На радио «Эхо Москвы» «Кейс» с Юрием Кобаладзе: Запретное искусство; Ругаться разрешено; Что в имени тебе моем?
И. ВОРОБЬЕВА: Добрый вечер. Хотя на самом деле я не чувствую, что сейчас вечер. Совершенно изнурительная жара в Москве толкает людей буквально на поступки гражданского мужества. Потому что для того чтобы выбраться из дома, где тоже не сладко, и приехать в эту студию, необходимо настоящее гражданское мужество. И тех, кто сейчас включил радиоприемники, я поздравляю с тем, что вы находитесь наверняка в прохладном месте, слушаете нас и будете сейчас наслаждаться прекрасной программой. Меня зовут Ирина Воробьева. Это замечательная программа «Кейс», вечер четверга. И поступок гражданского мужества совершил сегодня постоянный эксперт программы Юрий Кобаладзе. Юрий Георгиевич, здравствуйте.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Здравствуйте, дорогие друзья. Хочу вам сказать, Ирочка, что потрясающая погода в Москве – теплая, солнечная…
И. ВОРОБЬЕВА: Теплая?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да, теплая, солнечная.
И. ВОРОБЬЕВА: Это называется не теплая.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Потерпите еще месяц-другой, вы получите 35 мороза, как в эту зиму месяца два было 30-35. Вы этого хотите?
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, у вас в машине кондиционер есть?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: У меня есть в машине кондиционер.
И. ВОРОБЬЕВА: Отлично. А дома?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дома нет.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы дома как спасаетесь от жары?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Очень мне нравится такая теплая погода. Окошко открыто, птички чирикают, бабочки летают, лягушки квакают.
И. ВОРОБЬЕВА: Прямо в квартире?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я даже специально завел лягушку, чтобы она квакала у меня.
И. ВОРОБЬЕВА: Подозреваю, что Юрий Кобаладзе после нашей программы отправится за город и будет там наслаждаться прекрасным видом заката.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я так рад, что в Москве уже три недели стоит нормальная, теплая, летняя погода. Это переполняет меня счастьем.
И. ВОРОБЬЕВА: Скажите, Юрий Георгиевич, вы специально перед началом каждой программы «Кейс» так настраиваете против себя всех наших слушателей?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Почему я против себя настраиваю? Вы спросите наших слушателей, нравится им такая погода. Во всем мире такая погода, и никто не ропщет, в приличных странах, не в Норвегии, где-нибудь за Полярным кругом…
И. ВОРОБЬЕВА: Надеюсь, что вам не приходится по работе спускаться в метро, или залезать в общественный транспорт, или подолгу бывать на улице.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А что, зимой хорошо залезать в общественный транспорт? Там намного лучше?
И. ВОРОБЬЕВА: Получше немножечко.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не знаю, насколько получше, такая же духотища.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы не знаете, потому что вы не ездите.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я езжу на метро иногда. Редко, но езжу.
И. ВОРОБЬЕВА: Ну что ж, размялись мы с Юрием Георгиевичем Кобаладзе перед настоящей битвой. У нас сегодня три прекрасных «кейса». По поводу первого «кейса» скажу, что, конечно, не могла наша программа пройти мимо этого судебного решения. Это российское дело, дело о выставке «Запретное искусство». Вы наверняка слышали эти новости не один раз. Мы решили таким образом поставить некую точку – а может быть, запятую – в этом деле, и все-таки рассмотреть этот «кейс» и отдать его на суд наших самых справедливых присяжных в мире. Давайте послушаем первый «кейс», его подготовил для нас сегодня Тимур Олевский, называется он «Запретное искусство».
Запретное искусство
Таганский суд Москвы на этой неделе вынес приговор организаторам выставки «Запретное искусство» Андрею Ерофееву и Юрию Самодурову. Обоих признали виновными в «разжигании ненависти и вражды» и «унижении человеческого достоинства» и приговорили к штрафам в 150 и 200 тысяч рублей. Уголовное дело было возбуждено по заявлению участников движения «Народный собор», которые усмотрели в экспонатах оскорбление православной религии и православных верующих. Напомню, что на выставке были представлены некоторые работы, которые не были допущены на других выставках. Например, картины со сценами из Библии, на которых вместо Иисуса Христа был изображён Микки Маус, или картина, на которой золотой оклад, каким обычно отделывают иконы Богоматери, заполнен черной икрой. Один из организаторов выставки согласился с заключением совета по культуре при патриархе РПЦ о «кощунственности» этих работ. Однако искусствовед подчеркнул, что данное обстоятельство не может являться поводом к уголовному преследованию в светском государстве.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такое российский «кейс» открывает нашу сегодняшнюю программу. Насколько справедливо было решение этого суда, мы для начала спросим нашего эксперта. Итак, Юрий Кобаладзе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мне папа рассказывал, как в 59 году в Москве была первая американская выставка. Тогда привезли эти шикарные машины. Народ совершенно обалдел. Он мне рассказывал, как он шел по аллее, это было в Сокольниках, и там стояли киоски с бесплатной «Кока-колой», что было тогда для России экзотическим напитком, никто о нем никогда ничего не слышал. Два мужика ходили от киоска к киоску, везде брали по стакану «Колы», пили до конца, при этом матерясь: «Как эту гадость можно пить? Это ужасно. Наш квас, наша вода…» Переходили к следующему автомату, там продолжалась та же история.
