах от дворца на высоте 553 метров над уровнем моря, в тени вековых кедров и горных сосен, в 1949 году выстроили деревянный бревенчатый домик.
Товарищ Сталин сюда больше не приезжал. Изредка здесь теперь отдыхает кто-нибудь из товарищей.
Сосновка напомнила мне времена, когда приходилось запросто бывать на даче под Москвой у тов. Сталина. Вспомнилось гостеприимство И.В., песни, танцы. Да, да — танцы. Плясали все, кто как мог: С.М. Киров и В.М. Молотов плясали русскую с платочком со своими дамами. А.И. Микоян долго шаркал ногами перед Надеждой Сергеевной (Аллилуевой), вызывая ее танцевать лезгинку. Танцевал он в исключительном темпе и азарте, при этом вытягивался и как будто становился выше и еще тоньше. А Надежда Сергеевна робко и застенчиво еле успевала ускользнуть от активного наступления А.И. Климент Ефремович отплясывал гопака или же, пригласив партнершу для своего коронного номера — польки — танцевал ее с чувством, толком и расстановкой.
А.А. Жданов пел под собственный аккомпанемент на рояле. Пел и Иосиф Виссарионович. Были у И.В. и любимые пластинки с любимыми ариями из опер и песнями. Пластинки И.В. сам сменял и занимал гостей. Особенно ему нравилось смешное…
После смерти И.В., когда подготовляли дачу в Кунцеве к открытию дома-музея И.В. Сталина, здесь обнаружили много пластинок русской, грузинской, украинской и др. музыки и песен. На некоторых из этих пластинок есть пометки И.В. Так, например, на пластинке «Пляска скоморохов» из оперы «Снегурочка» имеется пометка И.В.: «Хорошая». На пластинке «Карысь-Лекси (Вьюга). Народная ченгуринская», пометка И.В. гласит: «Смешная — хорошая». Есть и такая пометка И.В.: «Очень хорошая». Эту оценку получила пластинка с записью арии Карася из оперы «Запорожец за Дунаем» — «Ой, щось дуже загулявся»…
Какое это было замечательное время! Какие были простые, по-настоящему хорошие товарищеские отношения. И как со временем и жизнь в партии стала сложной, порою до боли непонятной, и взаимоотношения наши тоже.
26.09.1955 г.
Два дня мы присутствовали на совещании или на отчете, не знаю, как определить.
Н.С. Хрущев пригласил в Крым во время своего отпуска вернувшихся из Америки и Англии членов сельскохозяйственных делегаций, чтобы заслушать их отчет о поездке в Америку и Англию.
Первый день заседали на террасе дачи, где отдыхал тов. Хрущев с семьей. Второй день перенесли совещание в более оригинальное помещение — в беседку, сооруженную на железных сваях и из каркаса, накрытого тентом. Это сооружение находилось в море в пятидесяти-шестидесяти метрах от берега.
Здесь впритирку друг к другу разместилось человек двадцать, в том числе и две стенографистки. Беседка была выбрана с той целью, чтобы одновременно дышать морским воздухом.
Все было необычно. И наше присутствие тоже. Я имею в виду членов семейства: Н.С. с женой, дочерью и зятем, К.Е. с женой (сиречь со мной) и сыном.
Из докладов и прений можно было сделать заключение о том, что именно надо заимствовать у американцев и англичан. Так, например, обращено было внимание на колесный трактор, который применяется в с.х. Америки и Англии. Было высказано мнение, что следует и у нас в с.х. в определенных местностях ввести колесный трактор. По этому вопросу в адрес наших инженеров и конструкторов было сказано, что не обязательно тратить годы и средства на то, чтобы сконструировать свой отечественный колесный трактор, не надо стесняться взять его у американцев как образец.
Или, например, сравнивая, во что обходится уход за коровами в молочных фермах у нас и у американцев, тов. Хрущев в адрес министерства с.х. сказал: «Социалистический подход к корове у нас обходится очень дорого, нельзя ли навести порядок на наших молочных фермах в колхозах и совхозах?!»
9.10.1955г.
Сегодня познакомились у Хрущевых с капитаном танкера «Туапсе» тов. В. Калининым, с его помощником по политической части Д.Кузнецовым и с их женами.
Как известно, экипаж советского танкера «Туапсе» в июне 1954 года был захвачен пиратами Чан-Кай-Ши. Благодаря решительным протестам нашего правительства 29 человек экипажа после тринадцати месяцев пленения в гоминдановских застенках были освобождены, возвращены на Родину и теперь восстанавливают свои силы в санатории на Южном берегу Крыма.
Гостей принимали опять-таки в своеобразной обстановке на пляже. Мы слушали страшные вещи об их пленении — о мужестве, стойкости и патриотизме замечательных советских людей, попавших в плен.
Засиделись мы до захода солнца. Становилось прохладно и темно. Пора было собираться по домам. На прощанье гости так расчувствовались, что расцеловали наших мужчин (кроме Никиты Сергеевича здесь были Анастас Иванович Микоян и Климент Ефремович). Чтобы не обиделись женщины, гости начали по очереди целовать и нас с Ниной Петровной и Юлией. На них глядя, пошли целоваться и их жены. В общем, все мы перецеловались. (Поразительно, но через несколько недель почти весь экипаж «Туапсе» сидел уже в застенках КГБ, лишь недавно моряки-«туапсинцы» были реабилитированы полностью. — Авт.).
* * *
Архивная справка: В качестве наркома обороны Ворошилов принимал активное участие в репрессиях против командного состава РККА. На списке из 26 командиров Красной Армии, направленном из НКВД в НКО 28.05.1937 года, он поставил резолюцию «Тов. Ежову. Берите всех подлецов. 28.V.1937 года. К.Ворошилов». Еще более краткая резолюция Ворошилова — «Арестовать. К. В.» — стоит на похожем списке из 142 командиров.
