Я ЛЮБЛЮ ВЫПИТЬ. Ну вот — написал, и вроде должно легче стать на душе, покаявшись, — люблю, понимаешь, выпить, и точка. Но нынче легче не становится — потому что с моими вредными привычками опять собираются бороться. Подчеркиваю — с моими, а не с вредными привычками подзаборного потребителя вермута «Розовый крепкий» (О, забытый вкус небогатой и всеядной юности!), а то и вовсе стеклоочистителя либо денатурата. И не с вредными привычками «рублевского» выпивохи, любящего помыть пол добрым «Мартелем». А именно — с моими: любителя хорошей водки под закуску, исповедующего принцип Пал Палыча Бородина, гласящий, что нормальный мужик может — если хочет — выпить бутылку водки без заметных «сегодняшних» и «завтрашних» последствий. (Поллитра, кстати, содержит в себе 10 классических тостов по 50 грамм, а если использовать маленькие рюмки — то около15. Может, нынешняя жизнь слишком насыщена событиями, но ради меньшего количества микроповодов выпить, за праздничным столом мы как-то давно не собирались.)
С начала этого года привычные Росстатовские 10 литров чистого алкоголя в год на душу населения России внезапно сменились «критическими» 14-ю, а потом (уж вовсе без ссылок на источники) превратились в кликушеские 18. Поскольку последняя цифра стала базовой для начинающейся с самого политического верха очередной антиалкогольной кампании и, памятуя о «мерзостях аммонитских» кампании предыдущей, старый выпивоха и взялся за сии заметки.
Начнем с цифр. Я и многие мои друзья, знакомые и коллеги — как посетители вполне респектабельного Центрального Дома Журналистов, так и люди, никогда там не бывавшие, не считаем за грех выпить стопку другую после трудового дня, а то и взбодриться рюмкой коньяка при написании текста. Учитывая всяческие многочисленные праздники, когда алкогольная нагрузка может и достигать пресловутой «бородинской бутылки» (возьмем ее за всеобщий алкогольный эквивалент для удобства), можем смело считать, что поллитру за три дня в среднем мы уговариваем. Приняв — в хорошем смысле, но грубо, — что 4,5 бутылки водки (40%) дают 1 литр чистого спирта (96%), получаем за 365 дней в году около 122 бутылок водки, что составляет 27 литров чистого спирта в год. Получается, что мы в течение многих лет выносим на наших плечах не только «смертельную» дозу в 18 литров, но и допиваем за пару несовершеннолетних пионеров еще 9 литров. Подчеркну, что речь идет не о запойных журналюгах из желтых многотиражек, выносящих сюжеты из собственного горячечного бреда, и не о маргиналах, ссорящихся вечерами на лавочке из-за пары пустых бутылок — мы не такие, честное слово.
Что же позволяет нам быть такими Героями-Без-Страха-И-Упрека? Почему наши слабые городские организмы, шатаясь, не притащили нас давно в клинику Маршака или иного Чьего-То-Однофамильца? И такие ли уж мы Герои, олицетворяющие русское пьянство — бессмысленное и беспощадное?
Во-первых, надо сказать, что мы пьем сравнительно приличные напитки, а не суррогаты. Несмотря на ностальгию по вкусу дешевого портвейна, должен признать — сейчас его пить мы уже не в состоянии, причем давно. И, по уму, если бы в юности мы употребляли меньше виноматериалов и дешевой «андроповки», а больше натуральных продуктов — хуже бы нам точно не было. Разговоры про то, что хороший продукт стоит дороже, серьезной критики не выдерживают: в тех же Швейцарии и Франции производство ненатуральных вин (из виноматериалов) запрещено напрочь, но дешевые ординарные напитки (во Франции именуемые еще «клошарскими») вполне по карману не только тамошним, но и нашим (в расчете в рублях) средним алкашам. Кстати, кубанские напитки обойдутся точно дешевле. Что касается крепких напитков — то в пример может быть приведена Германия, где местный алкоголь по сравнению с местными же зарплатами также вовсе не запредельно дорог. Так что антиалкогольное лобби почему-то забывает про простую возможность — НАПРОЧЬ ЗАПРЕТИТЬ ПРОИЗВОДИТЬ ГОВНО И ПРОДАВАТЬ ЕГО. Вернее, раздаются слабые голоса против разнообразных баночных коктейльчиков из дешевых спиртов (и правильно раздаются) — но это ведь не так эффектно, как ВЗЯТЬ И ВСЕ НАФИГ ЗАПРЕТИТЬ.
