На радио «Эхо Москвы» «Особое мнение» Александра Минкина
О. ЖУРАВЛЕВА – Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». В гостях у нас сегодня журналист Александр Минкин. Не так много новостей в жару и чаду центральной части России. Многострадальный закон, ну как многострадальный, многообсужданный закон об усилении полномочий ФСБ…
А. МИНКИН — Многоготовяще-страдальный закон.
О. ЖУРАВЛЕВА – Да, такой закон одобрен Советом Федерации. Там действительно происходили какие-то легкие подчистки и поправки. Но в конечном итоге главное осталось как было. ФСБ будет вам намекать, что вы готовы совершить преступление.
А. МИНКИН — Я не очень понимаю панику по этому вопросу. Не панику, а волнение. Потому что ФСБ и так делало все, что хотело на мой взгляд. Никакого удержу у них не было. Я не очень понимаю, какие были бы им еще нужны права. Вы где-нибудь видели, чтобы они были ограничены? По-настоящему.
О. ЖУРАВЛЕВА – С другой стороны, если вообразить, что к вам пришел сотрудник ФСБ 3 месяца назад и сказал: вот вы бдите, вы бы все равно среагировали.
А. МИНКИН — В том-то и дело, что к вам и 3 месяца назад мог подойти и год назад. То, что называется по-русски взять на цугундер. Теперь их формальные права увеличились, по жизни увеличиваться некуда, потому что они бесконечны на мой взгляд. Чуть ни в каждой банде есть какой-нибудь или действующий или бывший сотрудник ФСБ. Вы думаете, ему нужны какие-то законные обоснования для своих преступных действий.
О. ЖУРАВЛЕВА – Я вижу другую проблему.
А. МИНКИН — Для меня проблема это президент, который сказал: свобода лучше, чем несвобода и который не сегодня, завтра подпишет этот закон.
О. ЖУРАВЛЕВА – Он даже сказал, что он был одним из его инициаторов.
А. МИНКИН — Вот и на здоровье. Таким образом, это тот самый случай, когда с одной стороны надо сознаться, а с другой нельзя не признаться. Я на словах демократ и либерал, а потом я ухожу на работу и там превращаюсь в кого, в держиморду, предположим. Потому что если этот держиморда из известной русской пьесы, если с ним так сесть поговорить, он же за свободу. Но на работе он не за свободу. На работе он по морде. И все. И был Расплюев такой как его звали я забыл. Расплюев из пьесы Сухово-Кобылина. Он замечательный, когда с Тарелкиным он в гостях выпивает, и ест, и пьет, рассуждает, все замечательно, но потом, когда доходит дело до следствия, он у себя в участке говорит: всю Россию потребуем, всех будем свидетельствовать. Всю Россию потребуем. И Антиох Елпидифорович Ох счастливо его поддерживает. Частный пристав. Ну вот, русская классика никуда не девалась. Хотите почитать про то, что у нас происходит – открываете Салтыкова-Щедрина или Сухово-Кобылина, или Гоголя, лучше всякой газеты. Я даже не буду говорить про радио, радио тогда не было.
О. ЖУРАВЛЕВА — Еще на тему нашего президента, который делал массу заявлений, официально заявлял, что он как юрист и очень интересуется судебной системой. Сегодня он сделал интересное заявление, для меня во всяком случае. Он сказал, что количество оправдательных приговоров это объективный критерий, говорящий об эффективности судебной системы. И как бы походя поинтересовался у председателя Верховного суда: каково в настоящий момент количество оправдательных приговоров в целом по системе? На что ему председатель сказал: 2,4%. Это немного, — сказал Медведев.
А. МИНКИН — Это новость для меня. Я как раз недавно этим занимался. Могу вам сказать поразительные цифры. «Былое и думы» Герцена, я говорю, русская классика должна быть настольной книгой вместо всего остального. Герцен пишет про пытки на следствии. Потому что полицейские в участках пытают подследственных, еще не приговоренных, еще может быть невинных. И потом он пишет, что в суде 70% получают оправдательный приговор и значит, эти 70% мучили на следствии так же как виновных 30. Слышите? Это случайно, Герцен не думает о наших днях. Он о нас не думает. Он говорит: какая жуткая система, пытают людей, а потом оказывается, что 70% невиновны. 70% я как попугай буду повторять оправдательных приговоров.
