Однажды утром сотрудники министерства финансов Московской области пришли на работу и обомлели. Во дворе их офиса на улице Коккинаки, 6 на натянутой веревке цинично сушились мужские носки и трусы, а также детское и женское нижнее белье. «Опять соседи по нашей коммуналке чудят», — тут же смекнули чиновники. Действительно, в одном и том же подъезде этой на вид обычной столичной многоэтажки расположены и офисы, и квартиры простых москвичей. Как уживается власть с народом, выяснял корреспондент «Недели» Эдуард Воротников.
«Теперь здесь офис» — расхожая фраза из анекдота про современную Москву. Мол, заходит Красная Шапочка в дом к бабушке, а там волк сидит и сквозь зубы говорит: «Не знаю, где бабка. Теперь здесь офис».
Но вот жильцы с Коккинаки, 6 никак не думали, что анекдот про снос памятников архитектуры ради строительства офисов обернется для них былью. Памятником их дом не назвать, сносить его никто не собирается, да и жильцов никуда не выселяют. Просто в большинстве квартир с первого по девятый этаж здесь обустроили три десятка чиновных кабинетов. В девяти остальных квартирах этих же этажей остались жить «гражданские» — всего 20 человек.
Личная жизнь в объективе видеокамеры
Подъезд дома-офиса без домофона, так как имеет круглосуточную охрану. Финансируется она из областного бюджета и для жильцов бесплатная. Жильцы также не оплачивают ни лифт, ни телеантенну, ни почтовые ящики…
— Вы к кому? — спрашивает нас, незнакомцев, охранник с бейджем «Мевлюдин Рамазанов».
— К Николовой в 133-ю!
— Пожалуйста!
Елена Николова, мама двухлетнего Вани, живет на шестом этаже. Но воспользоваться лифтом им удается не всегда.
— Чиновники бесконечно ездят вверх-вниз, — негодует Елена. — Из-за этого кабину приходится долго ждать. Им-то зарплата капает, а нам за что страдать? Возвращаемся с прогулки, Ваня в подгузниках, и мы стоим-преем. Заснуть днем невозможно: по потолку каблуки цокают.
Картина действительно необычная: по подъезду, похожему на лестничные клетки любой жилой многоэтажки, ходят люди с папками и в офисных костюмах. Здороваются, обсуждают служебные, личные и мировые новости, пьют кофе и курят. Как в «Служебном романе» про «одно советское учреждение», только внутри жилого дома. Везде масса проводов. На этаже Елены недавно поставили круглосуточные видеокамеры. Она сразу заклеила их скотчем.
— Тут же пришла охрана и сказала, что это от воров и террористов, — вспоминает Елена. — Глазок одной камеры направлен мне прямо в дверь, поэтому, когда мы входим и выходим, прихожую сразу видно. А если я мужа на работу в ночнушке провожаю?
Свои среди чужих банкоматов
На этаже Елены — в квартире напротив — открыли медкабинет для чиновников. Жильцам сюда не положено. Но есть надежда, что в экстренном случае до приезда «скорой» помощь окажут. Ниже, возле квартиры 112, стоит банкомат Сбербанка. На первый взгляд удобно: заплатить за мобильник, коммуналку и снять деньги, не выходя из дома. И очередей нет, в отличие от уличных банкоматов. Но Алла Бакланова из квартиры 132 недовольна.
— Это категорически запрещено в жилом доме, ведь неизвестно, какое от него излучение, — говорит она. — Да и зачем он нам, тут же рядом две сберкассы?! Тем более коммуналку мы должны оплачивать в другом банке. А неудобств гораздо больше: министерство поставило шлагбаум и стало пускать во двор только свои машины. Пришлось нам писать заявления замминистра, чтобы нас включили в список.
— Чужих не будет. Другие москвичи за свои деньги дворы огораживают или вовсе не получают на это разрешения.
— А как же «скорая» или пожарная проедут? — аргументирует Алла. — Охранники ведь на ночь все закрывают и спать ложатся. У них пусть документы сгорят, а мы-то тут живем, живые жильцы!
Кто ходит в гости по утрам?
Однажды в пять утра подъезд проснулся от грохота. Думали — то ли пожар, то ли теракт. Оказалось, идут учения по гражданской обороне. Госучреждения обязаны проводить их два раза в год.
— Когда мы спросили: «Как же так можно, мы же здесь живем?», то нам ответили: «Вы к нам отношения не имеете, живите», — вспоминает Алла Бакланова.
Ее дочь Кристину в сентябре этого года долго не пускали домой, потому что пришла девушка в три часа ночи, когда охрана уже спала. А ее муж Евгений Бакланов, не выдержав совместной жизни с чиновниками, в мае расписал свой «Мицубиси Челленджер» протестными слоганами. В тот же день кто-то закрасил эти надписи краской из баллончика и приписал «козел». Уголовное дело, возбужденное ОВД района «Аэропорт» по факту причинения значительного ущерба (270 000 рублей на перекраску машины), до сих пор не расследовано. Вот вам и камеры против воров и террористов.
— Нам говорят, радуйтесь, что благодаря офису у вас не было ни одной квартирной кражи, — рассказывает Алла Бакланова, — а у нас и до этого не было.
История превращения
Как выяснил корреспондент «Недели», мину под этот дом заложил еще Мосгорисполком. С послевоенных лет людей отправляли сюда как для проживания — с ордером, так и для работы — в квартиры-кабинеты. Пока жильцы преобладали числом, чиновники им почти не мешали. Но в 1988 году исполком исключил квартиры из жилищного фонда Москвы как «недостаточно пригодные для проживания (коридорная планировка, без достаточных удобств, соседство с административными помещениями)». Дом передали акционерному обществу «Мособлбытсоюз», часть жильцов переселили, а до остальных 18 квартир руки не дошли. Их хозяева не имели права приватизировать «нежилое помещение» и не могли сделать в нем ремонт, потому что надеялись на переселение. В 2000 году Бакланов-старший и трое соседей дошли до Верховного суда, который подтвердил решение Мосгорсуда об отмене вывода их квартир из нежилого фонда. В 2005 году они добились включения в бюджет Московской области 47 млн рублей на свое переселение. Когда оно не было выполнено, то добились еще одного постановления правительства Мособласти о выделении этой же суммы. Но оно также не было выполнено.
