История принимает всё более проектный характер. И даже заядлые объективисты не могут сегодня отрицать факта моделирования политических событий по интересам ведущих игроков мировой политики. Достаточно вспомнить проектирование уничтожения СССР и социалистического блока, развал Югославии, цветные революции на постсоветском пространстве, теперь «восстание Азии – 2» (первое предшествовало мировой войне 1914-1918 годов).
События на Арабском Востоке — ожидаемые и неожиданные одновременно. Ожидаемыми они являются в силу логики почти двадцатилетней политики Запада по формированию новой мировой системы под кодовым названием «управляемый хаос». Неожиданными – в силу роли в восстаниях больших народных масс.
Вопросами целенаправленного влияния на развитие отдельных стран и целых регионов в США занимаются с 60-х гг. ХХ века. Один из главных теоретиков критичности Стивен Манн, некогда специальный представитель президента США по евразийским конфликтам, посол в Туркменистане, постоянно присутствует во всех горячих точках и прямо заявляет о необходимости «усиления эксплуатации критичности» и «создании хаоса» как инструмента обеспечения национальных интересов США. В качестве механизмов «создания хаоса» у противника Стивен Манн называет «содействие демократии и рыночным реформам» (1). Убедительно написал об этом на примере арабских стран Сергей Шашков (2).
Вирус революций, внедрённый на Арабский Восток, представляет собой усовершенствованный штамм психо-исторической войны Запада за мировое господство.Еще в 1949 г. в служебных документах ЦРУ были зафиксированы ее базовые принципы: «координация и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая военные операции регулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности» (3).
Западные мозговые центры и разведслужбы, включая работающие под эгидой Пентагона, Госдепа и Конгресса США Институт сложности Санта Фе, РЭНД Корпорейшн, Freedom House, Национальный фонд в поддержку демократии и иже с ними, разрабатывая технологии давления на массовое сознание, вывели четыре принципа распространения вируса революции. Эти принципы обкатаны в бывшей Югославии и странах бывшего СССР, а теперь применяются к Арабскому миру.
Первый принцип — экспрессивный и молниеносный характер действий, организованных с использованием новых технологий (Интернет, телефония, социальные сети) и мобильных групп людей.
Второй принцип – объединение усилий всех оппозиционных сил против политического режима и олицетворяющего его лидера (Бен Али, Мубарак, Каддафи).
Третий принцип – целенаправленный поиск «агентов перемен» (они же агенты влияния), в первую очередь, в ведомствах внутренних дел, государственной безопасности и обороны; возможность «купить» отдельных представителей государственных структур, показывая им в качестве кнута международный суд, а в качестве пряника – перспективу участия в перераспределении богатств, аккумулированных режимом.
Четвертый принцип – создание с использованием технологий «сетевого маркетинга», «безлидерских движений», гигантских «народных големов», охватывающих значительное число недовольных всех спектров. Эти «големы» могут быть разбужены в час «Х» при появлении необходимости вывести народ на улицы для проведения массовых акций гражданского неповиновения. По достижении целей переворота «големы» могут быть полностью ликвидированы, благодаря встроенному механизму самоуничтожения, который скрывается в тайне их возникновения и финансирования, а также в исключительной широте спектра участников, идущих вместе лишь до момента победы над «ненавистным» диктатором.
Однако технологии технологиями, но более серьезной мне представляется проблема «заказчика» их апробации. Заинтересованные в эскалации подобного рода конфликтов не являются монолитной и сплоченной группой. За кулисами происходящего могут стоять разведслужбы и политический истеблишмент ряда стран, крупные ТНК, отдельные «большие семьи», наконец, наднациональные структуры.
Косвенным подтверждением заинтересованности наднациональных структур, а именно НАТО, в эскалации конфликта на севере Африки служит та оперативность, с которой альянс готовится сейчас к разного рода вооруженным действиям. В то, что заранее конкретного плана действия НАТО не разрабатывала, можно поверить. Однако налицо быстрое изменение позиции руководства альянса. Если 24 февраля находившийся в Киеве с визитом генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен объявил, что альянс самостоятельно, без санкции ООН, не будет вмешиваться в конфликт властей и оппозиции в Ливии, то в тот же день пресс-секретарь Белого дома Джей Карни, отвечая на вопрос журналистов «не взвешивает ли США возможность военной операции в Ливии», ответил: «Мы не исключаем никакой возможности» (4). И хотя пока нет информации о деталях экстренного заседания Совета Североатлантического альянса, все значимые мировые СМИ уже начали обработку сознания на предмет «военного вторжения».