О. ЖУРАВЛЕВА — Сейчас 2,4.
А. МИНКИН — При Сталине было 10% оправдательных приговоров. Мы говорим, что это жуткий террор и он жуткий террор и все-таки 10% оправдательных приговоров. А где вы взяли 2 с небольшим процента я не знаю. А вот судья Пашин…
О. ЖУРАВЛЕВА — Сейчас скажу. Председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев.
А. МИНКИН — Как считать, может быть, он прав. Но вот судья Пашин известный, он какую-то программу по телевизору вроде ведет, его когда-то уволили за то, что он ершился, по-моему, из Мосгорсуда. И вот профессиональный и опытный и известный человек. Он говорит, что у нас 0,8% оправдательных приговоров. Из которых 37% потом отменяются. Таким образом, остается около 5. Если из восьми десятых процента треть отменяется, то получается оправдательных приговоров полпроцента. Так вот, может быть прав Лебедев, что два, а может быть прав Пашин, что полпроцента, но в любом случае это в разы меньше, чем при Сталине и в десятки раз меньше, чем при Николае Первом. Это Николай Палкин, жандарм Европы.
О. ЖУРАВЛЕВА — Утешает, что значит, не зря пытают, все виновны.
А. МИНКИН — Я же опубликовал статистику, у меня сейчас книжка выйдет, это будет.
О. ЖУРАВЛЕВА — Об этом через паузу и о книжке тоже.
РЕКЛАМА
О. ЖУРАВЛЕВА — Мы продолжаем. Уже слово «книжка» было произнесено. Пока не забыли вопрос от студента из Москвы: когда выйдет ваша книга «Письма президентам».
А. МИНКИН — Да, есть книга «Письма президенту». А книжка «Письма президентам» это продолжение, выйдет примерно через месяц у меня верстка сейчас. Я пятницу, субботу, воскресенье читал верстку, ужас. Я вам хочу сказать.
О. ЖУРАВЛЕВА — Такая прекрасная книга.
А. МИНКИН — Она ужасная. Я теперь даже думаю, что поздно уже что-либо менять, но дело вот в чем. Когда ты пишешь эти письма президенту, они же печатаются с перерывами. Иногда раз в неделю, иногда два, а иногда и два раза в месяц. То есть там нет никакой периодичности, но перерывы бывают. Иногда подряд 2-3 дня. Но, тем не менее, каждый раз человек получает эту маленькую порцию то, что называется критика. Извините. А когда это собрано, ну вот представляете себе, вы немножко уксуса в селедочку.
О. ЖУРАВЛЕВА — Это какая-то навозная бомба.
А. МИНКИН — В том-то и дело, что не бомба. А уксус, вы немножко уксуса в салатик, в селедку. Может, есть дамы, которые уксус даже в воду, когда моют голову, добавляют. А тут подряд, вы представляете, стакан уксуса хватить. Ну как-то очень… Но с другой стороны я не виноват. Я даже думаю, может быть суметь какое-то маленькое предисловие там написать, что, пожалуйста, уважаемые читатели, я не виноват.
О. ЖУРАВЛЕВА — Не читайте подряд.
А. МИНКИН — Во-первых, читайте в растяжку. Иногда. Раз в неделю. На даче. Выпололи грядку, пропололи, пардон и вот еще что. Вы сейчас когда сказали: вот президент как юрист, я ужаснулся, потому что я вдруг обращаю внимание, что у меня это 20 раз «вы как юрист». Или, например, «вы человек Интернета», я натыкаюсь у себя в текстах, а потом я думаю, ну я же не виноват. Если он буксует на каких-то вещах, то и письма мои тоже буксуют. Я пытаюсь найти себе оправдание. Если про розовую кофточку и певца известного можно тысячу раз написать и все читают, то может быть и мне можно пару раз написать про выборы. Потому что у меня там про выборы несколько текстов. А это же очень важно, это база.
