Погоня за демократией — нелепая затея в России

Художник и писатель Кантор рассказал «Часкору», каким он видит особый путь России, о факторах, которые препятствуют развитию страны, и высказал мнение, что Москва стала неудобным городом для постоянного проживания.

Максим Кантор — художник и писатель, сын известного философа Карла Кантора, автор романов «Учебник рисования» и «В ту сторону», сборников эссе «Дом на пустыре» и «Медленные челюсти демократии». Как художник Максим Кантор выставляется в России и за рубежом с 1988 года. В 1997 году выставка Кантора «Криминальная хроника» была представлена в Российском павильоне на 47-й Венецианской биеннале. В этом году вышел сборник детективных рассказов Максима Кантора под названием «Советы одинокого курильщика. Тринадцать рассказов про Татарникова».

«Частный корреспондент» связался с Максимом Кантором, проживающем в далёком от России укромном месте, и спросил, что тот думает о Родине.— Максим, вы считаете себя в большей степени художником или же писателем?
— Считаю себя и художником, и писателем. Сочетание не такое редкое, как кажется. В нашем веке было довольно много людей, занимавшихся концептуализмом, которые это сочетание литературы и изобразительного искусства обнаруживали на самом примитивном уровне: рисовали рожицу, писали смешную подпись. Но есть в истории и более уважаемые примеры. Например, Микеланджело был одним из самых великих поэтов Италии.

— Что вас вдохновляет на написание картин и книг?
— Любовь. Долг. Сочувствие…

— Сочувствие к кому?
— Как к кому? К людям. К животным. К растениям. К жизни. А разве бывает ещё какое-то сочувствие?

— В чём заключается удовольствие противостоять толпе?
— Удовольствие заключается всё в том же сочувствии — к слабым. Толпа всегда поддерживает самого сильного и «громкого». При этом толпа никогда не стоит за правду, никогда — за слабого и униженного. Идти против толпы — это не удовольствие и не спорт, это долг.

— Всегда ли нужно идти против толпы, может, иногда стоит найти некий компромисс и идти «вместе с ней»?
— С толпой идти нельзя никогда. С людьми — да, конечно.

— Интересно ваше мнение по поводу поисков государственной идеи: возможна ли она? И какой могла бы быть?
— Государственную идею невозможно выдумать, вот в чём, увы, неприятная для нынешней власти особенность природы образования идеи. Здесь надо понять очень важную философскую посылку: идею вообще не выдумывают. Выдумывают изобретение. А идею думают, это процесс, она сочиняется всю жизнь, с ней живут, её вынашивают, как ребёнка. Идея рождается, она соответствует тому социуму, тому кругу, тому человеку, который её родил. И никак иначе быть не может в принципе. Поэтому задача выдумать государственную идею равна задаче стать блондином или китайцем. Это абсолютный нонсенс.

— Есть ли у России свой собственный, «особый» путь?
— Разумеется, путь есть. Россия — это Россия. Не Европа и не Азия. Вот такая вот страна. Особенная.

Россия — страна коллектива, её судьба — в особой силе и особой слабости коллективного сознания. Народное сознание, чувство товарищества, община — это самая большая сила России. Однако одновременно с этим народное коллективное сознание есть тормоз всякого индивидуального порыва. Отсюда все эти массовые стрессы, чувство ностальгии и прочее.

— Может ли Россия быть демократическим государством?
— Думаю, нет. Не может, если иметь в виду понимание демократии, принятое в западных странах. Такого не может быть никогда, но это и не нужно. Погоня за демократией — нелепая затея в России.

— В чём отличие западного восприятия искусства от российского?
— В том, что на Западе было Возрождение, а в России — не было. Это кардинальное различие культур.

— Можно ли в России быть патриотом? Считаете ли вы себя таковым?
— Слишком уж испортили слово «патриот» те, кто смешивает любовь к людям и любовь к государству. Русских людей я люблю, наверное, чуть-чуть больше, чем остальных, а вот государство не люблю.

— Что может заставить вас снова полюбить российское государство?
— Возможность выставлять картины в музеях.

— Какие факторы, по вашему мнению, мешают развитию России?
— Крепостничество. Воровство. Невежество. Но эти же факторы способствуют русской стагнации, консервированию страны, а консервация иногда спасает от распада.

— Какая книга лучше всего символизирует Россию?
— «Война и мир» Толстого.

— А картина?
— «Смерть комиссара» художника Петрова-Водкина.

— В данный момент вы не живёте в России. Чем вызвано ваше решение жить за рубежом? Планируете ли сюда всё-таки возвратиться?

— Не уверен. Москва — мой родной город, и без него мне трудно. Однако он стал очень неудобным для жизни, и мне жалко тратить время на суету и пустоту. Помимо прочего, из Москвы исчез смысл — она стала на редкость выхолощенной.

— Где вы вообще хотели бы жить?
— Я как раз и живу там, где хочу. На острове. Живу именно там, где могу всё время тратить на занятия историей, философией, искусством, и не отвлекаться на ерунду и карьеру. Жизнь коротка.

— А что это за остров?
— Остров — это скорее метафора. Впрочем, есть одно укромное место. Но если я про него расскажу, оно перестанет таким быть.

— Философия — это призвание?
— Семейное дело, я бы так сказал. Мой отец был философом. Мой брат — философ. И мой сын философ тоже. А я просто картинки рисую.

— Какая на сегодняшний день ваша самая «свежая» работа?
— В этом месяце (апреле) издательство «АСТ» выпустило альбом «Одного достаточно» с репродукциями ста живописных работ — это одновременно и каталог, и книга-исповедь, и манифест художника.

— Где и когда ожидаются новые выставки ваших картин?
— В конце апреля 2010 года открываются экспозиции в Великобритании в Оксфорде, а с середины мая картины будут представлены в доминиканском монастыре в Брюсселе в Бельгии.