В Юрге 129 новобранцев, принимавших присягу в новой зимней форме «от кутюр», оказались в госпитале
Военная прокуратура начала проверку чрезвычайного происшествия в Юргинском гарнизоне. Сразу 129 новобранцев дислоцированной там 74-й гвардейской Звенигородско-Берлинской ордена Суворова 2-й степени мотострелковой бригады после принятия воинской присяги после сильнейшего переохлаждения оказались на больничных койках. Как рассказывают очевидцы, сравнительно небольшой госпиталь Юрги переполнен. Врачи вынуждены размещать солдат в коридорах и холлах. Несколько военнослужащих в критическом состоянии. У них тяжелая пневмония, отказали почки.
Корреспондент «СП» связался с Южно-Сибирским правозащитным центром, который первым забил тревогу. Представитель центра в Кемерово Елена Ларина рассказала:
— Солдатские матери с жалобами на происходящее в части стали обращаться к нам в конце ноября. Одна, другая, третья… У всех одно и то же: после присяги сыновья сильно заболели. Как рассказывают, на церемонии новобранцев держали на плацу 2-2,5 часа. Тогда холода стояли не такие, как сегодня в Кузбассе, когда по ночам до минус 38. Но все равно мороз был градусов 15-20. К тому же все родители утверждают, что их сыновья сетуют на новую военную форму, в которую по торжественному случаю одели солдат. Ту самую, от Юдашкина. Очень уж в ней оказалось холодно. Совершенно эта одежда к сибирским условиям, видимо, не приспособлена. Но другой-то нет. Военные в Юрге пытаются самостоятельно выйти из положения. Во всяком случае, следующие группы молодых солдат в 74-й бригаде к присяге стали проводить в тепле, в спортивном зале.
Нам удалось переговорить по телефону с одной из матерей заболевших новобранцев. Зовут ее Елена Карпенко. Живет в Новокузнецке. Сейчас — в Кемерово. Именно в клиническую больницу этого города на реанимобиле доставили из Юрги ее сына Станистава.
«СП»: — Елена, почему Станислава пришлось везти в областной центр?
— Потому что только здесь есть отделение гемодиализа. У Станислава отказали сначала легкие, а потом и почки.
«СП»: — Сколько он прослужил?
— Около месяца. Летом окончил Новокузнецкий филиал Кузбасского государственного университета. Осенью призвали. Мы радовались — служить будет недалеко от дома. А вот как все обернулось.
«СП»: — За этот месяц вы виделись со Станиславом?
— И не раз. Он вначале несколько недель находился в учебной роте. Ездили к нему. Уже тогда покашливал, жаловался что горло побаливает. Но меня успокаивал: «Не волнуйся, мама. Тут же военные доктора. Вылечат». Я звонила в бригаду, разговаривала с каким-то капитаном Невзоровым. Просила показать сына доктору. Он обещал, но никому до присяги, то есть до 26 ноября, не показал. Кроме того, у Станислава с собой мобильный телефон. Так что, я постоянно была в курсе дела. Правда, перед присягой телефон у сына куда-то пропал и связь оборвалась.
«СП»: — На присягу вы приезжали в Юргу?
— Нет. Ездила сестра и университетские товарищи сына.
«СП»: — Стало быть, в чем Станислав был одет на присяге не знаете?
— Как не знаю? Теперь-то рассказал. В новой форме. Бушлат, все как положено. Да и все, кто заболел, оказались в новой военной форме.
«СП»: — Не говорили: в той самой, «от кутюр»?
— Да мне разве до того, чтобы об этом расспрашивать?
«СП»: — Холодно в ней было?
-Сын очень мерз. И не только на присяге. На построениями перед завтраками, обедами и ужинами их тоже подолгу держали на свежем воздухе. А теплое белье надевать не велели.
«СП»: — Что потом случилось?
— После присяги Станислав попал в комендантскую роту. Долго не звонил. Я нервничала. Муж успокаивал: «Он же не в пионерском лагере, а в армии. Там свои порядки. Если что — помогут». А через несколько дней позвонила незнакомая женщина. Оказалось, мать солдата, который служит в одной роте со Станиславом. Говорит: «Поднимайте всех. Ваш сын в тяжелом состоянии в гарнизонном госпитале. Надо его спасать». Кинулась к телефону. Дозвонилась до госпиталя. Там подтвердили, что с сыном все плохо. Говорят, у него отказали почки, будем на «скорой» отправлять к Кемерово в отделение гемодиализа. Я помчалась туда же. Так и ехали навстречу друг другу — я из Новокузнецка, Станислав на «скорой» из Юрги.
«СП»: — В каком состоянии его привезли в областной центр?
— Кроме почек отказали и легкие. Начали искусственную вентиляцию. Только 30 ноября задышал самостоятельно. А с почками по-прежнему беда.
«СП»: — Как же военные врачи могли все так запустить?
— Да никому никакого дела до него не было. Станислав еще в санчасти бригады обращался к медикам: «У меня почему-то моча почти черная». Те только посмеивались. Мол, молодой, все пройдет. Он и замолчал. Мужчина все-таки, неудобно с такими жалобами донимать занятых людей. Полы мыть заставляли. Как потом оказалось, почки у сына к тому времени уже практически не работали.
«СП»: — Кто-нибудь из командования части связывался с вами? Может, помощь предлагали или интересовались самочувствием сына?
— Никто не звонил и не приезжал. А вообще, знаете, концлагерем это попахивает, а не армией.
Как сообщила военная прокуратура Сибирского военного округа, ею «будет проверено, насколько качественно руководство воинской части соблюдало требования безопасности при нахождении личного состава на улице во время морозов. По итогам будет принято решение о наличии в действиях офицеров неправомерных действий и перед следственными органами поставлен вопрос о привлечении виновных к ответственности».
Из досье «СП»
Переодеть армию — таково было одно из первых решений Анатолия Сердюкова в качестве министра обороны России. Принято оно в 2007 году. В разработке новых образцов формы одежды для военнослужащих приняли участие известный модельер Валентин Юдашкин, а также около 40 различных научно-исследовательских институтов и организаций. Всего на эту работу и пошив экспериментальных образцов для испытаний в войсках потрачено 170 миллионов рублей. Планируется, что переодевание всего личного состава Вооруженных сил России займет около трех лет и обойдется оборонному бюджету в 25 миллиардов рублей. По утверждению разработчиков, в новой форме одежды использованы новейшие технологии, что сделало ее более функциональной, долговечной и эстетичной. Правда, в итоге стоимость каждого комплекта обмундирования для солдат выросла втрое — с 40-45 тысяч до 130 тысяч рублей.
