Шумел латыш, требуя от России извинений за сталинизм

В странах Балтии сталинизм приравняли к нацизму и требуют от России извинений — за войну, депортации и оккупацию

Окна рабочего кабинета мэра Риги Нила Ушакова выходят на Музей оккупации. Уродливое черное здание постройки 1970 года портит вид нарядной средневековой площади. До 1993 года здесь был Музей латышских красных стрелков. Памятник стрелкам — легендарному латышскому спецназу на службе большевистской революции — трогать не стали. Музей же полностью поменял свое предназначение.

Латыши утверждают, что их трижды оккупировали в период с 1940-го по 1991 год. Два раза — коммунисты, один — нацисты. Первые — в совокупности 48 лет, вторые — всего три, поэтому экспозиция музея на три четверти посвящена злодеяниям советского режима. Семья Ушакова, первого русскоязычного мэра Риги за 800 лет, приехала в Латвию сразу после окончания Второй мировой. На вопрос, считает ли он себя оккупантом, Ушаков категорически заявляет: «Нет!» Но потом добавляет: «Хотя то, что Латвия была присоединена к СССР не демократическим путем, а с угрозой применения силы, очевидно».

Большинство латышей такую формулировку считают слишком мягкой. Балтийские страны уже много лет призывают пересмотреть традиционную трактовку событий того времени. Их главное требование: между нацизмом и сталинизмом надо поставить знак равенства. В канун 70-летия с начала Второй мировой войны они одержали первую победу — Европейский парламент и парламентская ассамблея ОБСЕ признали 23 августа Днем памяти жертв нацизма и сталинизма.

Бывшие союзники СССР по антигитлеровской коалиции теперь считают Сталина таким же преступником, как и Гитлера. В тексте резолюции ОБСЕ и Европарламента сказано: «Эти два тоталитарных режима принесли геноцид, нарушение прав и свобод человека, военные преступления и преступления против человечности». Европейцы ставят ГУЛАГ и Катынь на одну чашу с Холокостом и злодеяниями нацистов на оккупированных территориях.

Основной аргумент сторонников этой версии — секретный протокол о разделе сфер интересов в Восточной Европе между Германией и СССР, более известный как пакт Молотова-Риббентропа. Экспозиция рижского Музея оккупации начинается с копии этого документа. «Советско-германский пакт 23 августа 1939 года был прелюдией Второй мировой войны», — написано на стенде. Рядом с фотографией фюрера и свастикой — портрет вождя, серп и молот. И цифра — 550 000 человек. Столько латышей якобы погибло в период «советской и нацистской оккупации».

Посетители — в основном немцы, англичане, испанцы и норвежцы — фотографируются на фоне советских плакатов, громко обсуждают экспонаты и сочувствуют латышам. Русской речи почти не слышно. Россияне предпочитают высказываться в книге отзывов: «Это все пропаганда», «Поганая ложь!», «Слава Бронзовому солдату!». Некоторые записи более развернутые: «Репрессии против латышского народа были. В этом виноват сталинский режим, но не русский народ. В то же время в Латвию в послевоенный период были вложены большие финансовые средства». Кто-то мелким подчерком написал: «Русским не за что каяться. Мы жертвы той же системы».

ЗАКОННЫЕ ПОДПИСИ

Съезд народных депутатов СССР осудил секретный протокол в 1989 году. Тогда многим казалось, что в деле поставлена точка. Но в последние годы поляки и прибалты все чаще возвращаются к этой теме и все настойчивее требуют повторного покаяния — им кажется, что в России идет реабилитация сталинского режима.

«В начале 90-х вы открыто говорили о прошлом, признавали криминальный характер рухнувшего режима, — говорит Инесе Вайдере, евродепутат от Латвии и член партии «Гражданский союз». — Но нынешнему руководству страны — Путину и Медведеву — не хватает смелости сказать своему народу правду. Вместо этого они пичкают его патриотической пропагандой».

По словам Вайдере, она наблюдает прогрессирующую мифологизацию сталинской эпохи на разных уровнях: от высказываний российских политиков и историков до телевидения и школьных учебников. Поэтому она не удивилась, узнав, что, по данным опроса ВЦИОМа, пакт Молотова-Риббентропа оправдывают 57% россиян — почти на 30% больше, чем в 2005 году.

