Написанная 6 августа и так и не дождавшаяся публикации в «настоящих СМИ» эта моя статья, вывешивается в сеть только сейчас, когда властями вроде бы принято решение о переносе трассы из Химкинского леса по другому маршруту. Да, это безусловная победа общественных активистов, но эта победа будет неполной, пока в заключении остаются наши товарищи — Алексей Гаскаров и Максим Солопов, пока продолжается масштабный «наезд» карательных органов на контркультурную и антифашистскую среду, продолжаются допросы, избиения на этих допросах и фабрикация дел.
Сегодня, когда борьба кажется почти выигранной, нельзя расхолаживаться, надо брать себя в руки и продолжать требовать освобождения химкинских заложников.
В Химкинском угаре. Власти взяли курс на эскалацию насилия?
Вокруг демонстрации анархистов и антифа у здания администрации подмосковного города Химки 28 июля 2010 года есть много необоснованных воплей: насилие! насилие!
Бог с вами, какое насилие? Несколько выбитых окон и граффити на стенах — это не насилие. Это именно что демонстрация.
Убийство химкинского газетчика Сергея Протазанова, покушение на убийство главного редактора «Химкинской правды» Михаила Бекетова, в результате которого он едва жив и скорее всего никогда не вернётся к своей профессии, избиение экологов, защищавших Химкинский лес от вырубки — вот это действительно насилие, заказчик которого очевиден и понятен всем думающим людям, хоть немного осведомлённым о том, что происходит в Химках в последние годы.
Демонстрация 28 июля как раз показала, что заказчик этот известен и ему предъявлен публичный счёт. Причём действовали молодые демонстранты, можно сказать, в рамках демократической процедуры. Администрация и застройщики уклонялись от прямого разговора с активистами, обманывали их, не приходили на ими самими объявленные слушания и встречи, запрещали митинги — что ж, нашлись люди, которые не стали просить у них разрешения на осуществление своего конституционного права и нанесли неназначенный визит.
Ни одно живое существо в ходе этого визита не пострадало, даже газонов не потоптали — так о каком же насилии все говорят?
Активисты к насилию ещё не приступали. Они лишь намекнули, что не являются бессловесными овцами и дали обществу урок осуществления права на свободу собраний — там и тогда, где и когда его действительно было необходимо осуществить — в отличие от ритуальных сборов по последним дням самых длинных месяцев (впрочем, это моё сугубо частное мнение — если кто-то хочет митинговать исключительно по 31-м числам, он имеет на это полное право — так же, как на воздух, которым дышит, на воду, которую пьёт и на родину, платить за проживание в которой его всё больше пытаются приучить — вместо Химкинского леса, в котором можно было гулять и отдыхать бесплатно, дышать свежим воздухом — платная частная автодорога Москва-СПб, ну и т.д., и т.п.).
Итак, активисты ещё не прибегали к насилию, но вполне могут к нему прибегнуть, почему бы и нет? Они что, прилетели к нам с Марса или с Венеры, или они — долгожданные гости с Альфа Центавра, совершившие межзвёздный перелёт? Нет, это наши люди, рождённые, выросшие здесь и впитавшие язык и повадки нашей страны.
Современная российская власть вот уже семнадцать лет говорит с населением на языке тотального насилия (Белый дом и Останкино в 93-м, Грозный — в 94 и 95-м, примеры найдутся в каждом году) — ну, что ж, за семнадцать лет родилось и выросло целое поколение, которое теперь готово вернуть властям их «воздушный поцелуй» тою же монетой, тою же сторицей. Произошедшее 28 июля у Администрации Химок — это своего рода помахивание рукой российскому начальству: «Привет, ребята! Сообщаем вам, что ваш сигнал принят! Сигнализируем в ответ».
Власть распознала этот сигнал и ответила, как всегда, неадекватно и противозаконно — арестом первых попавшихся двоих активистов, назначенных организаторами протеста для удобства следствия, обысками на квартирах журналистов и в офисах СМИ, похищениями людей на пресс-конференциях, запугиванием организаторов спокойных протестов.
Это реакция бессильного, подлого и трусливого типа.
Способна ли она привести власти к победе? Те, кто и так ранее их не боялся, теперь будет ещё и ненавидеть. Ненависть, как и любовь, очень сильное чувство, — горы сворачивает. И очень заразительное. Зачем же они сами срывают спусковой крючок ненависти к себе? Есть вариант, что они совсем тупые. Он, конечно, совершенно не исключён. Но есть и предположение, что власти действуют в точном соответствии с «доктриной шока», описанной в одноимённой книге Наоми Кляйн, а за несколько лет до этого — в одной малотиражной московской анархистской газетке (http://volja.nm.ru). Специально довести страну, общество до катастрофы, чтобы затем ввести чрезвычайное положение и управлять чрезвычайными методами. Способ, опробованный в предшествующие годы на Кавказе, а до того — по всей стране в эпоху сталинского террора.
Разумеется, методы современного менеджмента чрезвычайности как-то отличаются от сталинских (интересующихся деталями отсылаю, опять же, к Наоми Кляйн, книга переведена на русский и доступна в торговой сети), тем не менее, было бы странно, если бы они применялись только на Западе и в странах Третьего мира, а на родине Ленина и Сталина, на родине Ельцина и Путина их бы позабыли.
Проблема в том, что наша страна является Родиной не только присяжных поверенных, семинаристов, обкомычей и подполковников ФСБ, она родила ещё несколько десятков миллионов человек, каждому из которых 28 июля напомнили, что все они имеют право на свои «15 минут силы» (http://www.kommersant.ru), что на каждого Стрельченко с картинной галереей найдётся свой Застрельченко с мегафоном, что слово есть материальная сила, если сказано оно вовремя, на правильном языке и перед правильной аудиторией.
Можно быть грубым или нежным, можно быть умником или дурнем, можно получить образование в Сорбонне или в Оксфорде, а можно не окончить даже путягу, но представления о добре и зле, о правде и неправде, о честности и подлости, о достойном и недостойном всем нам в детстве объяснили сказки народов мира, эти начала нравственности известны всем нам, прочитанные вслух бабушками, мамами и воспитательницами детских садов или почёрпнутые нами из великой русской, советской и какой угодно другой литературы, кто на какую сподобился.
Вот за рамки этих простых представлений о добре, о честности и о чести — власти себя теперь и выставили.
В принципе, это приговор. Будет ли он приведён в исполнение с помощью насилия или «мирным демократическим путём» — вопрос, конечно, небезразличный для общества (ибо измеряются и тот, и другой путь слезами и кровью в различных пропорциях), но, увы, с каждым новым шагом власти — всё более технический.
Новое поколение умеет выбирать. Пока выбирает баллончики с краской, дымовухи и камни. Но с основами химии и электротехники оно знакомо не хуже предыдущих поколений русских революционеров.
Кстати, революцию никогда не ставят в повестку дня сами революционеры. Всегда — только власти, всегда только политически, экономически и бандитски господствующие. Слово историка!