О. ЖУРАВЛЕВА — А вы когда читали верстку, вы обратили внимание, менялось ваше восприятие президента.
А. МИНКИН — Нет, к сожалению. Вот вы прочли вопрос пока была пауза, я их не вижу, но вы их прочли.
О. ЖУРАВЛЕВА — Про крохотные надежды на либерала Медведева, которые рухнули.
А. МИНКИН — Да, вот у меня их не было…
О. ЖУРАВЛЕВА — Даже крохотных.
А. МИНКИН — Абсолютно не было. Подождите, крохотные надежды на либерала Медведева, понимаете, у нас всегда такая спешка и сейчас будет спешка, что мы никогда не успеваем хоть одну тему проговорить до конца, до глубины. Вот эта фраза. Повторите письмо, если можете.
О. ЖУРАВЛЕВА — Последние крохотные надежды на либерала Медведева рухнули?
А. МИНКИН — Вот смотрите, вопрос у меня был бы. Мужик, а что такое либерал Медведев. Откуда у тебя были эти надежды? Они же были крохотные. И что вот сейчас они рухнули. А всего, что было за 2,5 года, тебе было мало? Епиходов говорит: воду пил, проглотил что-то. Мы же в Чехове живем по уши. По макушку. Либерала никакого перед нами не было. Никогда.
О. ЖУРАВЛЕВА — А как же «свобода лучше, чем несвобода».
А. МИНКИН — Потому что он говорит в этой фразе «надежда на либерала Медведева, пусть крохотная». Это говорит о том, что ему видимо, каким-то образом казалось, что Медведев пришел к власти. Либерал пришел к власти, а потом мы ошиблись, оказалось нет, не либерал. Он не пришел, начинать надо с этого. Его назначили. Его нам назначили.
О. ЖУРАВЛЕВА — Александр, все говорят о такой массовой поддержке, всем нравится и Путин всем нравится. 70%, проведите голосование по-честному и без дураков, победят они на выборах.
А. МИНКИН — Конечно.
О. ЖУРАВЛЕВА — Либо один, либо другой.
А. МИНКИН — Никто не спорит. Я вам скажу, товарищ Сталин побеждал на выборах просто беспроблемно. Сколько хотел, столько и побеждал. У Туркменбаши было 99, вы видели толпы сторонников Туркменбаши, которые бы требовали, что он ожил и их возглавил? Я не помню, с каким счетом побеждал Бакиев. Кстати, интересно, у вас же Интернет. Сколько набирал Бакиев, а потом вжик, и 600 человек бунтуются у него в Оше, а вся остальная Киргизия радостно кричит: счастье, что мы избавились от этого трах-тарарах. Когда мы жили в СССР, все миллионы, которых гнали на выборы, голосовали за единый блок коммунистов и беспартийных. Когда в два дня в августе 1991 рухнул СССР, сейчас даже не будем обсуждать, хорошо или плохо это, мы же не увидели защитников. Вот эти миллионы где они были?
О. ЖУРАВЛЕВА — В 1993 году были защитники старого режима.
А. МИНКИН — Ничего подобного. В 1993 бодались две группировки ельцинская и хасбулатовская, и я до сих пор думаю, что хасбулатовская была, наверное, все-таки похуже. Хасбулатов с Руцким я думаю, были бы похуже. Но это были просто две группы.
О. ЖУРАВЛЕВА — Тут вам скажут, что тот же 1991 год в Москве да, были тысячные митинги, всей стране было наплевать.
А. МИНКИН — Может быть, есть хрестоматийные кадры, когда подъемный кран сдергивает Феликса Дзержинского с пьедестала. И вокруг ликующая толпа. Сейчас не будем про эту толпу. Покажите мне одного человека, который бы стал защищать этого чекистского бога. Из окна из-за занавесок, наверное, поглядывали сотни чекистов из окон Лубянки, там же со всех сторон здание Лубянки. Но никто же не вышел на защиту. А сейчас дума голосует радостно вернуть на место. Это сейчас очень популярно. Вот эти, которые голосуют за власть, они куда-то исчезают в ту самую секунду…
О. ЖУРАВЛЕВА — Когда какие-то другие люди эту власть скидывают.