Проект закона об объявлении 23 августа Днем памяти жертв нацизма и сталинизма Инесе Вайдере подготовила весной вместе коллегами из Эстонии, Венгрии, Германии и Великобритании. Чтобы он вступил в силу, инициативной группе надо было в течение трех месяцев собрать подписи более половины из 785 членов Европарламента. Первые двести собрали за несколько дней — от представителей стран бывшего соцблока. «Тем, кто пережил советский режим, объяснять ничего не требовалось», — вспоминает Вайдере.

С остальными провели разъяснительную работу. «СССР победил и освободил Европу от нацизма — с этим мы не спорим, — аргументировала Вайдере. — Но нельзя забывать, что было до и после войны. Для некоторых стран 9 мая — день победы и освобождения. Для нас это начало второй советской оккупации». Всего с ее доводами согласились более 400 парламентариев. Закон вступил в силу.

В России это встретили в штыки. МИД РФ заявил о недопустимости любого сравнения Гитлера и Сталина. КПРФ потребовала скорректировать оценки съезда народных депутатов 1989 года и назвала решение Сталина «гениальным и единственно возможным в тех исторических условиях».

ВЕКОВАЯ ОККУПАЦИЯ

В рижском Музее оккупации есть отдельное помещение, стилизованное под барак — деревянные койки, на полу валенки, на стене телогрейки. В углу стоит обрезанная бензиновая бочка, рядом табличка — «параша». Чуть выше — одноименное эссе некоего Мартиньша Бистерса, 15 лет проведшего в советских лагерях. Автор подробно описывает, как использовалось это устройство и как унизительно это было для латышей, не привыкших испражняться на глазах у всех. Еще он пишет, что за все время ссылки не получил ни куска туалетной бумаги. Иностранные туристы в ужасе качают головой. Некоторые пытаются присесть на бочку, но сразу подскакивают — края острые.

78-летняя латышка Беатриса в этот импровизированный барак никогда не заходит. Она их видела в реальной жизни. Ей было 10 лет, когда 14 июня 1941 года ее семью и еще 15 000 человек депортировали в Сибирь. Отец Беатрисы был кадровым военным. Их подняли среди ночи и дали час на сборы. Мужчин сразу отделили от женщин и детей. С тех пор Беатриса отца не видела. В ссылке она провела почти 20 лет.

«Мне говорят — забудь. А я не могу. Я с этой болью уйду на тот свет, — рассказывает она. — За что меня, невинного ребенка, отправили в тайгу?» Ее подруга, 76-летняя русская Ефросинья, обреченно разводит руками. Обе родились в Вентспилсе и видели, как советские танки входили в Латвию в 1939 году. Беатриса хорошо помнит, как впервые встретила красноармейцев. «Они плясали на главной площади, смеялись и распевали «Катюшу», — говорит она. — Латыши себя обычно так не ведут, поэтому вокруг них собралось много зевак. Я прибежала домой, напевая «Яблочко», и не понимала, почему мать ругается».

Тогда введение 25-тысячного контингента советских войск объяснялось соображениями безопасности — на Латвию могла напасть нацистская Германия. Сегодня латыши называют это «первой советской оккупацией». Уже в июне 1940-го советское правительство предъявило трем балтийским республикам ультиматумы, требуя формирования лояльных правительств и ввода на территорию этих стран подразделений Красной армии.

14 июля во всех трех государствах состоялись выборы, на которых победили коммунисты. Они сразу попросились в СССР. Историк и генерал-майор СВР РФ Лев Соцков говорит, что выборы были честными и что сегодня прибалты намеренно все искажают, потому что им не нравится собственная история. Ефросинья утверждает, что ее родителей заставили голосовать: «Тогда в паспорт печать ставили, пришлось всем идти. А партия была одна». Вхождение стран Прибалтики в состав СССР она называет аннексией.