О подготовке серьезных действий мировых лидеров против Каддафи свидетельствует также обсуждение Расмуссеном перед встречей в Брюсселе этой темы с главами оборонных ведомств Евросоюза в Будапеште. Хотя официально было заявлено, что основными вопросами встречи являются проблемы эвакуации иностранных граждан из Ливии, а также возможность оказания при необходимости гуманитарной помощи, думаю, проговаривались и иные шаги. Так, министр обороны Италии Игнацио Ла Русса первый открыто заявил о подготовке военной операции — правда, «с целью эвакуации граждан Италии», но слово было произнесено. Ясно высказался Николя Саркози: «Позиция Франции совершенно открыта и ясна – Муаммар Каддафи должен уйти. Насилие, которое наблюдается в Ливии, неприемлемо. Поэтому мы хотим проведения международного расследования и применения санкций». А понятие «санкций», как мы знаем, очень широкое. Думаю, что есть все основания согласиться с постоянным представителем России при НАТО Дмитрием Рогозиным в том, что подобные экстренные созывы Совета альянса свидетельствуют о серьезных намерениях, а именно, о желании «расширить ответственность НАТО за пределами Европы» (5). Действительно, ситуация самая благоприятная для того, чтобы через «умиротворение» Ливии оказаться в Северной Африке всерьез и надолго.
В связи с этим заслуживает особого внимания мнение Фиделя Кастро, который, как известно, имеет одну из самых мощных и информированных разведслужб в мире, чем, кстати, в значительной степени объясняется устойчивость его режима. Так вот, бывший председатель Государственного совета Кубы заявил, что США могут побудить НАТО вторгнуться в Ливию, чтобы обеспечить американские интересы в контроле за нефтью. Кастро предсказал, что вторжение может состояться в ближайшие дни или даже часы (6). Аналогичное мнение о роли США в ливийской трагедии высказал глава МИД Венесуэлы: «Американцы создают условия, которые могли бы оправдать их вторжение в Ливию… Они хотят раздробить Ливию на 20 частей, завладеть ливийской нефтью и лишить ОПЕК одной из ее главных опор» (7).
Позиция Вашингтона побуждает согласиться с этими оценками. Так, 25 февраля, когда в Брюсселе было назначено экстренное заседание Совета НАТО, президент США Обама заявил, что ливийский лидер представляет угрозу безопасности и внешней политике Америки. Обама не ограничился этим, а отдал распоряжение заморозить все счета Каддафи и членов его семьи, которые могут находиться в банках США. Своим исполнительным указом глава Белого дома запретил также американским гражданам, компаниям и организациям поддерживать с Каддафи и его родственниками какие-либо деловые отношения. В приложении к указу перечислены Муаммар Каддафи, три его сына – Саиф аль-Араб (1972 г.р.), Мутассим (советник по вопросам национальной безопасности Ливии и подполковник, 1975 г.р.), Хамис (1980 г. р.) и дочь Аиша (генерал-лейтенант армии Ливии, 1976 или 1977 г.р.) (8).
Ситуация развивается по накатанному руслу. Помимо совещаний среди военных идёт давление по всем фронтам. В ночь на 27 февраля Совет Безопасности ООН после 9-ти часового обсуждения принял резолюцию № 1970, предусматривающую жёсткие санкции против Ливии. Россия и Китай также проголосовали за. (9)
Если вторжение в Ливию произойдет, мы станем свидетелями напряжённого раунда открытой борьбы за энергетические ресурсы. И все заклинания о «судьбе мирного арабского населения», о стремлении «вызволить из лап диктатора ни в чем неповинных людей», о свободе и демократии окончательно превратятся в пустой звук. Интересы Запада в Ливии и Бахрейне – нефть, в Алжире и Тунисе – нефть и газ, в Египте – Суэцкий канал, а Йемен и Иордания интересны своим геостратегическим положением.
Однако остаётся вопрос о целесообразности затеянного кровопролития. Рынок нефти был стабилен, Каддафи являлся в последнее время одним из самых принимаемых на Западе арабских политиков. Леонид Ивашов считает, что реализуемый сценарий связан с необходимостью воспрепятствовать арабским странам создать единый антиамериканский фронт и с борьбой против Китая. «Растущая экономика Китая очень нуждается в нефти. Отношение к Пекину в арабском мире очень благожелательное, что особенно бросается в глаза на фоне антиамериканских и антиизраильских лозунгов на улицах охваченных беспорядками стран. К тому же Китай сегодня способен поддержать пришедшие к власти в регионе режимы и деньгами, и оружием» (10).
Во всех государствах, поражённых вирусом революции, спокойствие наступит очень не скоро. С этой точки зрения для военного вторжения в Ливию момент, что называется, самый подходящий. Возможно, именно на это и рассчитывали организаторы революционной эпидемии. Во-первых, скоординированного и массированного противостояния агрессору вряд ли стоит ожидать. Судя по сообщениям из Ливии, армия расколота и частью уже перешла на сторону оппозиции. Утверждают, что верность «лидеру ливийской революции» сохраняют бойцы спецслужб и нескольких элитных подразделений. Во-вторых, заявления Каддафи о возможных взрывах нефтедобывающих заводов можно использовать как угрозу экологической безопасности глобального масштаба и, опираясь на внушительный массив международных документов экологической направленности, закрепить за собой (за НАТО) контроль над скважинами и нефтепроводами.