Мне кажется, есть люди, которые занимаются садомазохизмом. Тебе не нравится это, тебя это возмущает – но вот пойду посмотрю, еще раз постою и, как с этой «Кока-колой», повозмущаюсь. Если тебе не нравится – не ходи на эту выставку, черт ее побери. По-моему, я всё сказал. И, конечно, сам процесс – это настолько смешно… А завтра кто-то предъявит претензию не к вопросам религиозным, а к каким-то другим, ну и будут суды заседать…
И. ВОРОБЬЕВА: Я правильно понимаю, что вы считаете решение суда несправедливым?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Да, несправедливым. Я считаю, что можно говорить о нравственности, о безнравственности, но это категории, которые вне судебной ответственности.
И. ВОРОБЬЕВА: Религия?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не только религия. Что нравственно, а что не нравственно. По телевидению тоже есть программы, к которым если подойти с позиции нравственности, то все эти каналы давно пора позакрывать. Но ничего, существуют, работают. Кому интересно – смотрят, кому не интересно – не смотрят.
И. ВОРОБЬЕВА: Я напомню нашим слушателям координаты. +7-985-970-4545 – телефон для ваших смс-сообщений, 363-36-59 – телефон прямого эфира. Скоро мы начнем принимать звонки, вы выскажите свое мнение относительно этого судебного процесса, а точнее именно о решении по этому делу, поскольку мы обсуждаем не сам факт того, что было заведено уголовное дело и это дело попало в суд, а справедливо или несправедливо решение суда. Может быть, вы считаете, что суд должен был вынести оправдательный приговор. Может быть, вы считаете, что несправедливо решение суда, поскольку слишком мягко наказали организаторов выставки. Выскажите свое мнение, но чуть-чуть попозже. А пока у меня есть вопрос к нашему эксперту. Правильно ли я поняла, что вопросы нравственности, в принципе, не могут быть предметом рассмотрения в суде?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Думаю, что да. Где эта грань? Кто определяет критерии? Для одного человека нравственно то, что для другого неприемлемо. И что в судах спорить? Спорьте на страницах печати, устраивайте диспуты, устраивайте конференции – что угодно, но не суд – нравственен ты или не нравственен. Очень разные критерии.
И. ВОРОБЬЕВА: Артемий из Иерусалима прислал нам замечательное сообщение: «Очень мне это напоминает одно заседание Дзержинского райсуда в Ленинграде над одним тунеядцем: «Стихов его не читал, но осуждаю».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: «Я ее не читал, но книжка вредная». В суде мыслимо такое высказывание?
И. ВОРОБЬЕВА: У нас есть наши слушатели, которые из программы в программы, как только у нас появляется какой-нибудь «кейс» о художниках или вообще об искусстве, начинают присылать нам сообщения о том, что «каждый норовит пнуть художника, пусть попробуют сделать лучше». Это Евгений из Пензы нам пишет. Евгений, я согласна, пнуть художника может каждый. Но художник же, наверное, должен думать…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: О результатах своего творчества.
И. ВОРОБЬЕВА: Хотя, на мой взгляд, если каждый художник будет думать о результатах своего творчества, то никакого творчества не будет. Кстати, второй наш «кейс» очень похож в этом смысле на первый. Мы обязательно вспомним об этом, когда будем рассматривать второй «кейс». Он, правда, уже будет американским. Ну что ж, давайте примем звоночки. 363-36-59 – телефон прямого эфира. Здравствуйте, вы в эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Меня зовут Ольга, я звоню из Москвы. Я очень старый человек, поэтому не удивляйтесь моему мнению. Дело в том, что оскорбление нравственности в данном случае – это полная выдумка тех людей, которые пришли на выставку, чтобы подглядеть в щелочку, и ни в коем случае на этом не попасться. Это просто самое неприличное для верующих людей. Я верующая, православная. Но людей, которые туда пошли и подняли после этого скандал, особенно судью, которая сумела осудить двух устроителей выставки, я осуждаю самым настоящим нравственным судом. Я считаю, что они неправы.
И. ВОРОБЬЕВА: И вы считаете решение суда несправедливым.
СЛУШАТЕЛЬ: Абсолютно несправедливым по одной простой причине. Нравственность – это категория морали, которая в каждом обществе бывает своей. То, что морально у нас, совершенно неприемлемо для морали какого-нибудь племени в Африке, и наоборот. Единственная категория нравственности, которая подпадает под общественный суд, это когда оскорбляется нравственность путем насилия.
