КВ ВК — в советское время так на этикетке соответствующей бутылки обозначали «коньяк выдержанный высшего качества». А в начале 80-х годов, когда мой сын заканчивал московскую 1140 школу, мы с ним и его одноклассниками так назвали театрализованное обозрение «От Каменного века до Века кибернетики» на «последнем звонке», это название я взял из своего студенческого опыта:
Давным-давно, во время оно,
В лесах, скрывавших край земли,
Хрустально-чистые до звона
Струи Москвы реки текли.
Оно было о развитии школы на Руси. Кроме этих двух сцен было еще две: СВ — «средние века» и НВ — «наше время». Большую часть текста писали сами школьники. В представлении принимал участие почти весь класс и некоторые девочки, прокравшиеся «к нам» из параллельного. В сцене КВ «одетые в шкуры» (вывороченные дубленки) учитель и ученики «проходили» математическую задачу «1+1=», используя вместо счетных палочек кирпичи — по размеру и цвету совсем как настоящие, но из пенопласта. В финале сцены то ли учитель ученику, то ли наоборот ставил оценку кирпичом по голове, отчего кирпич разламывается. В заключительной сцене миниатюрная «первоклассница» Леночка Розенблат в школьной форме с белым фартучком и бантиками в косичках-хвостиках отвечала на уроке философии. Недавно она нашлась на «одноклассиках» где-то в Вашингтоне. Обозрение заканчивалось пожеланием:
Встречаясь, мы, конечно, вспомним
И день последнего звонка,
И в честь него бокал наполним
Байкалом … иль КВ ВК.
Видели бы вы обалдевших от удивления талантами своих деток «наших» родителей и «равнодушные» лица родителей параллельного класса. Директор школы Борис Михайлович Гольденберг, узнаваемый в роли болярина в сцене СВ, подсуетился пригласить ТВ, и фрагменты нашего «последнего звонка» пошли в эфир. Главной героиней этой передачи была наша классная, учительница истории Людмила Ивановна Сидорова с огромным снопом тюльпанов в руках.
Мне же довелось видеть развитие школьного образования вплоть да нынешних времен в жизни. В войну я ходил в начальную школу в эвакуации в деревне на Урале — уроки «по письму», чтению, арифметике, а еще наш учитель Яков Федорович Беклемишев, как я теперь понимаю, еще земского призыва, читал нам стихи русской классики. В третьем-четвертом классе появилась еще литература, география, история и естествознание. С середины четвертого класса я учился уже в Москве, и у нас были экзамены по четырем предметам. Экзамены были и во всех следующих классах — и никаких ЕГЭ и тестов. Правда, от взрослых я слышал, что тесты вроде ЕГЭ в послереволюционной школе были. Но у бывших земских учителей кончилось терпение, и они обратились с просьбой убрать это калечащие детские умы троцкистские нововведения лично к Сталину. А он, де, решил это со своей обычной простотой. «Какое школьное образование в царское время считалось самым лучшим?» — якобы спросил он. «Гимназия» — ответили ему. «Вот и нам нужно такое же», — сказал он. Так и было решено. Мне повезло, я попал на пик энтузиазма союза дореволюционных учителей-земцев и уже советских учителей русского мышления. В 294 школе были те и другие, и почти все — пламенные энтузиасты школы. Начиная с пятого класса, у нас был русский язык, история, литература — на них, как говорили, особое внимание и обратил Сталин. А также — математика, физика, химия, ботаника-зоология, география, физкультура, военное дело, немецкий язык и что-то еще. Прямо на наших глазах возникли кабинет физики и особенно великолепный химический. И достаточно большая школьная библиотека, которая всегда была полна школьниками, а меня потрясла новенькими лакированными желтыми столами и стульями — это в условиях-то военных материальных трудностей. Никаких продленок не было, но были разные факультативы и кружки. Последние — на полной инициативе учеников, учителей явно не хватало. Так я в 1947 году закончил 7 классов — «Неполную среднюю школу». В «полной» их было 10. «Что дальше?»
В 14 лет этот вопрос я решил без мамы, некогда ей было. На работу из Останкина до Ильинских ворот нужно было ехать на трамвае почти два часа в один конец. Я решил найти техникум «про радио», поскольку тогда и даже радиоприемники были в семьях редкость. Московский электро-механический техникум Министерства судостроительной промышленности, что вблизи метро «Бауманская» за Немецким рынком. По недомыслию в заявлении я не указал отделение (их было четыре), и меня зачислили на «Холодную обработку металлов» — самое непрестижное. Другие были как раз «по радио», поскольку техникум был приборостроительного профиля. Но потом об этом не жалел. Позже я увидел, что этот техникум давал знания, какие сейчас не дает какой-нибудь университет, выпускающий «болонок».
