Результаты воскресных выборов выглядят крайне удручающе. И было бы полбеды, если бы власть во время кризиса только рапортовала о своей сохраняющейся высокой популярности, дав полную свободу своим представителям на местах, чтобы продемонстрировать это любой ценой. Беда в том, что для власти это не просто тактика – у нее нет никакой иной стратегии. Тратя колоссальные деньги на поддержание видимости благополучия и социального спокойствия, она не выигрывает время, не готовится к решению грядущих проблем, перестраивая под них политическую систему. Власть просто транжирит накопленное, покупает возможность комфортного бездействия сегодня, прячет голову в песок.
Если весной казалось, что, адекватно оценивая перспективу тяжелого и долгого экономического кризиса, власть несколько ослабляет вожжи и привносит в избирательные практики некоторые элементы либерализации, то теперь процесс политической адаптации к кризису повернул вспять. По-видимому, власть посчитала, что самое тяжелое в экономике позади и что можно постепенно возвращаться на круги своя. Особенно показательно в этом плане то, как по-разному проходили полгода назад выборы мэра Сочи и сейчас выборы мэра Астрахани.
Итак, что показали выборы 11 октября? Во-первых, что социальный фон относительно спокоен, что до рядового российского гражданина тяготы, вызванные кризисом, еще в полной мере не дошли. Что он по большому счету равнодушен к выборам вообще и к нарушениям на них в частности, считая выборы своего рода шоу, где, хотя за кого-то можно и поболеть (характерны в этом отношении рассуждения председателя ЦИКа Владимира Чурова о том, как футбол мешает высокой явке на выборы), его, избирателя, лично это не особенно касается. Активно включаться в выборы, отстаивая саму возможность выбирать и сделанный им выбор от посягательств власти, российский избиратель пока не готов.
Во-вторых, выборы показали, что реальной политической альтернативой власти в глазах избирателей сейчас, во время кризиса, могут быть только левые, выступавшие где-то под знаменами КПРФ, а где-то – «Справедливой России». Партии, оставшиеся на либеральном фланге, будь то «Яблоко» или «Правое дело», в поисках поддержки не столько у избирателей, сколько у власти, теряют и кредит доверия, и электоральный ресурс.
Наконец, выборы свидетельствуют о том, что власть в целом вполне удовлетворена нынешней партийной системой, крайне убогой и абсолютно неадекватной для огромной страны в ситуации кризиса, и не готовит альтернативу «Единой России». Если в других странах правящие партии уже почувствовали на себе удары кризиса, а ряд из них после выборов перестал быть правящими, то в России время как будто остановилось и власть уверяет всех и в первую очередь саму себя, что в кризис ее любят даже больше, чем раньше. Это лишь означает, что вместо смены партии, к которой можно было бы подготовиться, власть получит смену всей системы. Власть же не просто не готовит «запасную» партию, она фактически делает «самострел», сознательно компрометируя, как, например, в случаях с «Правым делом» и «Яблоком» на московских выборах, то немногое живое, что еще в партийной системе оставалось.
Были ли масштабные фальсификации на выборах? Нет сомнения, что большинство опубликованных результатов не отражают реальной картины предпочтений электората, а уж как власть это получила — просто совершая приписки, устраивая «карусели», когда один и тот же человек голосует много раз по открепительным талонам, объезжая участок за участком, исключая неугодных кандидатов или партии — в итоге не так уж и важно. Стандартная методика, эффективно используемая для демонстрации фальсификаций на выборах с конца 80-х годов, когда демонстрируется прирост голосов, получаемых партией в зависимости от прироста числа избирателей, в случае Москвы уже показала, что относительно честная картинка наблюдается для первых 20 процентов участия, а дальше весь прирост голосов приписывается «Единой России».
Выборы так или иначе затронули практически все регионы страны. Где-то на периферии: в Ржеве, Южно-Сахалинске, в Амурской, Свердловской областях и др. местах выборы меньше администрировались и показали относительно реалистичные результаты, прежде всего рост популярности коммунистов. Наиболее грязными на всех своих этапах выборы оказались в Москве, Астрахани и Дербенте. Новость здесь разве что в направлении диффузии инноваций: если раньше из столичных городов на периферию транслировались относительно честные избирательные практики, то теперь можно скорее говорить о «чеченизации» или «дагестанизации» столичных выборов и о сохранении оазисов относительно честных выборов «в глубинке».
Вывод о том, что «путинский» социальный контракт, по которому власть берет на себя обеспечение растущего уровня жизни, а граждане взамен выступают скорее в роли пассивных зрителей, чем участников политических игр, больше не работает, оказался преждевременным. Так должно было бы быть по нормальной логике, но власть исходит не из нее, а из того, что кризис скоро кончится и на сей раз пронесет.
Вывод о том, что власть способна сама себя модернизировать ради собственного выживания, увы, оказался преждевременным тоже. Власть продолжает гордиться выстроенной политической системой, как компания «Уайт Стар Лайн» гордилась «Титаником». А думать о том, что ситуация кризиса многократно умножает риски такой конструкции, ей недосуг или не хочется.
