Уважаемый Кутьин Николай Георгиевич!
Меня зовут Юля Латынина, и я филолог. Как и многие, я очень интересовалась причинами аварии на Саяно-Шушенской ГЭС и надеялась, что доклад возглавляемого вами Ростехнадзора мне на это ответит.
Из акта комиссии я узнала, что СШ ГЭС имела лицензии «на ремонт средств измерений № 004289-Р» и на деятельность по сбору, использованию, обезвреживанию, транспортировке, размещению опасных отходов № ОТ-65-000118(19).
Что порядок организации работ и допуска командированного персонала СШ ГЭС определен «приказом от 25.11.2008 № 206 «О допуске командированного персонала» и что на площадках ГЭС находятся «25 воздухосборников, 13 сосудов воздушных, 13 сосудов масловоздушных, 24 баллона, а также на указанных площадках расположено 8 кранов, 15 лифтов и 22 трансформатора».
Как филолог, я не вижу, какое это имеет отношение к аварии: я правильно понимаю, что количество воздухосборников было критическим в этом деле?
Из доклада я поняла, что в марте 2009 года ГА-2 (гидроагрегат номер два) был отремонтирован и принят в эксплуатацию. При этом комиссия оценила его вибрацию как удовлетворительную. Как филолог, я позвонила более знающим людям и спросила, что значит, если вибрация «удовлетворительная». Мне невежливо ответили, что это значит — жопа.
Из акта следовало, что вибрация составляла 113, 122 и 149 мкм при нагрузке — холостой ход, 104 и 601 мегаватт соответственно. Из приведенной далее таблицы следовало, что согласно правилам эксплуатации допустимые значения вибрации не должны превосходить 160, 120, 100 и 80 мкм при… частоте вращения ротора 150, 300, 428 и 600 оборотов в минуту.
Будучи филологом, я, увы, не могу с ходу перевести килограммы в электронвольты, а мегаватты — в обороты в минуту. И не понимаю, почему в докладе, буквально забитом номерами лицензий на эксплуатацию масляных насосов, ключевая таблица имеет столь странный вид. Но на глазок мне — как филологу — кажется, что эту штуку после ремонта трясло, как крупорушку. Мне кажется, что ни один из участников приемки не стал бы ездить на своем роскошном мерсе, если бы двигатель в этом мерсе трясло, как ГА-2.
Короче, ГА-2 выключили и постарались включать пореже. 18 мая (судя по графикам, приведенным в акте) его вибрация перевалила даже за весьма либеральный советский стандарт. Всего с апреля по август частота вибраций возросла в 4 раза. За 13 минут до аварии, в 8.00 (по Москве), 17 августа амплитуда вибрации при нагрузке 600 МВт и 143 оборота в минуту составляла 600 мкм.
Накануне аварии, 16 августа, в 20.20 мин по Москве, загорелась Братская ГЭС. Как следствие, нагрузку перебросили на СШ ГЭС. В 23.14 мин по Москве ГА-2 был выведен из резерва и введен в работу.
Из данных по регулированию мощности ГА-2, приведенных вами в таблице, видно, что за 9,09 минуты, которые прошли с момента включения ГА-2 до катастрофы, он трижды терял мощность. Около полуночи мощность упала первый раз — с 600 до 135 МВт, а потом — до 10 МВт. Через семь часов агрегат снова запустили, и он полчаса (с 07.03 до 07.29) давал 600 МВт, потом опять рухнул — на 170 МВт и снова набрал — 610 МВт к 8.00. В 08.13 произошла авария.
В тексте акта я, как филолог, не нашла никаких объяснений, что должно случиться с гидроагрегатом, чтобы за 9 часов он помирал дважды, и зачем его надо было включать снова и снова. Я также не нашла никаких упоминаний о том, что с вечера воскресенья сейсмодатчики зарегистрировали в работе агрегатов станции новые частоты. Я вот пытаюсь понять, что бы лично сделали вы, если бы при попытке завести мотор вашего мерса машина начинала бы подпрыгивать на полметра и вибрировать так, что на кухне из-за резонанса вылетали бы стекла. Пытались ли бы вы с ослиным упорством завести его снова и снова или позвали бы слесаря?
