Три десятилетия назад был дан старт событию, предрешившему, по мнению многих ученых и политиков, крупнейшую геополитическую катастрофу ХХ века – распад СССР. Узкий круг высших руководителей КПСС кулуарно, в нарушение всех конституционных норм принял роковое политическое решение – войсками Советской Армии поддержать Апрельскую (1978 г.) революцию в Афганистане.
Лишь по большому недоразумению утвердившийся в Кабуле режим можно было квалифицировать как социалистический. Это была своеобразная смесь пуштунского национализма с марксистской идеологией. Переворот, организованный Народно-демократической партией (НДПА), был громко объявлен народной революцией, на самом же деле он представлял собой очередной акт верхушечной борьбы за власть различных политических сил, не пользовавшихся массовой поддержкой.
Тем не менее, факт прихода к власти партии, по лозунгам родственной КПСС, в Москве встретили с повышенным вниманием. В советском руководстве оказалось немало энтузиастов «прыжка» Афганистана из феодализма в социализм, подобно Монголии или советским республикам Средней Азии.
Однако авторитет власти в глазах населения быстро падал: по существу провалилась аграрная реформа, страну охватили репрессивные чистки, грубо попирались нормы ислама. Подняла голову оппозиция, поддержанная Пакистаном, США, Китаем и другие странами. Обеспокоенный своим положением кабульский режим явно не желал заниматься мобилизацией союзников внутри страны и стал все более уповать на прямое военное вмешательство со стороны СССР.
Вопрос об этом генеральный секретарь ЦК НДПА, президент страны Н.-М. Тараки впервые поднял еще ранней весной 1979 г., когда в Герате начались массовые антиправительственные выступления. Советское руководство до поры до времени уклонялось от принятия рокового решения, ограничиваясь наращиванием экономической и финансовой помощи, на безвозмездной основе поставляя афганцам оружие и боевую технику. Но чем дальше, тем больше в Кремле проникались готовностью «ни при каких обстоятельствах не потерять Афганистан». К радикальному решению о вводе войск в соседнюю страну подтолкнуло убийство в сентябре 1979 г. президента Тараки, организованное Х. Амином, который после переворота занял высшие посты в партии и государстве.
Наиболее трезвую позицию в этом вопросе, как это ни покажется кому-нибудь странным, занимали высшие военные, рекомендовавшие воздержаться от попыток решать политические вопросы в соседней стране с помощью советских штыков (исключение составлял лишь министр обороны Д.Ф. Устинов). Начальник Генерального штаба ВС СССР Маршал Советского Союза Н.В. Огарков дважды на совещаниях у генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, состоявшихся в первой декаде декабря 1979 г., доказывал бесперспективность и опасность ввода войск. На заседании Политбюро ЦК КПСС 12 декабря он вновь выступил против такого авантюристического акта, но так и не был услышан.
Хорошо информированный А.Ф. Добрынин, тогдашний посол в США, а в дальнейшем секретарь ЦК КПСС, вспоминал, что у начальника Генштаба было немало единомышленников: «Высшие чины генералитета – Огарков, Ахромеев (первый заместитель начальника Генштаба. – Ю.Р.), Варенников (начальник Главного оперативного управления – заместитель начальника Генштаба. – Ю.Р.) – даже обратились с необычным коллективным рапортом по этому поводу к министру обороны Устинову. В ответ они услышали раздраженный окрик: «Не рассуждать. Выполняйте решение Политбюро»». Аналогичное раздраженное замечание – мол, о большой политике есть кому думать, а вы озаботьтесь выполнением указаний ЦК – Огарков получил и от председателя КГБ Ю.В. Андропова.
Мнение компетентных экспертов, предупреждавших о катастрофических последствиях, проигнорировало руководство не только Минобороны, но и МИДа, Международного отдела ЦК КПСС, а, в конечном счете, и Политбюро ЦК. К декабрю 1979 г. члены высшего политического руководства обсуждали проблему фактически лишь в своем узком кругу. Как утверждает бывший первый заместитель министра иностранных дел Г.М. Корниенко, инициатором решения о военном вмешательстве выступил Устинов. Его поддержал Андропов. К ним присоединился министр иностранных дел А.А. Громыко. Болезненное состояние и резко снизившаяся работоспособность Л.И. Брежнева развязывали влиятельной «тройке» руки.
Окончательное политическое решение было принято 12 декабря 1979 г. на совещании на даче у Брежнева. Узкий круг высших руководителей – сам генсек, Андропов, Устинов, Громыко и секретарь ЦК К.У. Черненко, узурпировав права всего Политбюро, оформил постановление ЦК КПСС, в котором были одобрены «соображения и мероприятия» по практическому осуществлению ввода войск в Афганистан. Решение 12 декабря было принято лишь пятью членами из 12, а если считать и кандидатов – из 16 членов высшего политического органа. Подписи восьми человек появились постфактум 25 и 26 декабря. Глава правительства А.Н. Косыгин документ не завизировал.
Брежнев по совету секретаря ЦК М.А. Суслова посчитал излишним придать решению Политбюро законную силу. Вопреки Конституции, использование советских войск за рубежом не было даже освящено указом Президиума Верховного Совета СССР. Цели ввода войск в соседнюю страну и методы их действий не определялись, правовой статус ограниченного контингента не формулировался. Население Советского Союза было поставлено перед фактом вторжения в соседнюю страну и довольствовалось пропагандистскими лозунгами об оказании интернациональной помощи «дружественному афганскому народу».