И. ВОРОБЬЕВА: По-вашему получается, что на выставке может быть выставлено любое изображение и вход на эту выставку может быть свободным. Т.е. всё что угодно, кроме насилия.
СЛУШАТЕЛЬ: Кроме насилия, безусловно. Дело в том, что нравственное чувство художника должно не позволить ему делать то, что может… Вы понимаете, вот эта грязь или отход от человеческого организма на картине, вы меня извините… Просто человек больной, конечно. Нормальному художнику такое дело вряд ли придет в голову.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо вам большое за звонок.
СЛУШАТЕЛЬ: И вам большое спасибо. Будьте добры, пожалуйста, передайте большой привет вашему собеседнику. Несмотря на свой очень почтенный возраст…
И. ВОРОБЬЕВА: Он вас слышит.
СЛУШАТЕЛЬ: Мне 80 лет. Я его очень большая поклонница.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вы сделали мой день сегодня.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо большое. Простите, я думала, вы уже закончили воспевать Юрия Георгиевича Кобаладзе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конечно, Ира, вам неприятно, что меня хвалят. Гусман сейчас просто грызет локти.
И. ВОРОБЬЕВА: Чтобы сейчас исправить то, что я прервала, к сожалению, нашу слушательницу, я прочитаю смс-ку, которую прислала нам Катя из Киева: «Я всегда за Юрия Георгиевича». Катя, это неконструктивно, простите меня.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Абсолютно конструктивно. Народ поверил в мою мудрость.
И. ВОРОБЬЕВА: Наша слушательница сказала о том, что у художника должна быть нравственность, как-то он должен себя сдерживать. Но ведь понятие о нравственности у каждого художника тоже разное.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Есть запредельные вещи, которые однозначно вызывают неприятие у подавляющего большинства.
И. ВОРОБЬЕВА: Что значит у подавляющего большинства. Я помню, как перед Большим театром жгли книги Сорокина. Это было несколько лет назад.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Жжение книг – это вообще полная глупость и ерунда. Я не могу сейчас вспомнить пример, но бывали в искусстве такие вещи, когда то или иное произведение вызывало всеобщее отрицание или негодование. Но это не значит, что этого человека надо тащить в суд, штрафовать его или лишать его свободы.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте перейдем к смс-сообщениям, потому что мы, видимо, не успеем принять еще один звонок. Очень жаль, потому что я хотела выслушать еще кого-нибудь, но не успеем просто. Наталья пишет: «Отвратительная, идиотская передача. Хорошо, что сегодня нет глупого Гусмана. Мусор в эфире». Наталья, мы с Юрием Георгиевичем Кобаладзе – художники…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что касается Гусмана, я абсолютно согласен с вами, Наталья.
И. ВОРОБЬЕВА: Не слушайте сейчас Юрия Георгиевича. Так вот, Наталья, обидеть творческих людей, которыми мы с Юрием Георгиевичем Кобаладзе себя считаем, может каждый. Поэтому, Наталья, я буду очень рада, если у вас получится программа лучше. Если вам не нравится, знаете, на приемнике есть кнопочка выключения или переключения, воспользуйтесь ей, пожалуйста.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Наталья предпочитает пить «Кока-колу» у каждого киоска и ругать ее.
И. ВОРОБЬЕВА: Не лень же отправлять сообщения. «Обложить эту выставку большим налогом, – предлагает наш слушатель Андрей, – и сделать дорогие билеты, а выручку отдать на благотворительность». Т.е. сохранить такой баланс, условный, конечно. Сергей из Екатеринбурга: «А крестный ход – это, получается, пропаганда религии?» Сергей, это же не оскорбляет чувства тех, кто верит во что-нибудь другое. Вот вечная смс-ка, я ее вам потом прочитаю, она не имеет отношения к «Кейсу». Рупрехт пишет: «Если бы это всё было на улице, тогда да, разжигание. Но там, чтобы увидеть и оскорбиться, нужно было постараться». Сергей из Санкт-Петербурга пишет, что его нравственные чувства глубоко оскорбляет многодневная жара: «Подать, что ли, в суд на метеорологов». Сергей, причем здесь метеорологи? Попросите лучше Лужкова, пусть сгонит в Москву облака.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не надо никаких облаков. Я хочу, чтобы было в Москве тепло.