Выдающийся французский мыслить Алексис де Токвиль еще в 1856 г. в работе «Старый порядок и революция» сформулировал несколько важнейших законов революционного развития. Первый сводится к тому, что «с увеличением уровня благосостояния резко возрастает и уровень социальных притязаний». Иными словами, революция происходит не тогда, когда в обществе плохо и становится хуже, а наоборот, когда становится лучше, но хочется, чтобы было еще лучше, т.е. недовольство граждан растет вместе с их доходами. Как отмечал Токвиль, когда в обществе становится меньше произвола и жестокости, репрессий со стороны властей, у народа возрастает желание обретения полной свободы и гражданских прав.
Еще один закон Токвиля можно выразить французской народной поговоркой: «Самый быстрый путь к свободе ведет к наихудшей форме рабства». Дело в том, что демократизация в странах, где отсутствует традиция демократии, а население привержено традиционной политической культуре, быстрые реформы, разрушающие господствовавший веками уклад, приводят к резкой поляризации социально-классовых сил и к дестабилизации политической власти. «В результате вместо демократических институтов и ценностей в этих странах может установиться еще худшая форма тиранической власти, чем была до начала реформаторской деятельности» (11).
Уместно напомнить, что конца 80-х годов элита подавляющего большинства арабских стран стала активно брать на вооружение неолиберальную модель развития. «Приватизация, либерализация внешней торговли, свободное движение капиталов, займы и кредиты международных финансовых институтов и мировых лидеров несказанно обогатили местные элиты в условиях глубоко укорененных патронажно-клиентелистских структур» (12).
Формальные экономические достижения, выражающиеся в темпах роста экономики (в среднем в странах, охваченных волнениями, рост ВВП составлял более 3 %, а в Египте – более 5 % в год), сопровождались серьезными социальными издержками: рост безработицы, увеличение децильного коэффициента, бедность, массовая миграция. Например, по данным ЦРУ, безработица в Алжире и Египте составляла около 10 %, Тунисе – 14 %, Бахрейне – 15 %, Иордании – 13 %. Зашкаливала по этому показателю Ливия – 30 %. Однако только две страны Арабского Востока – Ливия и Бахрейн – до недавних событий могли гордиться тем, что там не было проживающих за чертой бедности, в этих странах был построен арабский социализм. Для сравнения, в Алжире за чертой бедности проживает 23 % населения, в Египте – 20 %, в Иордании – 14,2 %, а в Тунисе, с которого все началось, всего 3,8 %.
Получается, что не столько качество жизни, сколько безработица является детонатором протестных настроений. Срабатывают и другие факторы. В Ливии это экономическая неэффективность и коррупционность режима Каддафи, а в Бахрейне – несогласие шиитского большинства с монополизацией власти суннитской королевской семьей аль-Халифа. Кроме того, «демонстрационный эффект глобализации», выраженный просто: «хотим общества потребления», усиленный распространением коммуникационных технологий и миграций, привел к росту давления на политическую систему со стороны молодежи, конфессиональных и национальных меньшинств. Именно эти социальные группы — вольно или невольно — стали союзниками глобальных игроков в деле дестабилизации целого региона. Рассуждая на заданную тему, уместно вспомнить слова Слободана Милошевича, который еще в ходе первой апробации технологии цветных революций в 2000 г. в Белграде провидчески заметил: «Я считаю свои долгом предупредить о последствиях деятельности, которую поддерживают и финансируют страны НАТО… Каждому должно быть ясно, что они нападают не на Сербию из-за Милошевича, а на Милошевича из-за Сербии» (13).
Так вот: на Каддафи Запад нападает из-за Ливии, на короля аль-Халифа – из-за Бахрейна, на Мубарака из-за Египта. Далее по списку.
Революционный хаос на Арабском Востоке – процесс мирового значения. В него, хотя и в разной степени, будут втянуты все страны без исключения. Когда ищешь объяснение, вариант стихийного подъема «обездоленных масс» отпадает сам собой не только после массовых выступлений в Бахрейне и Ливии, принадлежащих к числу наиболее богатых арабских стран, но и ввиду одинаковой методики организации протестов. «Стихийные волнения» в Арабском мире – это проект. В то же время любые технологии требуют благодатной почвы. Главными двигателями «жасминовых революций» стали продукты глобализации – «офисный планктон», юристы, госслужащие и т.п., привыкшие к растущему материальному благополучию и не пережившие депрессии и кризиса.
Понимание этих сторон арабских революций дает возможность сделать как минимум два вывода. Один пессимистический: революции подобного рода будут продолжаться, но в тех районах мира, которые «интересны» с геоэкономической или геостратегической точек зрения. Другой оптимистический: зная причины и механизмы происходящего, можно обезопасить себя, свою страну от такого рода катаклизмов.