Справедливости ради надо сказать, что у руководства СССР были и определенные объективные основания для принятого решения. Прежде всего, это – геополитическое противоборство с Соединенными Штатами Америки во имя обеспечения национальной безопасности. На юге Афганистан был в то время, по сути, единственным дружественным соседом. К тому же он традиционно рассматривался как страна, находящаяся в зоне геополитического влияния Советского Союза, а США явно пытались нарушить здесь баланс сил. Серьезную обеспокоенность в Москве вызывало стремление американцев существенно усилить свой военный потенциал в регионе: нарастить военно-морскую группировку в районе Персидского залива, переместить из Ирана, где победила революция, на север Афганистана станцию слежения. Кроме того, на антисоветской основе шло быстрое сближение Вашингтона с Пекином.
Под геополитическое противоборство с СССР в этом регионе мира США подводили беспрецедентную финансовую базу. По данным советских исследователей, за десять лет, начиная с момента Апрельской революции и до 1987 г., американская помощь афганской оппозиции достигла суммы в 2,6 млрд. долл.
…Военные приготовления тем временем вступили в решающую стадию. По приказу министра обороны 14 декабря в Термез, пограничный город на территории СССР, прибыла специально сформированная оперативная группа во главе с первым заместителем начальника Генштаба генералом армии С.Ф. Ахромеевым (через некоторое время ее возглавил первый заместитель министра обороны Маршал Советского Союза С.Л. Соколов). Группа руководила проведением мобилизационных мероприятий в Туркестанском и Среднеазиатском военных округах, масштаб и сроки которых были беспрецедентны. В течение двух недель до полных штатов было развернуто около 100 соединений, частей и учреждений, в том числе управление 40-й армии (командующий – генерал-лейтенант Ю.В. Тухаринов). Из запаса были призваны более 50 тыс. военнообязанных, из народного хозяйства подано около 8 тыс. автомобилей и другой техники.
Первые советские воины из разведывательного подразделения пересекли границу 25 декабря 1979 г. в 18.00 по местному времени. По наведенному через Амударью в районе Термеза понтонному мосту переправилась 108-я мотострелковая дивизия, а на аэродромы Кабула и Баграма по воздуху к 17.30 (по местному времени) 27 декабря были переброшены основные силы 103-й воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка. Десантники взяли под свой контроль здания ЦК НДПА, министерств обороны и внутренних дел и другие важные объекты.
Вечером того же дня спецгруппами КГБ «Гром» и «Зенит», а также «мусульманским» батальоном ГРУ была осуществлена спецоперация «Шторм-333», в результате которой был захвачен дворец Тадж-Бек, где размещалась резиденция главы Афганистана, а сам Х. Амин был убит. Штурм едва закончился, как кабульское радио объявило о том, что «в результате народного восстания свергнут кровавый тиран и агент ЦРУ Амин и к власти пришли революционные силы во главе с Б. Кармалем».
«Единственная задача, поставленная перед советскими контингентами, – заявил Брежнев корреспонденту «Правды» 13 января 1980 г., – содействие афганцам в отражении агрессии извне. Они будут полностью выведены из Афганистана, как только отпадут причины, побудившие афганское руководство обратиться с просьбой об их вводе».
Первоначальная установка на то, что советские части расположатся гарнизонами, возьмут под охрану важнейшие объекты, а воевать против антиправительственных формирований не будут, была тут же отброшена жестокой практикой. В первый бой советские воины вступили уже 9 января 1980 г. при разоружении восставшего артиллерийского полка ВС ДРА в населенном пункте Нахрин. Здесь же были понесены и первые боевые потери. А уже в конце февраля после массовых антиправительственных выступлений в Кабуле и очередного нажима со стороны Б. Кармаля из Москвы поступило категорическое указание: «Начать совместные с армией ДРА активные действия по разгрому отрядов вооруженной оппозиции».
Вмешательство в гражданскую войну в соседней стране — Афганистане дорого обошлось СССР. До сих пор стучит в сердца наших соотечественников пепел павших на той войне советских людей. За период с 25 декабря 1979 г. по 15 февраля 1989 г., когда был завершен вывод войск, общие безвозвратные потери Советских Вооруженных сил вместе с пограничными и внутренними войсками составили 15.051 человек. Санитарные потери (раненые, контуженые, заболевшие) достигли почти 470 тыс. человек.
Участие в афганской войне способствовало резкому обострению системного кризиса, в который, начиная со второй половины 70-х годов, все более погружался Советский Союз, что, в конце концов, предопределило его уход с мировой арены.
И когда на минувшей неделе в Москве принимали генерального секретаря НАТО Андерса Расмуссена, склонявшего российских руководителей к «конструктивному» сотрудничеству в проведении военной операции Альянса в Афганистане, наверное, не одного автора этих строк так и подмывало призвать российских руководителей прислушаться в первую очередь к сердцам своих соотечественников, в которые все еще стучит пепел жертв афганской авантюры, еще и еще раз вспомнить об уроках декабря 1979-го.
Побуждать другие страны таскать для себя каштаны из огня – это традиционная политика Запада. И неужели нам после Афгана еще нужны какие-то предостережения?