Когда мне пришлось узнать из телевизора, что, скорее всего, винных магазинов станет меньше, а водка вздорожает, я вспомнил недоброй памяти идеолога трезвости 80-х доктора Углова. Он, конечно, хотел, как лучше. А получилось так, что на поминки погибшего «афганца» водку нужно было, унижаясь и с переплатами искать по всему городу. А получилось так, что однополчане этого самого «афганца» официально поднять стакан в память о нем права не имели — ибо государство не могло им позволить выпить до 21 года. И еще получилось так, что мне впервые довелось увидеть в патриархальной Старой Руссе, как люди — не бомжи, а нормальные работяги — прыскают в разливное пиво дихлофос. Про вырубленные виноградники напоминать не буду — в зубах навязло. Скажете, сейчас все будет не так? А что, те, кто реализовывал горбачевскую «реформу» все поперевелись? Или их преемники стали лучше, образованнее и не хотят отчитаться чем угодно — лишь бы первыми? Или они стали больше уважать людей, для которых — по идее — проводят ту или иную кампанию? Ответы практически не требуются. Рассчитывать на творческий и человечный подход чиновника нельзя; его нужно принудить к такому подходу разумными, простыми и конкретными указаниями. А их нет и судя по направленности идеологического вектора борьбы с алкоголем, не будет.
Вторым простым и ключевым решением является сделать невозможными к употреблению спиртосодержащите напитки, к употреблению совсем не предназначенные. Самый простой и эффективный шаг на этом пути — запретить делать их из этилового спирта вовсе и крупно написать на этикетке: «ЯД!», даже и пририсовав еще череп с костями. Конечно, нельзя исключить, что найдутся смелые экспериментаторы, но их немедленная естественная убыль не позволит им стать многочисленными, да и не так уж глуп алкоголик, как о нем привыкли думать — а то бы уже давно все перетравились, но так ведь шиш!
Кстати, к вопросу о здоровье — в том числе здоровье нации в целом — и алкоголе. В 1984 году официальные советские данные говорили о потреблении тех же — если верить нынешним специалистам, критических — 14 литрах спирта на душу населения в год. Возможно, данные занижали, но уж не завышали — это точно. С едой — кто помнит — дело было уже умеренно скверно. А вот со здоровьем дело обстояло совсем не так плохо, как и с продолжительностью жизни (пусть даже ее-то как раз и завышали). Внимание — выдвигаю смелую гипотезу: «А может, тогда лечили лучше?». Что же касается конкретно нас, то мы попросту были моложе — но это к делу отношения не имеет.
Вообще-то, если обратиться к историческим источникам, то всплывают интересные вещи. Например, вспоминается, что Америку построили в массе своей пьющие и малообразованные каторжане и авантюристы. Что один из наиболее рьяных сторонников трезвости в нынешней Госдуме, продвигающий сумасшедшие законопроекты, судя по сообщениям СМИ, — просто завязавший алкоголик. (Фамилию здесь называть не буду — все это легко найти, в том числе и в Сети.). И, наконец, что ссылаться на якобы особенную ментальность нашего народа, который-де все пропьет и прогуляет — стыдно для серьезных руководителей.
Это ведь тот самый народ, который только что вытащил (и еще вытаскивает) на своих плечах очередной «исторический эксперимент». Вытащил и не надорвал хребет. И пенять ему, как тому «афганцу», что он пить не умеет — просто стыдно и глупо. А уж начинать очередную антиалкогольную кампанию, не продумав ее как следует, ориентируясь на эмоции околовластных кликуш, а не на доверии к людям и трезвом расчете (каламбур-с!) — это самое — по Бисмарку — плохое для политика. Это — ошибка.
ОПРОС: Как бороться с пьянством в России?
Читайте также: Новости Новороссии.