Зачем мы посылаем детей в школу? Аристократический период в нашей стране давно остался позади, сегодня лишь очень немногие папы и мамы, дедушки и бабушки намереваются готовить своих отпрысков к служению какой-то прекрасной наследственной мечте — сегодня мы просто хотим видеть своих детей счастливыми. А хорошее образование — лучший путь к успеху, а следовательно, и к счастью. И, стало быть, главная наука, которой должны овладеть школьники, — это наука побеждать: мы ведь строим конкурентное общество!
Правда, ни в каком состязании все победить не могут, да и победителям удается взойти на пьедестал чаще всего лишь после череды поражений, и то, как правило, не навсегда. Поэтому будущим участникам жизненной борьбы ничуть не менее, если не более, чем наука побеждать, необходима наука переносить поражения.
Увы, слова «сентябрь уж наступил» во многих детских душах отдаются печальным звоном. Так почему бы не подарить этим страдальцам старинный рецепт, с которым неизмеримо легче переживаются любые провалы.
Работая с людьми, пытавшимися добровольно уйти из жизни, я понял, что даже самая тяжелая неудача редко способна сломить человека, если она не связана с унижением. Красивая неудача пробуждает в людях гордость, а некрасивая убивает ее. Даже не слишком значительная. Потому что она открывает нам глаза на нашу ничтожность в огромном мироздании, рождая чувство тщетности всех усилий, так хорошо знакомое великим мыслителям от Екклесиаста до Толстого.
Для борьбы с этим экзистенциальным ужасом и создавалась вся человеческая культура, — с тех пор как человека почти перестала утешать религия, главным орудием его борьбы со страхом сделалась красота. Самые могучие культурные ресурсы были брошены на низложение царя ужасов — смерть. Величественные мавзолеи, великолепные надгробия, склоненные знамена, гениальная музыка, гениальная поэзия, пышные выражения, проникающие даже в казенные бумаги… Ну а с поражениями не столь тотальными красота справляется еще более эффективно: эстетически одаренный человек, умеющий создать красивый образ своего поражения, защищен от отчаяния гораздо надежнее, чем человек эстетически обедненный. Ибо чувство красоты чаще всего есть просто ощущение сходства с авторитетными культурными образцами. И тот, кто не умеет чтить эти образцы и восхищаться ими, навсегда будет лишен счастливой возможности ощущать себя красивым.
Нам уже не вернуться в патриархальный мир, в котором человека защищала наивная вера, универсальные стереотипы, — сегодня одним из важнейших механизмов психологической защиты сделалась культура.
То есть тот самый предмет, который наиболее последовательно вытесняется из современной «прагматической» школы. Детей готовят к будущей жизни, отнимая у них главное средство психологической адаптации: ей-богу, прагматизм — особо извращенная форма идиотизма! Под выкликания о вырождении нации от алкоголизма и наркомании сворачивать преподавание литературы — все равно что во время эпидемии сворачивать расходы на лекарства. Человек не может смотреть на жизнь «трезвыми глазами» — в ней слишком много утрат и неудач, завершающихся вы сами догадываетесь чем, ему всегда необходим психологический допинг, и этим допингом во все времена была культура, система воодушевляющих сказок. А когда под напором «трезвости» и «прагматизма» власть чарующих иллюзий начала ослабевать, люди стали добивать до нормы психоактивными препаратами.
Декларировать борьбу с наркоманией, объявлять целью общества счастье личности и одновременно вытеснять из школы гуманитарную, художественную культуру означает разрушать левой рукой то, что пытаешься создать правой.
Красота — что-то вроде духовного витамина: можно объедаться колбасой и пирожными и зачахнуть от не столь уж давно открытой болезни, именуемой авитаминоз. Рост самоубийств, алкоголизма, наркомании — все это грозные признаки дефицита красоты, того дефицита, который не может быть восполнен никакой сверхрыночной экономикой, но может быть восполнен только культурой.
Это прекрасно понимала ленинградская учительница Лия Михайловна Предтеченская, когда лет сорок назад начала разрабатывать и «пробивать» школьный курс Мировая художественная культура: по ее замыслу в школу должны были прийти не рассказы об искусстве, не культурология, а само искусство собственной персоной — музыка, поэзия, живопись, и делать там оно должно свое вечное дело — воодушевлять, преображать страшное и скучное в красивое и забавное.
Поздняя советская власть тоже пыталась быть прагматичной: какой Бетховен — нам станочники нужны! И все-таки лет за двадцать при поддержке композитора Кабалевского курс МХК был разработан и оснащен методиками, наглядными пособиями, кадрами — в лабораторных, разумеется, масштабах — и наконец рекомендован в государственные школы. И тут грянула революция в сфере духа, которую я не могу назвать иначе, как восстанием лакеев. Тех самых лакеев, для которых нет ничего высокого, ибо они насмотрелись на всех гениев в исподнем и заглянули во все ночные вазы, и уж им-то точно известно, что ничего, кроме сплетен, секса и шутовства, человеку не требуется.
Но все-таки они представляют собой явное, хотя и господствующее меньшинство, ибо в реальности я их не вижу — только на телеэкране. При этом слыша со всех сторон, что мы вступили в эру укрепления государственности…
Но уж в этом-то пункте интересы личности и государства нисколько не расходятся. Ибо едва ли не единственным средством преодоления экзистенциального ужаса у сегодняшнего человека сделалось чувство включенности во что-то могущественное и долговечное — у большинства эту роль выполняет национальное государство, или, извините за выражение, родина. А если оно перестанет выполнять свою экзистенциальную функцию, то у его подданных почти не останется мотивов приносить ему даже самые незначительные жертвы.
В государствах благополучных это пока что менее заметно, но для России, тем более в эпоху кризиса, неспособность государства обеспечивать экзистенциальные потребности россиян может сделаться причиной государственного краха. В такие эпохи система образования должна служить экзистенциальному не менее, чем социальному, долговечному не менее, чем бренному. Это необходимо просто-напросто для национального выживания.