И. ВОРОБЬЕВА: «Поганой метлой таких художников», – пишет нам кто-то из наших слушателей. «Решение суда возмутительно и аморально». Давайте объявим голосование и еще будем принимать смс-сообщения от вас по телефону +7-985-970-4545. Итак, уважаемые присяжные, я вас сейчас прошу отнестись к этому «кейсу» и к вынесению своего решения очень ответственно. На мой взгляд, вот это решение суда было для нашего общества очень важным. Поэтому сейчас проголосуйте так, как вы считаете, должно голосовать нормальное общество и нормальные его граждане. Итак, если вы считаете, что было справедливым решение Таганского суда о том, что организаторы выставки «Запретное искусство» виновны в разжигании ненависти и вражды, в унижении человеческого достоинства, то ваш телефон 660-0664. Если вы считаете, что это решение несправедливое, то ваш телефон 660-0665.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
И. ВОРОБЬЕВА: Я почти уверена, что и у той, и у другой позиции будет довольно много последователей. С вами кто-то согласен: «Погода супер, полностью согласен с Юрием Георгиевичем». Евгений из Пензы: «Они показали, как в действительности мы относимся к вере». Евгений, кто они? Художники? Суд? Православные? Кто? Уточните, пожалуйста. Это очень важно. «У кого-то колокола звонят каждое утро». Кстати, по этому поводу были у нас «кейсы». «Инициаторы этого суда забыли, что сказано в писании. Не судите, да не судимы будете». Мне кажется, Сергей, что оперировать такими вещами, наверное, не стоит.
«В этих плакатах говорится то же самое – что нельзя святыню подменять, и перечислено чем», – пишет нам диггер. Т.е. имеется в виду, что работы, которые были представлены, напротив, защищали настоящую веру. Я правильно поняла нашего слушателя? Катя из Киева пишет: «Ах, у меня соперница». Да, Катерина, у вас соперница. «Один нюанс, – пишет нам Костя. – Выставка называлась предупредительно – «Осторожно, религия». И чего туда все поперлись?»
«Современники никогда не принимают современное искусство», – пишет Светлана из Алма-Аты. Вы хотите сказать, что эту выставку оценят попозже. Посмотрим, что попозже сделают с организаторами этой выставки.
Две минуты истекли, у нас есть результаты голосования, которые меня немножко удивляют. Мне, правда, казалось, что последователей и у той, и у другой позиции достаточно много, судя по тому, по крайней мере, сколько противников этой выставки было в суде и какие были митинги. Но, видимо, они не слушают нашу программу, потому что здесь Юрий Георгиевич Кобаладзе говорить какие-то неприличные вещи.
23% проголосовавших считают, что справедливо решение суда. 77% считают, что решение суда несправедливо. Не известно, среди этих 77% проголосовавших за несправедливость решения, эти люди голосовали, потому что считают, что обвинительный приговор несправедлив, или потому что слишком мягкий. В любом случае 77% наших присяжных вынесли свое решение по этому «кейсу» и считают, что в Таганском суде ошиблись.
А мы переносимся в США и, как я и обещала, будем рассматривать немножко похожий «кейс». Как там вынесли решение по этому вопросу, мы сейчас услышим от Тимура Олевского.
Ругаться разрешено
Указ, который бы запрещал сквернословить в эфире, является неконституционным в США. Так решил апелляционный суд. На протяжении последних шести лет вещатели могли быть оштрафованы, если неподобающее слово или выражение прозвучит в эфире. Прецедентом для таких мер стало выступление певца из популярной группы U2 Боно. Он выругался матом во время вручений премий «Золотой глобус». Но спустя эти шесть лет апелляционный суд постановил, что тот указ оказал леденящий эффект на СМИ, которые работают в прямом эфире. По мнению суда, запрет «потенциально оскорбительных» сексуальных коннотаций без точной формулировки того, что именно классифицируется как «оскорбительное», выхолащивает речь и создает атмосферу страха среди американских вещателей. Журналисты решением суда довольны, а вот представители Федеральной комиссии по телекоммуникациям назвали принятое решение наносящим вред интересам семьи.
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такой «кейс» пришел к нам из Америки. Мы видим, какое решение приняли там. Я задаю вопрос нашему эксперту.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ира, вы помните блистательную передачу «Кейс», когда нам позвонил некий слушатель Петя.
И. ВОРОБЬЕВА: Да, было дело.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Произнесенное им слово как раз подпадало под такое решение лицемерных пуританцев американцев. Но тогда можно убить любую передачу.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы имеете в виду убить ее, чтобы она не выходила в прямом эфире.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Конечно, можно было к нам привязаться, сказать «ой, какие вы плохие, у вас прозвучало нехорошее слово», хотя не мы его произнесли, а приглашенный гость.
И. ВОРОБЬЕВА: И даже не просили.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она только добавила перца, было всем очень весело и радостно…
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, не провоцируйте, пожалуйста, Петю, я вас прошу.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Петя, не звоните. Поэтому я считаю решение апелляционного суда справедливым. Никого не надо пугать. Просто люди, которые приходят на телевидение, выступают в прямом эфире на радио, должны понимать, что сказанное ими слово кого-то может обидеть и оскорбить. Но это не повод, для того чтобы привести в трепет и страх все СМИ, которые дрожали 6 лет, чтобы, не дай бог, в эфире не прозвучало какое-то неприличное слово. А если уж не прямой эфир, то всегда можно «запикать».
