Губернатор города Валентина Матвиенко запретила представителям строительного сектора развращать госслужащих подарками, ибо те могут не выдержать соблазна. Под запрет попали цветы, конфеты и коньяк, поскольку «именно с них все и начинается». Как выяснила «Фонтанка», у представителей бизнеса эта инициатива вызвала недоумение.
О том, что Смольный намерен всерьез взяться за борьбу с коррупцией, Валентина Матвиенко заявила на заседании Консультационного совета по вопросам развития градостроительного комплекса.
«Кто коррупционеры — чиновники или вы, еще разобраться! — обратилась она к сидящим в зале — хозяевам и представителям этого бизнеса. — Не давайте взяток, и не будет коррупции».
Губернатор предложила заключить устный общественный договор — представители бизнеса больше не будут дарить чиновникам никаких подарков. «Я вас очень прошу — не приносите ни цветов, ни конфет, ни коньяку. Люди разные, и могут не выдержать соблазна», — добавила она.
«Ну хоть конфеты-то можно? На Восьмое марта?» — робко спросили из зала.
«Нет! — жестко отрезала Валентина Ивановна. — Именно с них все и начинается». Как пообещала губернатор, договор будет заключен не только с представителями строительной отрасли.
И бизнесмены, и чиновники, комментируя «Фонтанке» новое начинание Смольного, проявили редкое единодушие.
«Вообще-то — это наша национальная традиция — дарить подарки ко всем праздникам, — заявил «Фонтанке» девелопер Алексей Редозубов. — Дурная, согласен, но все знают, что пить вредно, а пьют. Так и здесь».
«Так принято, это традиция», — вторит ему глава УК «Теорема» Игорь Водопьянов.
«Конфеты, говорите? — переспросил член совета директоров «Илим Тимбер» Никита Леонов. — Эти замшелые формы ушли в прошлое. Хотя… вот перед прошлым Новым годом я дарил вино неплохое. «Шато» называлось».
«Да у нас четыре раза в году все столы и коридоры завалены подарками, — расхохотались на вопрос «Фонтанки» в Службе Госстройнадзора. — Почему-то перед Новым годом, восьмым марта, 23-м февраля и Днем строителя все считают своим долгом принести нам вино и конфеты. Причем почему-то считают, что чем подарок больше по размеру, тем нам будет приятнее». Ну, а людей с огромными букетами, вереницей входящих в Смольный, может видеть каждый, кто подойдет к воротам этого учреждения накануне любого из крупных государственных праздников.
«А кто меня спрашивает? — спросил в ответ на наш вопрос экс-чиновник, отработавший в одном из комитетов Смольного более десяти лет. — Перед Новым годом, 23-м февраля и 8-м марта просто приходят, молча ставят подарки в угол и уходят. Обычай такой сложился — неприлично ничего не подарить человеку, с которым общаешься… Я бы и сдавал их, но куда? Нет ни кабинета, куда можно было отнести подаренный коньяк под расписку, ни людей, которые отвечают за прием взяток у госслужащих. Закон о борьбе с коррупцией принят, а механизма для его выполнения не предусмотрено».
Напомним, по закону «О госслужащих» чиновники могут принимать далеко не любые подарки. Дары делятся на те, которые необходимо сдать государству, те, с которых нужно заплатить подоходный налог, и, наконец, на те, которые со спокойной душой можно оставить себе — к этой категории до недавнего времени относились цветы, спиртное и конфеты.
«Да не проблема, я согласен и их сдавать, но пусть мне дадут расписку — сдал подношений на такую-то сумму, — возмущается госслужащий. — Если закон выполняется, то в бюджете Санкт-Петербурга должна появиться строка — доход от сданных взяток в этом году такой-то. Я буду точно знать, что те, кто должен контролировать процесс, не съели подаренные мне конфеты и не выпили мой коньяк, а пустили их на благое дело. Но строки этой нет, и значит, никакого учета сданным подаркам и взяткам не ведется».
Необходимость давать взятки не цветами и конфетами, а в более весомом выражении, бизнесмены не отрицают, но виноватыми в коррупции себя считать отказываются категорически.
«Бизнес к отмене взяток не вполне готов, потому что система построена так: прохождение процедуры получения разрешения существенно осложняется из-за законодательной возможности у чиновников затягивать или отказывать по формальным признакам. Правда, в этом есть и несовершенство законодательства. Еще Валентин Пикуль писал: «Летали по империи бумажки, бумаженции и бумажищи», — пожал плечами Никита Леонов.
«Наше законодательство настолько запутано и при этом все время меняется, что процедура согласования превращается в творческий процесс, — считает Игорь Водопьянов. — И если чиновника не стимулировать, то он начинает работать в режиме «итальянской забастовки». То есть, процедура согласования может длиться годами и завершиться как раз к очередному изменению очередного закона. И все придется начинать сначала».
«Чиновники абсолютно не заинтересованы в результатах своей деятельности, — вторит ему Редозубов. — Поэтому иначе их работать просто не заставить. Необходимо менять саму систему».
По мнению собеседника «Фонтанки», «отслужившего» в Смольном, взятки — закономерное следствие непрофессиональной работы госслужащих.
«Еще в начале двухтысячных ни о чем подобном речи не было, — утверждает он.- Была команда, которой было интересно работать. И у бизнеса не было необходимости нас стимулировать». Расцвет коррупции же, по его мнению, начался в то время, когда в Петербург, во-первых, «подтянулись» московские менеджеры, привыкшие решать все вопросы с помощью денег, во-вторых, когда на руководящие посты начали назначать людей исключительно «по рекомендациям» и наступила «кадровая чехарда». «Коррупция — это вопрос профессионализма госаппарата», — уверен экс-чиновник.
Люди, которые не берут и не дают взятки, в Петербурге нашлись.
«Мне как-то попытались предложить деньги, я в ответ спустил человека с лестницы. После чего мне позвонили и принесли извинения», — вспоминает один из чиновников, попросивший не называть его имени. Некоторые обходятся даже без подарков.
«Я для себя давно выбрал стереотип – без обедов и ужинов с чиновниками», — заявил миноритарный акционер «Ленты» Дмитрий Костыгин, но тут же признал, что «в 90-е годы в полный рост конфеты шли».
В общем объеме затрат на проект взятки занимают небольшую долю, как оценили их бизнесмены — от 3% до 5%.
«Но надо различать два типа взяток, — уточняет Редозубов. — Или их дают для того, чтобы люди быстрее выполнили ту работу, которую они должны выполнять, и в этом случае надо улучшать систему. Или чиновнику платят за то, чтобы он принял нужное решение в спорной ситуации, а вот тут можно бороться, только повышая прозрачность рынка».
Мечтает о прозрачности и Костыгин: «Если взятки взять и отменить, то появится та система взаимоотношений, которая позволит быстро выявить истинных эффективных собственников, ведь сегодня кто ближе к телу или телам, тот и эффективней».
Заметим, что из опрошенных «Фонтанкой», во взятках второго типа признался только один человек.
«Взятки я вообще не давал, вот долю чиновнику в бизнесе из прибыли – это да. У писателя Владимира Маканина есть замечательная фраза: «Мы думаем — они врут, а они воруют», — ответил бывший владелец строительный компании «Невский синдикат», сегодня — владелец строительного бизнеса в Греции Андрей Бакланов. Впрочем, о борьбе с подобной формой «подарков» на заседании Совета по развитию градостроительного комплекса ничего не говорили.
