Должен признаться в страшной вине перед московской милицией. Не так давно я переманил из нее последнего честного сотрудника. Вы не поверите, но он содержал семью на одну старлеевскую зарплату. Предложить ему в несколько раз больше было, сами понимаете, несложно, а журналистом он стал замечательным. Хотя в глубине души все равно остается милиционером и никогда не пишет о бывших коллегах плохо
Вместе они – банда!
Около года назад ВЦИОМ провел опрос об отношении москвичей к милиции. Поскольку в предложенные гражданам варианты ответов почему-то не были включены нецензурные характеристики силовиков, результаты оказались вполне терпимыми, «на троечку». Впрочем, милиционеры обиделись и на эту оценку: они вдруг начали расстреливать москвичей и друг друга, давить стара и млада, пить и вкалывать себе всякую гадость. Светлый образ дяди Степы окончательно померк, и перестановки в верхах вряд ли повлияют на поведение низов.
Следует различать столичную и провинциальную милицию, это совершенно разные «банды», как сейчас модно выражаться. Грубо говоря, сейчас в провинции служба в органах – это неплохой стабильный заработок, уважение окружающих и симпатии девчонок. Москве же здорово подгадил высокий уровень жизни в городе: тут можно заработать неплохие деньги без всяких ночных дежурств и распугивания бомжей. В результате на милицейские харчи идут только люди, которые вообще больше ничего не умеют делать, ни на что не способны в этой жизни. Их девиз – «Получил ствол и крутись как хочешь».
И получают, и крутятся. Выполняют нормы по карманникам, убийцам, наркодилерам, террористам… Да-да, после взрывов домов десятилетней давности всем московским нарядам предписывалось за смену задерживать до 15 подозреваемых в терроризме. Вместо нормального патрулирования улиц люди в форме ходили на стройки, набирали там гастарбайтеров, составляли протоколы, а потом писали в отчетах, что «подозрения в террористической деятельности не подтвердились».
Кто испортил воздух?
В таком стиле и работают до сих пор. Поскольку «коррупция» означает «испорченность», система коррумпирована на 100%. Все где-то подрабатывают (запрещено законом «О милиции»), многие кого-нибудь «крышуют» (описано в Уголовном кодексе), звания с наградами покупаются и продаются. Власти удобна послушная милиция, на каждого из сотрудников которой есть компромат. Так что машина эта не сложилась стихийно, а выстроена сверху, абсолютно сознательно.
С какой головы подгнила эта рыба, догадаться несложно. Вспомним, например, как в 2002 году знаменитый хоккеист, защитник ЦСКА, «Нью-Джерси» и «Детройта» Вячеслав Фетисов возглавил Госкомспорт. В одном из первых интервью на новом посту новому министру хватило наивности признаться, что зарплата его составляет пять тысяч рублей в месяц – жена за один поход в магазин порой тратит больше. Разумеется, такие ошибки защитников неизбежно ведут к проигрышу матча – через несколько лет разговорчивого Фетисова подсидело лощеное питерское мутко.
В случае с милицией организаторы «испорченности» даже имеют имена. Начало массовой коррупции в столичных органах положил замечательный руководитель московской милиции Аркадий Мурашев, по совместительству глава Шахматной федерации России и личный друг Гарри Каспарова. Именно ему было поручено превратить милицию из организации крепких думающих мужчин, способных не выполнить преступный приказ (как не раз происходило в 1990-91 годах), в автомат, готовый мочить всех по указу сверху. С задачей развала старой системы Мурашев справился на пятерку и в милиции, и в шахматах, а вот создать что-либо похожее на боеспособную структуру ему не удалось. Именно при нем милицию покинули многие тысячи профессионалов с советским стажем и начался набор мальчишек, мечтающих подержать в руках пистолетик.
Бремя Колокольцева
Мне искренне жаль «истинного профессионала» Колокольцева. На посту руководителя московской милиции он представляет собой ни что иное, как простую стамеску, которой большие дяди постараются сковырнуть побольше лужковских сучков. А когда стамеска затупится, ее выбросят. Впрочем, судя по размерам живота нашего нового защитника, в последние годы аппаратными играми он увлекается куда больше, чем реальным розыском, а значит, и сам неплохо понимает свою роль.
Писатель Вильям Фолкнер не уставал подчеркивать, что каждый человек, кем бы он ни был, хочет стать лучше. Это относится и к нашим милиционерам – рядовому и младшему офицерскому составу. Многие из них и рады бы заниматься нормальной работой, приносить реальную пользу вместо того чтобы собирать дань с киосков и подбрасывать оружие оппозиционерам. Когда у милиционера есть возможность, он почти всегда ведет себя по-человечески. К сожалению, такую возможность Рашид Нургалиев и его люди предоставляют редко. Хочешь служить – умей вертеться.
Московские милиционеры старше 30 лет – глубоко несчастные люди с воспаленным самолюбием и больной совестью. Им плохо оттого, что они уже никогда не смогут перестать бояться, что обречены висеть на нургалиевском крючке до конца жизни и жадно глотать жабрами отравленный воздух коррупции. Им уже претит романтика вседозволенности 20-летних. У них развивается шизофрения – они разрываются между вседозволенностью и беспомощностью. Для их же блага стоило бы обнести отделения милиции решеткой покрепче и запустить туда санитаров.
Вот только бороться с преступностью тогда будет совсем уж некому.