А. МИНКИН — Да, пресса вся воспевала Леонида Ильича. Не вся, не будем так говорить. Я вот не воспевал, например. Но я был безработный 8 лет.
О. ЖУРАВЛЕВА — Вы были театральным критиком, Леонид Ильич необязателен.
А. МИНКИН — Да как вам сказать. Я написал диплом, ну что вы смеетесь? Я написал диплом по Шекспиру, мне мой научный руководитель Барташевич замечательный шекспировед прочел диплом, говорит: Саша, очень хорошо, только вот надо добавить…
О. ЖУРАВЛЕВА — Классиков марксизма-ленинизма.
А. МИНКИН — Да, в список использованной литературы библиографию надо добавить Маркса и Ленина. Ну и что, ну и черт с вами. Я добавил, а потом я спрашиваю: Алексей Вадимович, а что Ленин-то про Шекспира. Он говорит: у него есть в одном каком-то месте, на полях Шекспира он написал ха-ха. Я не шучу. Ну и что? Вот кончается.
О. ЖУРАВЛЕВА — К чему вы ведете свою мысль по поводу того…
А. МИНКИН — Это не моя мысль, это факт жизни. За них сейчас как вы сказали 70%, я вам на то отвечаю: я не знаю. У нас ни разу не было при них, при Медведеве и Путине ни одного раза не было выборов, где можно было бы поверить в подсчет голосов. Честный подсчет, я уж не говорю о том, что не было равной возможности для агитации. Какие-то партии снимали на пути к выборам. Почему? Пожалуйста, пустите их, да. Они дураки, никудышные, да, они слабые. Просто ерунда. Давайте посмотрим ради любопытства. Я помню, как в 90-х годах на выборы пытался пройти Баркашов. Это такая националистическая…не очень приятные люди. Я говорю, да пустите их на выборы, ну пусть они получат, посмотрим сколько. Один процент, два. Я тогда был уверен, может, ошибался, что они из одного процента не выйдут. А их на выборы не пустили с перепуга, а дали им возможность в результате говорить: вот видите, власть нас боится, не пускает на выборы. Вот и сейчас чего они не пускают Лимонова на выборы. Сколько он наберет. Давайте, пустим и давайте честно посчитаем.
О. ЖУРАВЛЕВА — А на Триумфальную 31-го надо пускать?
А. МИНКИН — Надо.
О. ЖУРАВЛЕВА — Почему не пускают?
А. МИНКИН — Боятся. Они знают, как прежняя власть была сметена митингами. В Москве выходило больше полмиллиона.
О. ЖУРАВЛЕВА — Большие были митинги.
А. МИНКИН — В Москве выходило до 800 тысяч. Они площадь уничтожили с перепуга.
О. ЖУРАВЛЕВА — Да, уже нет Манежной.
А. МИНКИН — Никакой больше не было причины уродовать гениальную площадь Манежную. Просто изуродовать. Какими-то фитюльками, ступеньками, фигурками каких-то животных, такая мерзость. Но у них была задача – как попало, чтобы площадь исчезла. Слишком она была соблазнительна и это же была, вот есть такие площади, у которых есть история. Вот у Манежной появилась история в 1988-89-90. Как появилась история у майдана в Киеве. Как была история у Дворцовой. Декабристами созданная. Или на Сенатской.
