Доселе я говорил лишь о концептуальных недостатках единого государственного экзамена (ЕГЭ) как инструмента укрепления фактоцентричного образования в ущерб цельной картине мира. Теперь же появилось и надежное доказательство его неэффективности в качестве антикоррупционного инструмента. Первая же проверка показала: значительная часть экзаменационных результатов подделана. И нет оснований утверждать, что прием в ВУЗы по ЕГЭ даст лучший студенческий контингент, нежели классический вступительный отбор.
Впрочем, о криминальной стороне дела теперь найдется кому поговорить и без меня. Я же попробую подумать, что вообще тянет молодежь в сегодняшние высшие учебные заведения и какова их реальная высота.
Перед самым окончанием учебного года по результатам проверки Рособрнадзора отозвана лицензия у Московского института медико-социальной реабилитологии (МИМСР). Главные причины столь сурового решения — отсутствие договоров с медицинскими учреждениями, где студенты могли бы практиковаться, читального зала и даже каталога электронной библиотеки. Иными словами, учебная база очевидным образом недостаточна для профессиональной подготовки. И не очень понятно, почему это не было очевидно еще при поступлении — если не самим абитуриентам, то хотя бы их родителям, тратившим на обучение своих любимых детей в среднем по 80 тыс. рублей ежегодно.
Впрочем, студенты и родители проявили похвальную предприимчивость в несколько ином направлении. Они попросили члена Общественной палаты знаменитого детского врача Леонида Михайловича Рошаля обеспечить перевод будущих коллег в Российский государственный медицинский университет (РГМУ — бывший Второй Московский государственный медицинский институт) имени Николая Ивановича Пирогова. Естественно, на платной основе.
Правда, не вполне понятно: отчего дети не пошли сразу на той же основе в институт с вековой репутацией, а предпочли свежеоткрытую сомнительную контору без элементарных условий для обучения? Можно разве что предположить: в государственном ВУЗе даже за немалую плату могут учиться только те, кто выдержит хотя бы элементарную вступительную проверку, а частные предприятия готовы держать в своих стенах кого угодно, лишь бы за его счет.
Ресурсы РГМУ далеко не безграничны. Он может обучать без явной потери качества лишь строго определенное число студентов. Так что вряд ли в состоянии принять всех, кого МИМСР не доучил. Не говоря уж о неизбежной нестыковке учебных программ и — что куда важнее — уровня их усвоения. Даже при самых идеальных условиях студенты, столь непонятным образом избравшие alma mater, потеряют не меньше года. Прежде всего как раз потому, что прельстились посулами учреждения, способного предоставить им разве что красивый бланк диплома, но не соответствующие ему знания.
МИМСР — далеко не единственный пример типографии по печатанию дипломов. Даже вагоны метро увешаны рекламой предприятий, готовых быстро и вроде бы даже не слишком дорого увенчать любого заказчика лаврами специалиста по юриспруденции, деловой администрации, бухгалтерскому учету…
Вдобавок дело не только в качестве продукции, но и в ориентации бесчисленных университетов блоховодства, готовых удостоверить наличие знаний, соответствующих потерянным деньгам и времени. С позиции нынешнего кризиса следует признать: студентам МИМСРа еще крупно повезло. Медицина востребована и в обозримом будущем будет востребована еще очень долго. А каково юристам и бухгалтерам в одночасье обнаружить, сколь хрупка их экологическая ниша, сколь быстро она сжимается! Вряд ли в ближайшие годы вновь станут так же востребованы те, кого презрительно именуют офисным планктоном. Если же учесть и неизбежные перемены самой структуры экономических взаимодействий (ведь кризис возникает как раз вследствие перекосов этой структуры), можно не сомневаться: значительной части людей, еще недавно считавшихся необходимейшими на рынке, придется переучиваться.
Если устаревшая специальность получена в достойном ВУЗе — не все потеряно. Высшее образование у нас пока не утратило принципов и методов, позволяющих формировать в сознании студентов цельную картину если не всего мира, то хотя бы профессионально важной его части. Навыки, полученные при построении этой частной картины, можно использовать и для ее достройки на новых направлениях, востребованных при изменившихся условиях. А вот если шел в институт только за дипломом, а не за пониманием — учиться заново придется в лучшем случае с нуля. А то и с отрицательного стартового уровня: технологии, применяемые «дипломопечатателями», не хуже собственной интеллектуальной лености способны начисто отбить всякие зачатки способностей к обучению (не говоря уж о самообучении, жизненно необходимом любому специалисту в быстро меняющемся мире).
В России существует и еще одна причина стремления к диплому любой ценой. Высшее образование — довольно надежный способ избежать срочной службы в вооруженных силах или хотя бы обеспечить себе ее прохождение в более комфортных условиях. Реформа системы нашей общегосударственной самообороны, способная снять страх перед воинским служением, пока далека не только от завершения, но даже от внятного определения ее планов. Страх перед «годом в сапогах» многие признают вполне обоснованным. Но неужели лучше потерять пять-шесть лет за бессмысленной имитацией обучения?
Словом, учиться надо, когда сам чувствуешь необходимость получить достойную специальность. И качество обучения также должно быть достойным.
К сожалению, достоинство учебного заведения вовсе не гарантируется даже государственным лицензированием. Еще в советское время любой серьезный специалист мог привести бесчисленные примеры государственных ВУЗов, ограничившихся дипломопечатанием. Невозможно переложить заботу о качестве собственного образования (так же как и о выборе перспективного направления его) целиком на плечи доброго дядюшки со стороны (и даже на плечи родителей). Выбирать ВУЗ, как и учиться в нем, надо осознанно.
Тем же, кто в одночасье оказался на улице, соседствующей с очередной утратившей лицензию академией заборостроения, придется повторять себе финальную фразу из анекдота, с незапамятных пор популярного на моей малой родине: видели очи, что покупали, — ешьте, хоть повылазьте!
