Когда в Усть-Луге возводили многофункциональные портовые терминалы, инвесторы и застройщики утверждали, что никакого ущерба природе не будет. Припоминали опыт финских и шведских соседей: у них по портам зайцы с выдрами бегают, а значит, и у нас будут. Но когда терминалы начали работу и пошатнули-таки экосистему соседствующего Кургальского заказника, областные чиновники от экологии решили возложить всю ответственность за это на… местных рыбаков. Уже не первый год потомственные труженики сети и баркаса отстаивают свои исторические и законные права на промышленный лов.
Что общего между Дворцовой площадью и рыбацкой деревней под Усть-Лугой? Булыжное покрытие. Только если в первом случае камни оставили скорее для антуража, то для селян построенная еще при царе дорога – вещь насущная. При Советах сверху на булыжник уложили асфальт, да только сейчас его почти не осталось. В последний раз старожилы видели в этих краях дорожников лет тридцать назад, еще до перестройки. Но здесь не привыкли ждать подачек от государства. Рыбаки могут прокормить себя и сами.
В начале прошлого века в местных деревнях говорили преимущественно на финском языке, а точнее – на его местных, ингерманландских диалектах. Правда, в тридцатых годах репрессировали лучших – как врагов народа. Потом, уже в девяностых, большинство финнов отправились искать лучшей доли в Финляндии. Но, как признается потомственный рыбак Роберт Ильмаринович Тамми, «к русскому Ивану никаких претензий никогда не было». Тем более что и русские тут живут так давно, что уже привыкли считать себя коренными.
У Владимира Манякина кроме рыбалки нет средств к существованию.
– Вообще-то я из Курской области, но в молодости познакомился с финкой из этих мест, женился и переехал в Кингисепп. А было это почти полвека назад. В конце 1980-х получил на работе инвалидность, и вот уже 20 лет мы с женой живем в деревне Выбье и занимаемся только рыболовством, – объясняет Владимир.
В свое время Манякин хотел зарегистрировать малое предприятие и получить собственный небольшой участок для ловли. В налоговой регистрацию прошел, да вот инспектор Рыбнадзора квоту выделять отказался. Не положено. Поэтому пришлось идти наниматься к более зажиточному рыбаку, у которого квот хватает на несколько человек.
Уголь вместо шпротов
Любопытно: вроде с Эстонией, Латвией и Литвой у нас море одно на всех, но площадь промысловых зон и лимит на вылов у иностранцев в десятки раз больше. Результат налицо: в прошлом «братские» прибалтийские страны кормят своей рыбой пол-Европы, а также и нас, горемычных. И вынуждены мы покупать шпроты втридорога. Своих-то не стало, когда рыбколхозы извели. А объяснение этому простое: почти весь берег Финского залива занят у нас либо пограничниками, либо военными, либо энергетиками-ядерщиками, либо грузовыми терминалами. Для сравнения: у эстонцев рыболовная зона тянется от Наровы и до самого Таллина, а это более сотни километров.
Усть-лужский порт, что по соседству, свою лепту в печальное положение дел тоже вносит. Как говорят сами рыбаки, зимой деревенский пейзаж напоминал недавние репортажи из Исландии с их вулканом. Угольная пыль с терминалов распространяется в радиусе 20 километров и оседает на снегу и в легких. Глянешь на залив, а снег на нем не белый, а темно-серый. Досаждает и серная пыль: от нее желтым налетом покрываются стекла в домах и теплицах.
Немудрено, что такие перемены в «погоде» чувствует и местная фауна. Рыбешки похудели и измельчали, да и ловить стало тяжелее. Еще бы: от дноуглубительных работ вода мутнеет и питательный планктон гибнет тоннами. А недавно в залив унесло с причала емкость с минеральными удобрениями. Кстати, рыбаки к самому усть-лужскому порту относятся спокойно. «Если экономике России так нужны эти терминалы, то пускай работают», – разводит руками Роберт Тамми. Главное, чтобы природу меньше пачкали да работать не мешали.
Отобрали мелководье
То, что тюлень в какой-то степени является врагом рыбака, – это правда. Любит он рыбу воровать. Бывало, что неудачливые воришки задыхались в сетях. В советское, колхозное, время случалось и отстреливать особо наглых тюленей.
Теперь такую практику прекратили, чтобы не попасть на штрафы от инспекторов. Так или иначе, за сотни лет рыбного промысла популяция животных если и уменьшалась, то незначительно. Совсем по-другому дела пошли, когда в Усть-Лугу пришли крупные инвесторы. Еще десять лет назад большие камни в заливе были буквально черными от скопления ластоногих. Теперь тюлени покинули восточную часть Кургальского рифа, которая находится аккурат напротив портовой зоны.
26 апреля рыбаки собрались на общественные слушания, где чиновники областного комитета по природопользованию представляли новый проект положения о заказнике. Прежний его вариант, который вступил в законную силу 8 апреля, запрещал промышленный лов полностью. Теперь, казалось бы, правительство Ленобласти пошло рыбакам навстречу и решило запретить рыбалку лишь частично – в особо охраняемых природных зонах. На первый взгляд, все в порядке: чиновники хотят и птичек-зверьков сохранить, и рыбаков не обидеть. Так-то оно так, да не совсем так.
Во-первых, в разрешенных зонах есть ограничения – ловить только на глубине больше десяти, а то и пяти метров. А проблема в том, что целый ряд промысловых рыб обитает только на мелководье, да и мелкие суденышки для дальнего лова плохо приспособлены. Во-вторых, в охранную зону включены зоны, которые уже «зачищены» от краснокнижной фауны стараниями Усть-Луги. В том числе туда попала и пустынная восточная часть Кургальского рифа. Если с засорением побережья и акватории, а также с маленькими квотами рыбаки мириться могут, то ограничение глубины и районов промысла – это принципиальный вопрос. Фактически это полное «перекрытие кислорода».
Последний рубеж
Судя по официальной статистике, в прибрежной зоне Кургальского полуострова российскими рыбаками добывается не более 1% рыбы от общего улова в Финском заливе. Основной промысел идет в акватории. Думаете, мелочь? Расскажите об этом нескольким тысячам обитателей окрестностей Усть-Луги.
После развала рыбколхоза «Балтика» работы лишились все женщины, трудившиеся на переработке улова. Им, кстати, с конца 1990-х так и не заплатили зарплату за полгода. А теперь под угрозой остаться не у дел оказались и их мужья. Кроме того, у местных жителей не будет доступа к дешевой рыбе, и им будет фактически нечего есть. Пропадут и миллионные инвестиции в крупные частные хозяйства.
Рыбаки готовы бороться до конца, потому как иного выхода у них нет. Глава некоммерческого партнерства рыбаков «Южный берег» Люция Паркалова подтвердила: «Если через месяц положение о заказнике будет принято в том виде, в котором оно есть сейчас, мы будем судиться с правительством Ленобласти сначала в региональном, а затем и в Верховном суде. В конце концов воды Финского залива – это федеральная собственность, и квоты на вылов рыбы мы согласовали с «Росрыболовством» вплоть до 2017 года».
Если не помогут законные меры, простые рыболовы и вовсе грозятся переквалифицироваться в браконьеров или перекрыть баркасами международную акваторию Финского залива. Благо статьи, по которой их можно было бы за это привлечь к уголовной ответственности, в УК пока нет.
К русским без претензий
