Лет двенадцать-тринадцать тому назад, во время очередного любительского футбольного турнира, что каждую зиму проводился на полуживом после нескольких пожаров стадионе «Центральный», одна из игр закончилась стычкой в формате «стенка на стенку».
Команда «Кировец» состояла в основном из молодых парней и крепкого вида мужиков — работников одного из заводов. Вторая футбольная дружина, именовавшаяся «Стоянка», состояла из чисто конкретного вида здоровячков из Ленинского района (они, как выяснилось потом, «держали» несколько автостоянок, оттого и название).
Ну, подрались и подрались, с кем не бывает. Ан нет… Спустя некоторое время рядом с административным зданием стадиона остановились примерно пять-шесть тонированных «жигулей». Из них вышло чуть более двадцати крепких бугаев, которые, достав из багажников палки, арматуру и биты. Искали, конечно, обидчиков из «Кировца», но в итоге принялись крошить все и всех на своем пути. Минут за десять разгромили битами одну или две машины, пробили две-три головы, порвали несколько толстенных дубленок, побили окна. После чего, сев в машины, благополучно удалились. Ничего не напоминает? Чистый «Торнадо», пусть и в меньших масштабах. Мне тогда повезло — моя игра должна была начаться часом позже, и под «замес» я не попал.
Да что там футбол — люди возрастом около 40 прекрасно помнят, что в начале-середине 80-х толпа в несколько десятков человек с палками, ломами и колами (бейсбольных бит в СССР еще не было) — явление, если не заурядное, но не такое уж и редкое. Как и драки в формате «улица на улицу» или «район на район». Автор этих строк географически относился к «трудовским» (улица Труда), ближайшими конкурентами которых были пацаны с «Соньки» (улица Сони Кривой). Еще всегда считались сильными ребята с «Калибра», их «коллеги» с «Пентагона», а поход в гости в район, скажем, Кирсарая и вовсе приравнивался к экстремальному туризму. И все практически до смерти боялись «лампасников» из Ленинского района, способных, по слухам, очень быстро собрать толпу в 200-300 человек. И такое было в КАЖДОМ КРУПНОМ ГОРОДЕ СССР. Чуть позже эти «пацаны» 80-х составили основу «бригад» 90-х.
Да что там 80-е — те челябинцы, кому сейчас под 70, еще могут рассказать про челябстроевские бараки или окраину ЧТЗ, а также про то, что в 50-60-е поножовщина (!) в самом центре города также была ситуацией нетто, чтобы ежедневной, но вполне обыденной.
В отличие от многих сторонников теории заговоров, я вполне верю в бытовую первопричину бесчинств на рок-фестивале. Гордый шашлычник-армянин вполне мог всерьез «нагреться» на оскорбивших его посетителей-панков (кавказцы вообще крайне чувствительны к личным оскорблениям). Поверьте, почти для любого мужика30 с небольшим лет, частью профессии которого является общение с самыми разными людьми (а владелец шашлычной, безусловно, к таким относится) собрать группу человек в 30-40 — плевое дело. («Меня завтра по голове стукнут — за сутки 50-60 соберу», — со знанием дела как-то рассказал знакомый опер с 10-летним стажем). Другое дело, что, как и положено в таких случаях, повод всегда используется кем-то в своих интересах.
Я не сомневаюсь в том, что все участники побоища под Миассом будут достаточно быстро и точно установлены и так или иначе привлечены к ответственности — профессиональный уровень оперативников уголовного розыска весьма высок (в отличии от большинства их коллег по мундирам). Надо лишь дать операм поработать. Благо, и современные информационные технологии им в помощь (хотя бы детализация звонков сотовых телефонов и определение местонахождения абонентов), да и блогосфера в кой-то веки не только сводит любое обсуждение к перебранкам и флуду, но и реально способствует милиции фотографиями и видеозаписями.
Крайне любопытна фигура непосредственного организатора побоища — по слухам, бывшего охранника горе-шашлычника, который оказался способен в течение суток собрать толпу здоровых парней, вооружить их, инструктировать и проконтролировать выполнение задачи. Не менее интересно, что все-таки связывало нападавших между собой. Возрастной, национальный и социальный состав нападавших крайне разнороден — от 20-летних пэтэушников до 35-летних взрослых дядек. Тогда что их объединяло? Учеба? Работа? Место жительства? Или, например, общий боксерский зал (большинство нападавших были откровенно спортивного телосложения и подготовки)?
Не менее важно не только найти и наказать нападавших, но и провести четкий, детальный, даже дотошный анализ произошедшего. Сделать из него выводы и поменять значительную часть, а может, и всю суть оперативно-агентурной и аналитической работы милиции и спецслужб. А сделать это, похоже, надо. И вот почему.
МОНОПОЛИЯ НА ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ ДОЛЖНА ПРИНАДЛЕЖАТЬ ГОСУДАРСТВУ, это один из краеугольных камней его существования и необходимости. Любое иное массовое и организованное применение силы — преступление не только против людей, но против государства, и во всех уголовных законодательствах наказывается максимально жестоко.
Во все времена, в любом действительно сильном государстве, как правило пережившем за долгую историю многие бунты и восстания, любой человек, обученный квалифицированному применению насилия, и тем более тот, кто в силу навыков, опыта и умений способен к организации насилия коллективного, находился под жестким и строгим учетом и контролем спецслужб и полиции.
Карате в Советском Союзе запретили в начале 80-х вовсе не из-за нелюбви к Японии, а потому, что появлялось все больше частных секций и залов. Они были совершенно не подконтрольны милиции и КГБ, а значит, возникла серьезная опасность, что ученики этих школ, обученные и дисциплинированные спортсмены, могут превратиться в банды боевиков. При этом государственные секции борьбы, бокса, тяжелой атлетики (из которой вышли большинство первых качков-бодибилдеров), продолжали спокойно работать и поставлять значительную часть воспитанников в ГОСУДАРСТВЕННЫЕ армию, милицию и спецслужбы. Это чуть позже, в начале 90-х спортсмены в целом, а боксеры и борцы в особенности, стали одной из грозных сил — бизнес в те годы не мог выжить без «мускульной» поддержки.
Похоже, в последние лет десять милиция и спецслужбы перестали знать, понимать и реально контролировать значительную часть «улицы», ее людей и настроения. Между тем «теневой» силовой потенциал «улицы», уличных банд и контролирующих их персонажей, пусть и изменился вместе с субкультурой городских проспектов, переулков и подворотен, но никуда не делся и слабее не стал.
Будучи неизвестным, а значит неподконтрольным, этот потенциал, вовремя и умело направленный (неважно кем — фашистами, «нашистами», отставными офицерами, бандитами или «агентами недружественных стран»), он выливается в итоге в такое, перед которым побоище на «Торнадо» покажется мелкой шалостью.