О. ЖУРАВЛЕВА — Николай пишет: собрали бы тысяч 50 людей на Болоте, можно было бы ужинать в Кремле. Но каждый раз разговор о том, что с этими мы туда не пойдем, на неразрешенные мы тоже не пойдем. И оказывается, что на самом деле общество вроде бы состоит из таких маленьких кусочков, которые вроде бы и протестуют, но не хотят выходить…
А. МИНКИН — А я сам грешен. Не могу пойти на митинг, где Касьянов будет на трибуне стоять и говорить: свободные люди. Не могу. А вот если бы Хартли позвал, помните мужик, который остановился на Кутузовском, по-моему, на него по встречной ехала государственная черная машина с мигалкой. Он остановился перед ней, включил аварийку, вылез и пошел фотографировать. Слава богу, там был только…
О. ЖУРАВЛЕВА — Для вас допусков нет, для вас только идеальная фигура подходит.
А. МИНКИН – Он, конечно, может быть не идеальная, но он совершенно новый… Я в этих оппозиционеров, которые на свои партии патенты получают в Кремле, это просто позор.
О. ЖУРАВЛЕВА — А где же еще им получать патенты?
А. МИНКИН — Значит так, если ты в Кремле получил патент на партию, неважно как она называется, «Правое дело» или как-то еще, они даже не скрывают, что они там получают патенты, и там согласовывают себе лидеров. Вот это признать и потом пойти на выборы, значит им и лидеров назначат и голосов сколько надо выпишут. По разнарядке.
О. ЖУРАВЛЕВА — Какая-то своя жизнь параллельная со всей остальной. Флинт пишет: ну вот, либерал, демократ Герцен бичевал царизм, а его выкормыши царя убили, а царь 70% оправдывал, а теперь царят потомки революционеров.
А. МИНКИН — Они убили не Николая…
О. ЖУРАВЛЕВА — Первого, а совсем даже Второго.
А. МИНКИН — Он сам человек 5 повесил. Я вам хочу, знаете что сказать, нам сейчас наверное показывают, что мы должны закруглиться.
О. ЖУРАВЛЕВА — Мы сейчас это и сделаем.
А. МИНКИН — Вернемся, а потом что-то важное скажу.
О. ЖУРАВЛЕВА — Хорошо. Никуда не уходите, что-то важное будет.
НОВОСТИ
О. ЖУРАВЛЕВА — И снова с вами программа «Особое мнение». Здесь журналист Александр Минкин, он обещал сказать важное. Я просто в качестве эпиграфа приведу sms, мы говорили о том, какое количество выходило, может выйти на улицы: другие времена, никто не выйдет, обманули всех в свое время.
А. МИНКИН — Очень много правды. К сожалению. Энтузиазм 90-го года или 1989-91 года был уничтожен. Ельцины, Чубайсы и Гайдары получили власть просто внезапно она им просто в руки упала. И они израсходовали весь энтузиазм, и люди же увидели, что происходит что-то не то. А весь энтузиазм прогуляли, пропили проворовали. И теперь не вернешь. С тех пор демократы стало слово ругательное.
О. ЖУРАВЛЕВА — И либералы ругательное.
А. МИНКИН — Потому что если условно, такое понятие как Чубайс это либерал и демократ, понятно, что это будет ругательство.
О. ЖУРАВЛЕВА — Либерал и демократ вообще такое ругательство.
А. МИНКИН — Вообще-то нет. Все от людей зависит, к сожалению. Наши партии ничего не значат по названию, важно, какие люди, какие учителя, какие министры. Вот я тут недавно с одним человеком говорил, который тоже меня убеждал, что этот тандем смотрите, хорошо же. А кто другой? А я говорю: давай так. Есть много разных мнений о том, хорош ли Путин, плох ли, назови, пожалуйста, ты считаешь, что хороший. Назови, пожалуйста, его замечательное кадровое решение одно удачное. Зурабов министр здравоохранения и соц чего-то. Или этот, который стал министром обороны к ужасу всей армии.
О. ЖУРАВЛЕВА — Сердюков.
А. МИНКИН — Ну пусть…
О. ЖУРАВЛЕВА — Многим нравится, напрасно вы так.
А. МИНКИН — Кому?
О. ЖУРАВЛЕВА — Есть люди, которые говорят, что армия хорошо реформируется.
