Село на Украине в последние годы провозглашается колыбелью украинской нации, ее идентичности и духовности, истоком, к которому мы должны припадать, черпая оттуда силы и мудрость. Нет политика, который бы не провозглашал развитие украинского села, улучшение жизни его жителей приоритетом № 1. На деле же видим реализацию народной поговорки «де сім господинь, там хата неметена».
Несмотря на заявления, что украинское село постепенно освобождается от десятилетий коммунистического рабства и вот-вот, полностью освободившись вдохнет полной грудью, происходит ровным счетом наоборот: село на глазах стремительно погружается в прошлое. После истории с убийством в своих» угодьях депутатом-латифундистом Лозинским крестьянина журналист Игорь Луценко предложил легализовать феодализм на селе. «Какие черты феодализма стоит законодательно реализовать? Прежде всего, то, что уже существует – это раздел на сословия. В давние времена подданные имели разные права, в зависимости от своей принадлежности тому или иному сословию. К примеру, селяне должны были отрабатывать панщину, были ограничены в передвижении. Дворяне же, в некоторых случаях, не платили налоги…Поэтому – раз помещики есть, надо легализовать их, как проституток или наркоманов. Пускай суд признает того или иного человека помещиком, базируясь на показаниях людей и его материальном положении. Соответственно, обозначать территорию его владением, а живущих на ней людей — холопами, то есть терпящими правовое бедствие».
Примерно так и происходит явочным порядком. На селе норма, когда сельский фкодал явочным порядком приватизирует не только общинную землю, озеро, лес, но и отнимает земельный пай. О своих Лозинских и Олейниках могут рассказать чуть ли не в кажом районе Украины.Вследствие стремительной деградации сельского хозяйства и развала бывших колхозов оказывается задействованной только малая часть сельского населения, остальные, за исключением мизерных дотаций и пособий по безработице, имеют только то, что производят сами. В результате 4,8 млн. домохозяйств, производя более 60% всей валовой сельхозпродукции, едва сводят концы с концами. По результатам мониторингового социологического исследования «Состояние и перспективы украинского села», проведенного Украинским институтом социальных исследований, более половины (57%) опрошенных селян идентифицировали материальное положение своих семей ниже среднего уровня.
При этом в 71% сел нет дошкольных учреждений, 41% не имеет клубов и домов культуры, 50% — средних учебных заведений. Участковые больницы есть в 2% сельских населенных пунктов, амбулаторно-поликлинические учреждения — в 12%, фельдшерско-акушерские пункты — в 57% сел. У меня ребенок сейчас отдыхает у свекрови в Винницкой области. Она регулярно делает для меня зарисовки «с натуры». Это большое село: примерно около 5 тысяч человек. Во время коммунистического рабства здесь был колхоз-миллионер, в селе была своя больница, два детских садика, клуб, районная психиатрическая больница, прямо на поле приезжали выступать артисты от Лещенко до Кобзона включительно, не говоря уже о космонавтах, писателях. В материале «Село неначе погоріло, неначе люде подуріли…» я уже рассказывала, во что превратили цветущее некогда село.
Например, на изображенном ниже снимке во время коммунистического рабства было поле:
Но кроме этого, село переживает «день сурка». Ввиду отсутствия у многих крестьян постоянной работы, колхоза и инфраструктурных предприятий, обслуживавших селян, нет, масло- и сахзавод в райцентре, где работали многие, порезан Порошенко и другими благотворителями на металлолом, крестьяне нищают, товарно-денежные отношения сменяются натуральным обменом. Так что в извращенном смысле можно сказать, что действительно происходит возврат «к корням». Так, моя малая позавчера помогала родственникам: им привезли собранный ними урожай овса. Две тонны. И вся семья вручную переносила его в построенное для этого хранилище. Вчера ту же самую операцию проводили с овсом. Когда соберут урожай пшеницы, ее тоже вёдрами будут засыпать в построенный для этого сарай.
Ребеннок задается вопросом: «А зачем им столько?» Ведь одной семье столько не нужно». Но выхода другого нет. Частью урожая расплатятся за то, что человек, имеющий грузовую машину, привезет это зерно. Еще частью — с соседом, имеющим мини-комбайн, и за деньги или часть урожая он производит уборку урожая. К примеру, наш родственник построил небольшую мельницу и к нему люди приходят молоть зерно, также расплачиваясь или деньгами, или частью урожая. Остальную часть — для того, чтобы печь хлеб. Хлеб, невыгодняй сейчас для завоза в село товар, поэтому крестьяне вынуждены как встарину, печь хлеб сами. Ну, а для того, чтобы были живые деньги, завели полдюжины свиней, выкармливают их оставшимся зерном, продают на базаре и имеют деньги, правда, небольшие и заработанные тяжким трудом, после которого хочестя только упасть и забыться тяжелым сном.
В селе давно уже нет ни детских садиков, ни больниц. Нет даже фельдшерского пункта. Моей свекрови как-то стало плохо на огороде, так повезло, что соседка — врач, работающая в райбольнице и она оказала ей помощь. В районную больницу добраться — проблема. Регулярное автобусное сообщение отменили уже лет 5 или 6. Поэтому, или надо добираться пешком (там 8 километров до райцентра), или нанимать за деньги у соседей машину. Многие покупают старое барахло (спасибо европейскому контрабандному секон-хенду!) и без каких-либо прав ездят в пределах села или района: в больницу, на базар этс. Правда, это имеет издержки: за два года задавили двух человек.
Вместо дома культуры центрпом досуга стали интернет-клуб, правда, без интернета, но где за стрелялками дети просаживают заработанные деньги и зал игровых автоматов, где происходит то же самое. Раньше у детей было развлечение: купались в огромном пруду посреди села, была куча радости ребятишкам. Но мини-Лозинский местного разлива приватизировал пруд, сотни лет бывший общественным достоянием и выставил охрану. Теперь эта охрана, если ловит детей, избивает их и гонит.
Как видим, большинство следов коммунистического рабства уже нейтрализовано. Но несмотря на зримые невооруженным взглядом усехи в возврате к историческому облику, есть еще резервы в борьбе за очищение национальных истоков. Об этом можно прочесть в районной газете, носившей некогда банально-преступное название «Вогні комунізму», где остались работать те же самые журналисты, но пишущие не о преступных рекордах в надоях, центнерах и победах в соцсоревновании или на слетах самодеятельных творческих коллективов. Нет, О возврате селу моральности в виде этнического сознания:
