Приближается август, а в нем нас ожидает важный юбилей. 9 августа 1999 года мы услышали — причем большинство из нас впервые — фамилию «Путин».
Эпохе Путина будет ровно десять лет. То, в какой обстановке и при каких обстоятельствах это произошло, не грех бы помнить. Басаевцы штурмуют Дагестан, Чечня называется Ичкерией и в ней идет многосторонняя гражданская война. В Москве взрываются жилые дома. В стране — кризис власти, раскол элит, отчаянная борьба за наследство уходящего Бориса Ельцина. Даже у Кремля — сразу два официальных преемника — Сергей Степашин (протеже Анатолия Чубайса) и Николай Аксененко (креатура Бориса Березовского): один в ранге премьера, другой — полномочного первого вице; а против них — связка Юрий Лужков — Евгений Примаков, уже проводящая селекторные совещания с губернаторами в обход федералов. Страна по уши в долгах: всего год прошел с «частичного» дефолта августа-98, а элита всерьез обсуждает дефолт уже полный и окончательный (так называемая «проблема 2003 года» — кто о ней помнит сейчас?) Впрочем, даже 2003-й тогда казался невозможно дальней перспективой — еще дожить бы, думали, до «миллениума».
Мы были на самом краю пропасти, и вложили в Путина чуть ли не последнюю нашу надежду на спасение. Грубое путинское «и в сортире замочим» стало формулой готовности пойти на верную, как казалось, политическую смерть. Ибо, по тогдашнему всеобщему мнению, идея новой чеченской войны вызовет тотальное неприятие, а в самой Чечне нас не ждет ничего, кроме очередного унизительного поражения. Путин манифестировал готовность совершить невозможное — и практически сразу оказался действующим политиком номер один: выборы лишь подтвердили очевидное.
За десять прошедших с тех пор лет произошло столько всего, что 1999-й теперь уже попросту непонятен, воспринимается чуть ли не как античность — хотя вроде бы все мы там жили, а многие даже действовали. И при всем при этом — парадокс! — десять лет Путина это десять спокойных лет России. Удивительно, аномально спокойных для ее бурной истории. Даже слишком спокойных и расслабляющих, по мнению многих, в том числе и в Кремле: сейчас лозунги «стабильности» воспринимаются уже как помеха для планов модернизации страны.
«Единая Россия», как партия — целиком и полностью продукт этих десяти путинских лет. Как, впрочем, и вся партийная система современной России. Бурная многопартийность девяностых существовала только на экранах и в избирательных бюллетенях, сами же партии были фантомами, «электоральными проектами» без реальной привязки к существующей системе политических институтов. Именно поэтому под каждый новый выборный цикл создавался с нуля некий новый бренд «партии власти», куда аккумулировалось все — деньги, медиазвезды, админресурс, популярные лозунги и т.д. Итогом путинской эпохи в партийной сфере стало то, что вместо фантомов-однодневок возникли кадровые партии со сроком жизни существенно большим, чем один электоральный цикл.
Лидерство Путина в «Единой России» — результат этой работы. Для Бориса Ельцина было политически невозможно возглавить никакую из партий — не по идеологическим, а сугубо по структурным причинам: ни одна партия не была для этого сколько-либо серьезным институтом. Уровень поддержки «Единой России» и доверия к ней все равно даже и теперь ниже, чем уровень поддержки лично Путина и доверия к нему. В этом смысле партия как политический феномен все равно пока еще «меньше» Путина. Но это скорее системное свойство нашего политикума — доверие к персоналиям превышает доверие к структурам. И, тем не менее, единственный путь модернизации системы — в том, чтобы укреплять институты; а значит и уходить от тотальной персонализации политики.
Думается, для «Единой России» было бы правильно отметить эту дату — десятилетие назначения своего действующего лидера на должность и.о. премьер-министра РФ. И дело тут, как ни странно, не в Путине лично. Нам предстоит серьезный и честный анализ прошедшего десятилетия — как его успехов и достижений, так и упущений, ошибок, слабостей. Без рефлексии путинского политического опыта мы не можем и не сможем понять самих себя, реально оценить наши сегодняшние возможности и ограничения; выстроить стратегию действий даже на ближайший период. Самое время заняться этим в наступающем августе. Если, конечно, август в этот раз изменит своей традиции преподносить неприятные сюрпризы.
