В Москве прошло Всероссийское координационное совещание руководителей правоохранительных органов, на которое собрались главы регионов страны, представители всех ветвей власти, прокуратуры, правоохранительных органов и силовых структур. Медведев поставил перед МВД аж целых 5 задач…
Я остановлюсь на четвертой задаче:
«Четвертое. Люди ждут положительных изменений в охране общественного порядка», — указал Дмитрий Медведев. В этом контексте необходима более эффективная работа в сфере противодействия экстремизму. (с) «Российская газета»
В нашей стране наряду со словами «модернизация» и «инновация» теперь принято говорить про усиление борьбы с экстремизмом. Каждый чиновник, каждый президент (у нас их два как бы) считает своим долгом вставить слова про угрозу экстремизма. Причем вставить это там, где в принципе это не уместно: «Для обеспечения уборки снега на улицах города необходимо принять меры для устранения экстремистских настроений в обществе» или «Необходимо бороться с экстремизмом на фоне борьбы с коррупцией, это направление должно стать приоритетным» и все в таком духе… А если вешалка плечики детские без шуток, то сегодня все валят и пытаются всячески связать это с проявлениями экстремизма.
Сколько у нас в год реально совершается актов или преступлений на почве экстремизма? Если эта проблема стала ключевой из пяти пунктов высказанных президентом, то, мне думается, по логике вещей Россию просто захлестывает экстремизм во всех своих проявлениях. Только вот что-то не вяжется. Об экстремизме мы слышим лишь в одном случае: в контексте борьбы с ним, и все. А вот про преступления, совершаемые милиционерами, мы слышим каждый день, про взятки мы слышим каждый день, про взрывы мы слышим каждый месяц и так далее.
Если и рассуждать об экстремизме, я говорю про настоящий экстремизм, то он у нас очень локален и представлен лишь в наших южных республиках. В одном только Дагестане каждый день что-нибудь да расстреливается и взрывается, но почему-то все действия там расцениваются как угодно, но только не по 282 УК РФ, а еще там иногда для боевиков амнистии проводят и дань платят откупную.
Президенту, наверное, накануне египетские пирамиды снились, а за одно и всему личному составу правящей партии.
Только вот обыватель не понимает, что на самом деле вкладывается под это понятие. Он то думает, что экстремисты — это увешанные пулеметными лентами бородачи в подполье, которых финансирует Запад. А еще нашему телезрителю показывают картинку с Ближнего Востока, скажем, идет репортаж про Палестину, а на экране активисты «Хамас» на митинге. Они стреляют в воздух, машут перед телекамерами гранатометами, на лбах повязки и все такое. И диктор называет всех экстремистами. Я соглашусь, да, они экстремисты, так как они реально с автоматами, они радикальны, у них методы террора. Все правильно.
Но наши правители подразумевают отнюдь не вооруженных до зубов людей, а совершенно иное.
А вот что: сегодня в России экстремист — это студент вуза с плакатом «Россия без Путина» на митинге, или блогер, написавший «Путин п******», а может, это просто человек, которому не все равно происходящее в стране и имевший «наглость» систематически ходить на митинги. Экстремист сегодня для властей — это эколог, который защищает лес, вместо которого должна быть построена очередная дача, это активист за сохранение памятников архитектуры или просто человек, который называет себя русским вслух. Список можно продолжать.
Да наши мальчики и девочки, которых вы называете экстремистами и всячески с ними боретесь, рядом не валялись, к примеру, с такими активистами, как «Фатх» или «Хамас». Появись такие же, как последние, у нас, вас бы мигом сдуло. Ну что ж, вы на верном пути, наверное, если дальше так пойдет, они появятся. И на Красной площади вырастут пирамиды. Да, господин президент, это вам снилось ночью? Пирамиды?
Открываем вездесущую Википедию, читаем:
Экстремизм (от фр. extremisme, от лат. extremus — крайний) — приверженность крайним взглядам и, в особенности, мерам (обычно в политике). Среди таких мер можно отметить провокацию беспорядков, гражданское неповиновение, террористические акции, методы партизанской войны. Наиболее радикально настроенные экстремисты часто отрицают в принципе какие-либо компромиссы, переговоры, соглашения. Росту экстремизма обычно способствуют: социально-экономические кризисы, резкое падение жизненного уровня основной массы населения, тоталитарный политический режим с подавлением властями оппозиции, преследованием инакомыслия. В таких ситуациях крайние меры могут стать для некоторых лиц и организаций единственной возможностью реально повлиять на ситуацию, особенно если складывается революционная ситуация или государство охвачено длительной гражданской войной — можно говорить о «вынужденном экстремизме».
Господин президент, а может, вы сами источник этого вашего экстремизма? Ну вот смотрите, выше написано вполне понятно и не без оснований: «Росту экстремизма обычно способствуют: социально-экономические кризисы, резкое падение жизненного уровня основной массы населения, тоталитарный политический режим с подавлением властями оппозиции, преследованием инакомыслия». Ой. Да? Ничего не напоминает?
Опять боремся со следствием, а не с причиной?
Я вам еще раз говорю и уже прямо, причина в вас, и если дальше так пойдет, то милые мальчики и девочки сегодня превратятся уже в настоящих бойцов. А бороться со следствием бесполезно. Это вам любой школьник скажет.
Так что пока нет у нас того, чего вы так боитесь, займитесь делом в конце концов, дайте людям то, что они хотят. А хотят они немногого — простой свободы. Свободы выборов, свободы слова, свободы совести, свободы собраний и всего, что нам Конституцией положено.
