В Новодевичий монастырь возвращаются монахини. Известнейший исторический объект столицы передают Церкви для возрождения в нем женской общины. При этом музей, который работал на территории монастыря последние 80 лет, обещают оставить. Смена собственника у многих вызвала беспокойство, но в Московской патриархии уверяют, что музейные сотрудники и религиозная община смогут ужиться вместе. Перспективы нового соседства Анатолий Кузичев обсудил со слушателями.
РПЦ интересуется зданиями в центре Москвы не случайно.
Кузичев: Премьер-министр России Владимир Путин распорядился передать находящийся в федеральной собственности Новодевичий монастырь, где размещен филиал Государственного исторического музея – это главная интрига, замечу, — Русской православной церкви. В монастыре, обещают представители церкви, будет реализован принцип соработничества, позволяющий музейным работникам контролировать состояние уникальных помещений и иконостасов. Между тем руководство Исторического музея не скрывает озабоченности дальнейшей судьбой памятника истории. Ну, здесь легкое лукавство, потому что озабоченности не скрывает руководство Исторического музея в условиях анонимности. Так, в интервью той же газете Шкурко сказал, что не видит в передаче монастыря большой трагедии и что у музея будут хорошие помещения в районе Измайловского парка. А вот еще один из руководителей Исторического музея сказал, что неизвестно, чем закончится эксперимент, есть масса нехороших примеров, когда переданные Церкви здания разрушались, иконы гибли. Пока нет механизма государственного контроля за передаваемой собственностью, риск этот будет сохраняться. «И я не удивлюсь, — продолжает все тот же на условиях анонимности сотрудник исторического музея, — если лет через 5 мы увидим вместо Новодевичьего монастыря здание со старым фасадом и новой подземной парковкой». Действительно, в народе ходят слухи о том, что руководство Русской православной церкви очень уважает подземные парковки. Не знаю насчет того, удивлюсь ли я, если такое случится, но как бы то ни было, это повод обсудить вот что: а) действительно ли это настолько справедливо и правильно? В свое время советская власть отбирала у церквей монастыри и все их имущество, как известно там располагались склады и прочие помещения. Хотя порой, как видите, и музеи. Теперь вроде бы пришло время вернуть все обратно. Другое дело, посмотрите, ведь у нас же многоконфессиональная страна и пока Новодевичий монастырь был территорией музея – это было вроде бы как наше всеобщее, как только станет территорией РПЦ – это станет уже женским действующим монастырем. Это первое. Второе — невозможно ли трактовать эту передачу Новодевичьего монастыря Русской православной церкви как первый шаг в таком длинном процессе, действительно, не стоит ли передать все, ранее конфискованное тем, у кого это было ранее конфисковано?
Кузичев: Здравствуйте, Михаил! Вы на что претендуете?
Михаил: Вы знаете, я, к сожалению, ни на что, потому что концов найти не могу в этом смысле.
Кузичев: Документы советы уничтожали.
Михаил: Понимаете, у меня был просто прадедушка, он был священником. И в свое время где-то под Питером, по-моему, в Царском селе был у них дом.
Кузичев: Михаил, давайте без подробностей, дом есть?
Михаил: Да нет, конечно, отобрали его когда-то. Я, собственно, не про дом хочу сказать, а про вот это – «давайте все вернем Церкви».
Кузичев: Ну, не все, а только то, что Церкви когда-то принадлежало действительно.
Михаил: Да, я понимаю. Понимаете в чем дело, почему-то Церковь с удовольствием хочет получить (и я в этом ее понимаю по человечески), то, что в Москве ей когда-то принадлежало, а вот то, что в регионах стоит и рушится, ей, собственно говоря, до этого, даже священников не находят.
Кузичев: Ну, справедливости ради скажем, что и в регионах кое-что делается, восстанавливаются монастыри и в Переславле-Залесском я был недавно, там невероятное строительство, сопоставимое с Московским.
Михаил: Все-таки Переславль-Залесский не надо путать с Тверской областью, допустим, с селом Поводнево, где есть церковь, в которой служил мой прадед, где умер священник и нового не могут найти во всей тверской патриархии.
Кузичев: Одним словом, вы считаете, что Русская православная церковь интересуется зданиями в центре Москвы не случайно.
Михаил: Совершенно однозначно.