Первый курс был общеобразовательным и охватывал три последних года десятилетки, правда без астрономии и анатомии, но с усиленным изучением физики и математики. Литература была, кажется, включая третий курс. Её вела старорежимного вида учительница Кукушкина, похоже, у неё не было никакой программы «сверху», и она отдавала предпочтение Ломоносову, Пушкину и особенно Чехову. Видно просто ставила задачу развития интеллекта студентов. Была история, но неинтересная. Иностранный язык — английский и немецкий (по подгруппам). Со второго курса пошли технические дисциплины: металлургия, холодная и горячая обработка металлов, черчение, начертательная геометрия, металлорежущие станки, техническая термодинамика, сопромат, допуска и посадки, организация производства, техника безопасности, теория машин и механизмов (ТММ) и что-то еще. Частью их вели почасовики с предприятий. Очень талантливо преподавал электротехнику Веденяпин по учебнику для техникумов Касаткина, у которого позже в МИФИ мне довелось слушать лекции. Веденяпин рассказывал и об истории электротехники — Яблочкове, Лачинове, Чиколеве. И о Тесла, имя которого тогда и до недавних пор усиленно замалчивалось вообще в мире, но особенно в СШ, где он творил. Продолжалась математика, еще была военно-допризывная подготовка и физкультура, слесарная и станочная практика, заводская практика на передовых заводах военно-морского профиля 709 и 192.
Программа выглядит насыщенной, но, кроме явных сачков, она была вполне постижимой без ущерба для разных танцевальных вечеринок и спортивных увлечений, и мы безо всяких особых тренеров (и каких-то оплат, кроме пригородного поезда, который по Савеловской дороге был тогда на паровозной тяге) занимались в яхт-клубе на Клязьменском водохранилище. Чемпионами Москвы в гребле на военно-морских ялах-шестерках мы тоже стали тренируясь самостоятельно.
Техникум я закончил с «красным дипломом», и вместе с коллегой по парусному спорту Володей Калининым мы подались в МИФИ. Не буду описывать напряженную учебу в МИФИ, в ней мне существенно помогла подготовка техникума: сопромат, начерталка, черчение, ТММ, которые мне нравились. Её напряженность усугублялась нашими увлечениями спортом и художественной самодеятельностью, где, как о нас говорили на разных конкурсах-смотрах, мы смотрелись на уровне ансамбля Моисеева. Нас здесь интересовало школьное образование.
И вот 1957 год, студенческая жизнь кончилась:
Началась производственно-научная жизнь.
Нет, не зря в советское время мы со школы получали университетское (не по названию, когда, что ни ВУЗ, то университет, а по смыслу) образование. Мне довелось испытать эти знания в разных делах, и не могу сказать, что неуспешно.
Исследование реактора на Первой атомной станции (5 Мгвт) в Обнинске — пошли в дело, выросла мощная отрасль. И у реактора АЭС теперь только один из четырех ГЦН — 6 Мгвт.
Разработка систем управления реактором подводных лодок. «Моих» было 4 проекта, лодки одного пока еще в строю до сих пор.
Разработка и монтаж приборов и систем радиационной техники для промышленности, Института космической медицины, Института ядерной физики в новосибирском академгородке, измеритель уровня при заливке топлива в ракетах — увеличение точности измерения почти в сто раз — в свое время всё это пригодилось.
Разработка экспериментальной аппаратуры и исследования мелкомасштабных гидрофизических полей в океане в интересах разработки систем поиска следности подводных лодок для ВМФ — надеюсь, нашли применение, где нужно.
Вновь атомная энергетика, участие в научном руководстве корпусными кипящими реакторами для атомных станций теплоснабжения на 500 Мгвт (АСТ-500). Станция в Нижнем Новгороде была готова к пуску, в Воронеже — почти готова — неплохо. Но усилиями некого Немцова в Нижнем и некого Кадменского в Воронеже обе станции были демонтированы, дорогостоящее уникальное оборудование было разворовано или ушло в металлом.
Система менеджмента качества (СМК) в Отделении ВВЭР Курчатовского института. Успешно работает, с 2000 года имеет международную сертификацию, без неё не было бы международных контрактов.
Думаю, это неплохие успехи советского образования. Оно опиралось на исконное русское мировоззрение — сочетание личной предприимчивости и общественного интереса.
Сегодня 4 февраля. В ТВ сидит гражданин Путин, глаза пустые, будто дремлет, не закрывая их, а перед ним изображает бурную активность за двоих г-н Фурсенко — «обсуждают» школьную «реформу», предназначенную для производства ЕГЭотов и болонок. Ни грамотные специалисты, ни просто думающие люди им не нужны.
Остался вопрос, что же останется от образования в России от этих «реформ»? Из ВК в КВ?
