Оценивать историческое значение Егора Тимуровича Гайдара как инициатора рыночных реформ в России очень сложно. Причина тому достаточно проста. Дело в том, что Егор Тимурович не был инициатором рыночных реформ и приватизации, как составной части этих реформ, он был всего лишь исполнителем, я бы даже сказал, техническим исполнителем. Истинным же заказчиком и, соответственно, бенефициаром их была номенклатура.
Тот факт, что именно Гайдара считают ответственным и за либерализацию цен, и за приватизацию государственной собственности в начале 1990-х годов, вполне естественен и понятен. Те, кто, в конечном счете, получил основную выгоду от утверждения рынка в России, с огромным удовольствием ушли в тень после того, как «разделили пирог» государственной собственности, и до сих пор наслаждаются этими кусками. Ну а в российской истории факт уничтожения значительной части промышленности и обрушения пусть несовершенного социального государства, которое было создано в СССР, навсегда останется связанным с именем Гайдара, которое стало нарицательным.
Вероятно, именно с этим негативным имиджем, сложившимся вокруг имени Егора Тимуровича, и связана ситуация, что после 1990-х годов, он более не занимал каких-либо значимых государственных постов. Конечно, он участвовал в создании «Демократического выбора России», а затем СПС, но затем отошел от активной политической деятельности. С моей точки зрения, это было связано с тем, что любое его участие в том или ином проекте было гарантией того, что проект будет вызывать ненависть у большей части населения страны. Этот политический проект не просто не будет пользоваться массовой поддержкой населения, потому что, по большому счету, у нас мало какие политические проекты пользуются именно массовой поддержкой населения, но будет вызывать активное неприятие. И вот именно это было причиной того, что он вынужден был свернуть активную политическую деятельность.
Что касается Гайдара как ученого-экономиста, то я не могу об этом судить и не могу дать своей оценки. Ведь в принципе, Егор Тимурович был, в первую очередь, политической фигурой и, скажем так, исполнителем определенного социального заказа, который был ему поручен. О теоретическом наследии Гайдара мне совершенно ничего не известно. Что касается книг, которые он писал, то они абсолютно вторичны и эклектичны, и едва ли кто-то когда-нибудь использует их в своих теоретических исследованиях.