А живущий в Лиепае Евгений Осипов считает оккупантами этой земли вовсе не русских, а латышей. Осипов — лидер Латвийской национал-демократической партии, которая яро отстаивает интересы ее русскоязычного населения. «У кого-то история начинается в 1918-м, когда Латвия стала независимой, у кого-то в 1940-м. А я начинаю отсчет с того времени, когда эту землю населяли кривичи и венеды, славянские племена, жившие задолго до первого упоминания о латышах, — категоричен он. — Русские — коренные жители Латвии».

Инесе Вайдере предполагает, что Россия не хочет признавать факт оккупации, опасаясь шквала исков на возмещение морального и материального ущерба. «СССР испоганил жизни десяткам тысяч невинных латышей, а Россия признала себя его наследницей. Почему бы ей тогда и не заплатить? Германия ведь платит до сих пор, — аргументирует она. — У вас нефть и другие ресурсы, одних олигархов сколько. Может не сейчас, в кризис, но мы готовы ждать».

Вайдере не случайно говорит «мы». По словам депутата, ее семья тоже понесла потери. Квартиры ее бабушки и матери после войны заняли русские офицеры. «Сказали что временно, оказалось — навсегда. А мы вынуждены были 20 лет снимать маленькую комнатушку. Это ли не оккупация? — возмущается женщина. — Нам даже не позволили встать в очередь на жилье. Сюда, мол, едут русские, украинцы и белорусы — у них вообще крыши над головой нет». При этом Вайдере утверждает, что деньги для латышей не главное: «Если Россия перестанет заниматься опасным ревизионизмом и, как преемница СССР, принесет латышскому народу извинения, про деньги никто и не спросит. Но имеем мы право хотя бы на моральную компенсацию?»

ДВЕ ПРАВДЫ

Автор книги «Русские страшилки в истории Латвии» ветеран войны Сергей Лыба возмущается, что латыши и без того живут намного лучше, чем их русскоязычные соотечественники. Он не понимает, почему Минобороны доплачивает 50 лат к пенсии ветеранов национального партизанского движения, во многом состоящего из бывших легионеров двух латышских дивизий Ваффен-СС. В войну Лыба был разведчиком, у него вся грудь в орденах, но пенсия меньше, чем у бывших противников. «Это мы теперь в оккупации», — резюмирует он.

Евгений Осипов обвиняет латышские власти в лицемерии. «Одни у нас считаются бравыми латышскими парнями, с оружием в руках и в гитлеровской форме отстаивавшими независимость Латвии, другие — оккупантами и их пособниками, — говорит он. — Но если они сегодня приравнивают нацизм и сталинизм, разве не должно быть и отношение к первым и вторым одинаковым?»

«Нет, — пожимает плечами 24-летний студент-историк Эдгарс Энгизерс, член организации Daugavas Vanagi, которая помогает бывшим легионерам и партизанам. — От нацистов мы страдали три года, от коммунистов — полвека». От аргумента, что нацисты планировали 50% латышей вывезти в Сибирь, а остальных «онемечить» с помощью 164 000 немецких колонистов, он легко отмахивается: «С 1945-го по 1991 год в Латвию приехало более 700 000 человек из СССР».

23 августа его организация провела памятное шествие в центре Риги. Участники акции — в основном студенты — шли по городу с самодельными плакатами. На одном было изображен усатый Сталин, танцующий с красной девицей на трупе поляка под музыку грустного прибалта. Активисты постояли около российского посольства и отправились к Музею оккупации. «Сколько вам за это заплатили?» — обратилась к ним по-русски пожилая женщина с тростью. Студенты сделали вид, что не поняли.

«Не думайте про них ничего плохого, у них своя правда, — вмешался в разговор высокий мужчина лет пятидесяти. — И она не противоречит вашей». Мужчина сказал, что его зовут Вистурс Вайдерс и что он по профессии и по призванию автомобилист. Задумавшись, он по-своему попытался объяснить, почему прибалты так яростно нападают на страну, спасшую Европу от фашизма: «В прошлом году в мире погибло 125 человек при несанкционированном срабатывании подушек безопасности. Семьям людей абсолютно начхать, что эти подушки в тот же год спасли жизни сотен тысяч людей. Им они принесли смерть».

ОПРОС: Допустимо ли приравнивать сталинизм к гитлеризму?