Из акта следует, что монтажник Марар, находившийся в 8.00 на крыше машинного зала, почувствовал вибрацию, которая усилилась и переросла в грохот. Спустя 5 минут после того, как под Мараром затрясся зал, в 8.05, на ЦДУ отключился групповой регулятор реактивной мощности, после чего инженер Мисюкевич Л.М. «подошла к пульту управления и снизила на каждом агрегате реактивную нагрузку». После этого Мисюкевич «доложила начальнику смены станции, что можно вводить ГРРМ. Начальник смены станции Нефедов М.Г. ввел его в работу». «Действия Мисюкевич Л.М. соответствуют инструкции по эксплуатации системы группового регулирования активной и реактивной мощности (ГРАРМ)», — отмечаете вы в докладе.
Я филолог, а не гидроэнергетик, и ГЭС представляю себе очень примитивно: вверху плотина, внизу турбина, между ними водовод. Я правильно понимаю, что если б в 8.05 Мисюкевич и Нефедов перекрыли верхний затвор, то аварии бы не случилось, по той же причине, по которой вы никогда не затопите квартиру соседа, если в доме на центральном стояке перекрыли воду? Как филолог, я не очень поняла: станцию трясет (за семь минут до аварии), вибрация составляет 600 мкм, в четыре раза больше нормы, а «действия Мисюкевич соответствуют инструкции»?
В 8.13 крышку гидроагрегата сорвало. Вдобавок оказалось, что она после ремонта крепилась на ржавых шпильках, из которых 6 (из 49) вообще не имели гаек, а 41 имела признаки «усталостного излома».
Иначе говоря, продравшись сквозь приказы, лицензии, масловоздушные сосуды и водосборники: в марте 2009 года после ремонта в эксплуатацию была принята несбалансированная турбина с ржавыми гайками. За четыре месяца амплитуда вибраций возросла в 4 раза. В ночь аварии турбина дважды теряла мощность, но ее с ослиным упорством запускали еще и еще. При этом за эту ночь турбина 6 раз (!) прошла через нерекомендуемую зону работы агрегата (всего за 30 лет жизни она проходила через эту зону 210 раз). В 8.00, когда машзал затрясло, на ЦДУ не приняли никаких мер.
После 8.13, когда крышку сорвало, начальник службы безопасности станции Чурчиков, начальник штаба ГО и ЧС Чиглинцев и начальник службы мониторинга оборудования удрали со станции: охранница держала руками шлагбаум, пока их роскошные джипы вылетали прочь.
Простите меня, если я, будучи филологом, ошиблась, излагая суть дела, но дело в том, что в вашем акте нигде нет связного, внятного рассказа о том, что произошло. Нет записей переговоров в ЦДУ. Нет упоминания о том, что за последнее время станция трижды «садилась на ноль», то есть теряла мощность вследствие полного бардака в управлении. Ни в одном месте нет даже диагноза «разбалансировка турбины» — диагноза, который в первый же день поставили этой аварии половина моих знакомых-технарей. Разбалансировка турбины вследствие физического вымирания немногих специалистов, которые умели в СССР турбины балансировать. Все остальное, включая ржавые болты и удравшее начальство, — это уже частности.
Вывод: во всем виноват Чубайс.
Простите, разве это Чубайс подписывал в феврале 2009 года липовый акт приемки несбалансированного агрегата? Разве это Чубайс не заметил ржавые гайки? Разве это Чубайс удирал со станции на дорогих джипах вместо того, чтобы хотя бы после аварии приказать перекрыть затворы?
У машины «Жигули» есть конструктивные недоработки. И бывший директор АвтоВАЗа виноват уже тем, что не смог их устранить. Но если в «Жигулях» стерлись тормозные колодки и рисунок протектора, а пьяный водитель, мчавшийся со скоростью 200 км/ч по встречной полосе, в момент аварии закрыл глаза и принялся искать рукой тормоз — то неужели в аварии виноват директор АвтоВАЗа?
А если вы, будучи не каким-то там филологом, — а настоящим профессионалом и бывшим помощником председателя райисполкома г. Ленинграда, — держитесь того мнения, что во главе списка должны стоять не те, кто принимал несбалансированный агрегат, закрепленный ржавыми гайками, а тот, кто создал изначальные условия для безнаказанного бардака, то не кажется ли вам, что список должен возглавить В.В.Путин?