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, а если люди, которых зовут в прямой эфир, не понимают? Есть же эпатажные люди, есть же какие-нибудь звезды, те же самые певцы… Их приглашают на программу, они понимают, что если они сейчас это скажут, то это все сразу везде покажут.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Один раз скажет, значит, второй раз его не пригласят, потому что есть какие-то критерии. Действительно, когда прямой эфир и это смотрит вся страна, надо выбирать выражения. Но уж если сорвалось, и это уместно, это не вызывает отторжения, отрицания, надо человеку простить, я считаю так. Потом я вам скажу, Ирочка, наш русский мат и американский – это две большие разницы или четыре маленьких. То, что там считается матом, у нас невинное словосочетание.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте всё же не будем невинными словосочетаниями пользоваться в эфире этой программы. Мы обязательно продолжим обсуждать этот «кейс» с нашим экспертом Юрием Кобаладзе и с вами, наши уважаемые слушатели и присяжные. У меня еще есть много вопросов по этому «кейсу».
НОВОСТИ
И. ВОРОБЬЕВА: Программа «Кейс» снова в эфире, обсуждаем свободу слова, самоцензуры, нравственные какие-то ценности. А говоря о жаре, которая всё еще меня беспокоит, Наталья из Бишкека пишет: «У нас сегодня было плюс 42». Вот это тепло.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вот это да. А то 30 градусов – и уже все застонали.
И. ВОРОБЬЕВА: Я напомню тем, кто к нам только что присоединился, что мы рассматриваем «кейс», который пришел к нам из США, где апелляционный суд решил, что указ, который запрещал бы сквернословить в эфире, является неконституционным. Суд решил, что нельзя наказывать эфирные СМИ, если кто-то что-то такое сказал в эфире. Наш постоянный эксперт Юрий Кобаладзе…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Согласен с апелляционным судом.
И. ВОРОБЬЕВА: У меня всё еще остается много вопросов. Например, Андрей из Дрездена пишет: «У меня теща перестала Киркорова слушать после его словоблудия по поводу розовой кофточки». Помните, была прекрасная история?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она, наверное, не может ему простить не то, что он ругался…
И. ВОРОБЬЕВА: А то, что розовая кофточка была.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет, глупость самой ситуации, а не то, что он произносил бранные слова.
И. ВОРОБЬЕВА: Айвон нам пишет: «В английском нет мата». А вот Артемий из Иерусалима пишет: «Американцев послушать, уши вянут. Если все матюки запикивать, то только этот писк в эфире и останется». Артемий, как-то вы не любите американцев, мне кажется. «Обожаю жару», – пишет нам Алсу из Казани. Владимир нам пишет: «Детей надо ограждать от непотребщины. Как можно полностью оградить от звучащего по радио? Никак. Значит, в эфире не должно быть мата». Я, наверное, не буду принимать звонки по этому «кейсу», причем сделаю это совершенно намеренно, дабы не провоцировать Петь позвонить мне в эфир, просто потому что не считаю правильным давать возможность таким людям.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ира, а если хочется, чтобы Петя позвонил?
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, я сейчас вас не поняла.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Петя, проснись, позвони нам.
И. ВОРОБЬЕВА: Вам хочется, чтобы Петя позвонил?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я не забуду этого никогда. Петя хорошо поставленным голосом: «Здравствуйте, меня зовут Петя…»
И. ВОРОБЬЕВА: Не будем сейчас вспоминать. А вот Борис Синицкий пишет: «Ирина, Петя ни при чем, мы вас в чате любим». Про чат я отдельно скажу, что, конечно же, идет у нас видеотрансляция на сайте, зря я это не сказала сразу.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ира, почему камера постоянно направлена на вас? Требуют зрители, чтобы показывали меня. Кстати, вот еще один момент о лицемерии американского общества. Мат там звучит во всех книгах, в фильмах, в книгах. Я не знаю, как там бедных детей можно оградить. А тут какой-то артист сказал одно неосторожное слово – и целая буча поднялась. А в кино что? Некоторые американские современные фильмы – это просто больше мата, чем обычной речи.
И. ВОРОБЬЕВА: Переводить их Гоблином – и нормально всё. Он переводит так, как есть на самом деле. Например, фильм «Snatch», я не знаю, как он переводится нормально, но как он переводится с матом, я знаю, поэтому говорить не буду, вот он переведен абсолютно так, как было действительно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Уже все в состоянии различить английское слово из четырех букв и понять, что оно означает.
И. ВОРОБЬЕВА: Уже производных целый словарь.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Просто целая культура есть вокруг этого слова. И что, его запретить?
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте примем звонок, 363-36-59. Уговорил меня Юрий Кобаладзе. Посмотрим, что скажут наши слушатели. Алло, здравствуйте, вы в эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я не хочу ругаться матом. Меня зовут Коля, я коллега Пети, более известный как Киллрой. Я хотел бы поздравить всех радиослушателей с выходом восьмой части атаки на «Эхо Москвы»…
И. ВОРОБЬЕВА: До свидания. Спасибо большое.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: О чем речь? Кто нас атакует?