Кузичев: А исходя из их, в том числе рыночной, приходящей в парадоксальное несоответствие с ценностями церкви, цены.
Михаил: Да, в том числе — это актив. И вы очень правильно сказали мысль вот этого человека про подземную парковку. Когда есть наш главный храм в России, пусть он новодел, но то, что в нем есть какие-то подземные парковки и даже какие-то, возможно, мойки для автомобилей, это несерьезно.
Кузичев: Мойки там не видели, но слухи ходят в народе, что там есть даже некая мойка, освященная правда. Спасибо вам большое, Михаил.
Если уж возвращать, то все долги
Кузичев: Тамара Ефремовна, добрый день!
Тамара: Здравствуйте! Я хочу сказать прямо вот о чем. Что касается «древних» долгов страны перед кем-то – это одно дело, если так пойдет и далее, то, положим, каждый из высказавшихся претендует на какие-то бывшие вещи. А вот взять нас, пенсионеров: я, выходя на пенсию в 93-ем году, вот сейчас пенсия моя, по сравнению с тем, что было, в три раза меньше.
Кузичев: Тамара Ефремовна, мы сейчас говорим о передаче Новодевичьего монастыря Русской православной церкви.
Тамара: Вот об этом я и говорю, что если мы начнем все передавать, то мы дойдем и до современных дел.
Кузичев: А что за современные дела-то?
Тамара: Вот я, выходя на пенсию, положим, имела ее какую-то, сейчас я получаю в три раза меньше – это сделано нашим государством. И что, я должна претендовать на то, чтобы они мне вернули это?
Кузичев: Мысль я понял, абсолютно логично. Действительно, уж если возвращать долги, так давайте все долги возвращать! И Тамаре Ефремовне вернем то, что в результате развала Советского Союза она потеряла. Она же тоже потеряла. В результате Октябрьской революции Церковь потеряла свои помещения – да, мы должны ей вернуть. В результате развала Советского Союза Тамара Ефремовна потеряла деньги. Почему-то вопроса, что мы должны ей и всем прочим вернуть, не возникает, удивительное дело, правда?
Историческое прошлое закрывают на крест
Кузичев: Анна Анатольевна дозвонилась к нам. Анна Анатольевна, добрый день!
Анна: Добрый день!
Кузичев: Что думаете?
Анна: Я уважаю разные мнения и слушала с интересом высказанные, но я глубоко не согласна с решением передать музейное здание Церкви.
Кузичев: Церковное здание – музею, а теперь обратно Церкви.
Анна: Во-первых, я считаю это глубоко неправильным то, что это решение принимается одним человеком или группой людей. Все-таки музей – это государственная собственность.
Кузичев: Так, а премьер-министр – это что, не государство? В смысле, не представитель государства полномочный, полноправный?
Анна: Это глава государства, но я считаю, что это вопросы, которые касаются слишком большого количества людей и должны обсуждаться, и должны решаться…
Кузичев: Ну, не на референдуме же каждую передачу каждого монастыря обсуждать?
Анна: И между тем, есть и вопросы, которые должны обсуждаться публично.
Кузичев: Вы считаете, это вопрос того самого масштаба, который должен обсуждаться на чем-то типа референдума?
Анна: Да, конечно, потому что это наследие историческое, наследие не только в рамках города. Это достаточно значимый вопрос. Во-вторых, я считаю, что при такой передаче происходит яркое ущемление прав атеистов и представителей других конфессий. И в-третьих, конечно, я не понимаю, почему Русская православная церковь, при всем моем уважении к верующим людям, имеет льготы и преимущества перед лицом государства.
Кузичев: Потому что тут мы возвращаемся к вашему референдному принципу. Знаете, сколько у нас людей, которые относят себя к пастве Русской православной церкви? Хотя бы в процентах, бог с ним с числом? Подавляющее!
Анна: И между тем, если сравнить количество живущих в России людей и количество верующих – это подавление будет не столь масштабным.
Кузичев: Вы с атеистами сравниваете?
Анна: Да, скажем так, не только к атеистам. У нас достаточно много людей верующих, но не активно церковных. А Церковь, с одной стороны, требует обязательного введения основы православной культуры в школах, а с другой стороны, монополизирует право на культовые сооружения. Я вижу в этом определенное противоречие. Если вы хотите, чтобы дети изучали православную культуру как наше историческое прошлое, тогда не надо это историческое прошлое закрывать на крест.