И. ВОРОБЬЕВА: Коли и Пети. Смотрите, пишет кто-то из слушателей: «С таким законом, – имеется в виду указ, который отменили, – можно устроить провокацию и закрыть неугодные СМИ». Там не закрывали, а штрафовали, насколько я понимаю. Сергей нам пишет: «Мат в прямой трансляции – это не выставка «Осторожно, религия», куда можно не пойти и не смотреть. Навязанный мат – это умышленное нарушение закона».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это же не ведущий ругается, это гость.
И. ВОРОБЬЕВА: А вот смотрите, что надо делать с гостем, который так себя ведет. Пишет нам Павел из Пскова: «В прямом эфире нужно мат награждать затрещинами, прямо в прямом эфире. Дети поймут». Павел, я согласна. Если мои гости когда-нибудь позволят себе что-нибудь подобное. Юрий Георгиевич, даже не надо так улыбаться, даже думать об этом не смейте.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Дотянетесь до меня, если я что-нибудь брякну сейчас?
И. ВОРОБЬЕВА: Ради такого случая я даже поднимусь со стула, обойду эфирный стол и обязательно сделаю то, о чем пишет Павел.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сегодня мне прислали столько писем и смс-ок, как вы в меня кинули ручкой…
И. ВОРОБЬЕВА: Мне тоже.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Мне было стыдно за вас. Вы повели себя как Боно.
И. ВОРОБЬЕВА: Неправда.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: В эксперта, который пользуется всеобщей любовью и уважением, швырнуть ручкой…
И. ВОРОБЬЕВА: Нежно. От большой любви.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не знаю.
И. ВОРОБЬЕВА: Но нет же Гусмана, который будет вас пинать под столом. Приходится как-то справляться самой. Я всё жду, когда же Юлий Соломонович вернется в программу и будет Юрия Георгиевича как-то сдерживать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что там написали про Гусмана? Прочитайте, пожалуйста, вслух.
И. ВОРОБЬЕВА: Не помню. Алексей из Москвы написал прекрасную смс-ку: «Чувствуется, что Гусмана нет. Юрий Георгиевич сегодня как никогда собран, деловит, во всё вникает с первой попытки. Рад слышать».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я поумнел.
И. ВОРОБЬЕВА: Жара так действует на Юрия Георгиевича. На меня жара в обратную сторону действует.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А я умнею.
И. ВОРОБЬЕВА: Давайте выносить решение по этому «кейсу». Итак, ругаться разрешено теперь в эфире американских телеканалов. Как вы к этому относитесь? Считаете ли вы справедливым решение апелляционного суда? Или же вы считаете, что это несправедливо и такой закон, такое решение суда только осложнит жизнь телеканалов, зато всякие Пети и Коли смогу приходить к ним и устраивать эпатажные сцены, которые не сильно умом отличаются? Если вы считаете, что справедливо решение суда, то ваш телефон 660-0664. Если вы считаете, что это решение суда несправедливо, 660-0665.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ
И. ВОРОБЬЕВА: Я напомню, что наш постоянный эксперт Юрий Кобаладзе считает это решение суда справедливым. Владимир пишет: «В кино есть рейтинги в Америке, значки такие, и все знают, подойдет ли кино для детей». «Кстати, о ведущих. На одной российской радиостанции один ведущий частенько ругался, а рейтинги только росли». Не подписался, к сожалению, наш слушатель. Я могу сказать, что это свидетельствует об убогости общества, которое эти рейтинги поднимает. Потому что если рейтинги растут, из-за того что человек ругается матом…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Может, мне поднять сейчас рейтинг немедленно?
И. ВОРОБЬЕВА: Не надо, Юрий Георгиевич, спасибо большое. У нас и так рейтинги высокие. Вам Юлий Соломонович постоянно докладывает, как растут рейтинги нашей программы. Так что не надо.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это всегда очень приятно слышать.
И. ВОРОБЬЕВА: У нас аудитория интеллигентная. Даже не так – интеллектуальная у нас аудитория.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Посмотрим, как она сейчас проголосует.
И. ВОРОБЬЕВА: Я сейчас вижу, как она голосует.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. я блистательно выигрываю второй «кейс».
И. ВОРОБЬЕВА: Я пока не знаю. Я еще раз объявлю телефоны для голосования.
ПОВТОР ВОПРОСА ГОЛОСОВАНИЯ.
И. ВОРОБЬЕВА: «Лучше бы в прямом американском эфире ведущая с гостем в ходе беседы на спор раздевались. Ругаться-то и зрители перед телевизором могут». Спокойно, сейчас спокойно.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это не комментировать?
И. ВОРОБЬЕВА: Без комментариев. Юрий Георгиевич, не надо.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Молчу, держу себя в руках.
И. ВОРОБЬЕВА: К пуговице на рубашке тоже не стоит тянуться. Остановили голосование. И даже остановили Юрия Кобаладзе, который внял совету нашего слушателя. Удивительная вещь. В этом «кейсе» я ожидала, наоборот, что будет всё более-менее однозначно. Но могу сказать, что с очень небольшим перевесом победил наш сегодняшний эксперт Юрий Кобаладзе. Справедливым решением суда признали 51,3%. 48,7% считают это решение суда несправедливым.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Не ожидал.
И. ВОРОБЬЕВА: «Ирочка, дорогая, передайте привет чату, у меня Интернет не работает», – пишет нам Аня. Передаю привет чату.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что такое, простите чат?
И. ВОРОБЬЕВА: Я вам потом объясню, Юрий Георгиевич. Я призываю вас, если вы слушаете нас в Интернете, пожалуйста, заходите на сайт, смотрите видеотрансляцию. Сейчас там блистательный Юрий Кобаладзе очаровательно смотрит в камеру. Итак, давайте закончим со свободой слова, со свободой творчества и перейдем к вполне бытовым делам. На мой взгляд, довольно бытовой «кейс» случился в Великобритании. Права ли заявительница в этом «кейсе» или нет, определите, как всегда, вы. Итак, «Что в имени тебе моем?» называется наш третий «кейс», он пришел из Великобритании. Рассказывает Тимур Олевский.
Что в имени тебе моем?
Британская студентка подает в суд на турфирму, которая испортила ей отдых. Девушка заказала себе поездку на Кипр, однако через несколько дней ей пришел ответ, что заказ аннулирован. Причина, на первый взгляд, комическая – у студентки слишком длинная фамилия. Однако в турфирме не шутили, Дженнифер Абегуне-вардене – все эти слова попросту не помещаются в отведенное на анкете поле. Студентке полностью возместили ущерб, однако, Джениффер все равно считает, что ее права были нарушены и необходимо обращаться в суд. Стоит отметить, что это уже не первый случай в Великобритании. В начале июня девушка сменила имя, желая отомстить турфирме Thomas Cook, которая потребовала от нее оплатить штраф за переоформление документов. Теперь Остин Кеттл носит имя «Я ненавижу фирму Thomas Cook и ее партнера по бизнесу, компанию Big Shot, притесняющих малышку Гай Лик».
И. ВОРОБЬЕВА: Вот такой «кейс» пришел к нам из Великобритании. Что же делать девушке с таким именем? Боюсь даже его произносить, честно говоря.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я просто счастлив, что этот «кейс» появился, поскольку предыдущие несерьезные какие-то. А вот тут наконец-то мы говорим о серьезных вещах. Совершенно права фирма: ну что это за фамилия такая – Дженнифер Абегуне-вардене? Что она этим хотела сказать? И где ей клеток столько набрать? Зазаборногузадерищенская или Пешеморепереходященская.
И. ВОРОБЬЕВА: Ох, как вы вспомнили.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я считаю, что абсолютно права фирма, отказав этой британке в оформлении документов, которая специально себе выдумала… Слишком длинная фамилия – укороти. А она еще, нахалка, себе выдумала…
И. ВОРОБЬЕВА: Это не она, это уже другая.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А кто такой Гай Лик?
И. ВОРОБЬЕВА: Эта в суд подает. А там девушка, которую турфирма заставила платить штраф за переоформление документов…
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Теперь Остин Кеттл носит имя… Она поменяла Дженнифер Абегуне-вардене.
И. ВОРОБЬЕВА: Это не она поменяла. Эта Дженнифер, она подает в суд.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Опять не понял.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, соберитесь. Алексей из Москвы за вами наблюдает. Вот эта Дженнифер Абегуне-вардене – это как раз та, которая сейчас собирается подать на турфирму.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Т.е. это не первый случай.
И. ВОРОБЬЕВА: Вы пропустили где-то одно предложение. Ничего, к концу программы это простительно. Т.е. вы считаете, что девушка неправа и претензии ее несправедливы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я бы издал указ – у всех людей, у которых фамилия не помещается в отведенные клеточки… Сейчас же много заполняют всяких образцов: на паспорт, другие бумаги… В магазин приходишь – давайте мы вам карточку дадим, но надо заполнить, и там такие клеточки. А у тебя фамилия 150 букв.
И. ВОРОБЬЕВА: Что же я виновата, что у меня такая фамилия?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Значит, измени фамилию. Пусть будет Дженнифер Абегуне.
И. ВОРОБЬЕВА: Почему я должна менять фамилию? Они не могут два ряда клеточек пропечатать?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Что ж мы из-за одной Абегуне будем клеточки добавлять?
И. ВОРОБЬЕВА: Во-первых, не из-за одной. Во-вторых, на мой взгляд, совершенно несправедливы ваши претензии.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Еще великие русские классики высмеивали эти длинные фамилии, которые я блистательно сегодня вспомнил. Поэтому я за короткие фамилии. Потом я еще бы настоятельно всем рекомендовал фамилии, которые по-разному интерпретируются, некоторые фамилии не расслышишь… Поэтому фамилии должны быть у всех вот как в Корее – все Ким.
И. ВОРОБЬЕВА: Юрий Георгиевич, у вас у самого довольно длинная фамилия – Кобаладзе.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Я свою сейчас собираюсь поменять.
И. ВОРОБЬЕВА: На фамилию Гусман, я надеюсь?
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Карапетян.
И. ВОРОБЬЕВА: Чуть-чуть покороче.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Она покороче. И потом сейчас армянином быть гораздо спокойнее.
И. ВОРОБЬЕВА: Т.е. фамилию Коба не будете делать.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Нет. Я сейчас отказываюсь временно. Не знаю, насколько продлится любовь к армянам, но пока она существует, я буду носить армянскую фамилию. А потом поменяю.
И. ВОРОБЬЕВА: Ну что ж, в следующий раз, если Юрий Георгиевич придет снова к нам в студию, мы будем называть его исключительно Юрием Карапетяном. Ну что ж, +7-985-970-4545 – это телефон для ваших смс-сообщений, 363-36-59 – телефон для ваших звонков, обязательно будем принимать звонки. Пишет нам Дмитрий возмущенно: «Да что мои смс не читают?! Больше писать не буду». Дмитрий, значит, вы пишете такие смс. Вот ваше смс-сообщение: «Какое решение? Даже не пообсуждали». Дмитрий, у нас очень мало времени, надо как-то побыстрее привыкать к тому, что мы обсуждаем здесь. Влад из Пензы недоволен, что я тут творю с «кейсами». Мне очень жаль, Влад. Сергей нам пишет: «Вопиющая дискриминация со стороны турфирмы». И подписался – Сергей Микутовский. Я подозреваю, что тоже длинная фамилия.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Сергею Микутовскому сокращаем фамилию в два раза – Сергей Микута.
И. ВОРОБЬЕВА: Хорошая фамилия. Я думаю, что Сергей сейчас обидится и подаст на вас в суд за дискриминацию. 363-36-59 – телефон прямого эфира, давайте принимать звонки. Алло, здравствуйте, вы в эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Ярослав, я из Петербурга.
И. ВОРОБЬЕВА: Ярослав, скажите, на ваш взгляд, претензии девушки с такой фамилией справедливы к фирме?
СЛУШАТЕЛЬ: Я считаю, что абсолютно справедливы и не могу согласиться с уважаемым экспертом г-ном Кобаладзе ибн Карапетяном.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Почему ибн?
СЛУШАТЕЛЬ: Например, восточные фамилии. Где здесь фамилия, а где здесь имя, правда, не знаю – Абу Таиб Альмут Анаби.
И. ВОРОБЬЕВА: Когда они у себя оформляют, у них же там привыкли к таким именам. А в Великобритании Том Джонс, например.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Генри Кук.
СЛУШАТЕЛЬ: Анкеты для визы в Ирак. Причем здесь Великобритания?
И. ВОРОБЬЕВА: Этот «кейс» из Великобритании, турфирма-то британская, именно она отказала девушке.
СЛУШАТЕЛЬ: Я сам сталкивался с такими же ситуациями. Кстати, пример из нашей жизни, вычитанный мною в Интернете. Человек не мог купить железнодорожный билет, просто потому что у него фамилия слишком короткая.
И. ВОРОБЬЕВА: Только не надо сейчас фамилию произносить.
СЛУШАТЕЛЬ: Не буду. Фамилия была из двух букв. Ему система заявляет, что слишком короткая фамилия, должно быть минимум три буквы.
Ю. КОБАЛАДЗЕ: Поэтому я и говорю – надо принять декрет, чтобы в фамилии у всех граждан России было 5 букв, чтобы не было перекосов в ту или в другую сторону, иначе постоянно будут такие конфузы.
И. ВОРОБЬЕВА: Нам пишет слушатель: «Засудить нужно эту турфирму, чтобы она выплачивала разорительные штрафы. В следующий раз будут думать, как относиться к клиентам».
Ю. КОБАЛАДЗЕ: А Остин Кеттл действительно взяла теперь фамилию «Я ненавижу фирму Thomas Cook и ее партнера по бизнесу…»
И. ВОРОБЬЕВА: Я только не очень понимаю, где здесь имя, а где фамилия. Думаю, что до первой запятой – имя, а там уже фамилия. «Счастье не в имени, – пишет Аня, – а в боевом характере этой студентки». Действительно, могла бы просто обидеться и забыть про свой отпуск. Евгений из Пензы пишет: «Бей, Кобаладзе, торпедируйте его ручкой». Не буду,