А. МИНКИН — Верю. Верю. Вот Иванов был у нас министр обороны, обещал нам Булаву. Потом ГЛОНАСС, ничего не летает. Все кадровые решения, во всяком случае, мне не приходит в голову удачных. Фурсенко что министр образования вам нравится? Ну может вам он и нравится, я вас не спрашиваю, вы ведущая. Я не вижу, чтобы хоть раз на пост поставили замечательного талантливого специалиста. Чтобы на пост врача поставили врача, а не шофера. А на пост генерала поставили бы вояку такого, военного. Который знает все досконально. А не управителя финансовыми потоками.
О. ЖУРАВЛЕВА — Очень многие говорят, что это очень помогает, когда военными приходит управлять человек, что называется…
А. МИНКИН — Если надо управлять военными, финансовыми потоками, то, наверное, Сердюков годится. Сейчас мы о морали его не будем говорить, потому что конечно, человек, который в советское время мебелью занимался, тут с моралью будет плохо. Ну плохо будет. Это врачи были хорошие и плохие. А мебельные продавцы в советское время все были взяточники. Все. Сто процентов. И других в этой системе не было и быть не могло. Пять минут могло, а потом уже свободен. Поэтому мы о морали не говорим. Мы говорим о финансовом таланте. Но когда мы говорим о министре обороны, у него должны быть военные таланты. А финансами пусть зам. занимается по финансовой части. У нас армия для финансовых потоков или для войны? Армия вообще-то в мире существует для войны. Он как военный начальник не годится. Это ясно и ежу.
О. ЖУРАВЛЕВА — Может, Митьки никого не хотят победить, может мы миролюбивая очень страна.
А. МИНКИН — Армия для войны. Пусть оборонительной, но она все-таки для войны. Зачем танки у нее, чтобы финансы возить?
О. ЖУРАВЛЕВА — В том числе.
А. МИНКИН — Да? В гильзах в трубочку свернули.
О. ЖУРАВЛЕВА — Скажите, что же самое важное…
А. МИНКИН — На танках надо этих возить инкассаторов теперь. Важное люди, я сейчас повторю то, что давно сказано святыми: спасись сам и тысячи вокруг тебя спасутся. Есть люди, которые делают свое дело хорошо и они вызывают восторг. У всех подряд. И врач, который талантливый вызывает восторг. И мужик, который правильно кладет асфальт, что он потом 10 лет держится.
О. ЖУРАВЛЕВА — Такие есть?
А. МИНКИН — Есть такие. Им невозможно работать, потому что созданы условия, когда если ты кладешь хороший асфальт на 10 лет, ты разоришься. Ты должен положить плохой, чтобы через год на этом же месте класть его снова. И всегда будешь работать в Москве. А если ты в Москве положил асфальт, который 10 лет держится, то тебе скоро придется в Магадане его класть. Ну где-то далеко. А зачем?
О. ЖУРАВЛЕВА — Так вы сейчас говорите, что людям не стоит работать на совесть и делать какие-то вещи…
А. МИНКИН — Власть не создала условий, как началось, так и пошло. Давным-давно еще при большевиках, при коммунистах. Ставили на должность социально близкого, независимо от того, какое у него образование, какие способности. Ставили лично преданного, и в результате воцарилась серость и все наши беды. Вот что я хотел важное сказать. Вот такая богатейшая страна, почему так долго она такая бедная, почему год за год, десятилетия за десятилетием приходит новый вождь и говорит: сейчас мы догоним Америку, Португалию, неважно, кого-нибудь догоним. Сейчас мы уже Китай даже не мечтаем догнать. А всего-то лет 30 назад как чеховские персонажи говорят, Фирс говорит: вишню сушили, мариновали. Так вот, всего не так уж давно Китай для нас был посмешищем, страна дураков. Где за воробьями гоняются, где во дворе строят микродомны безумные. Большой скачок. И хунвейбины. Помните?
О. ЖУРАВЛЕВА — Помню, конечно.
А. МИНКИН — А теперь нам Китай уже так далеко, что шансов мы не видим. Почему? Потому что год за годом у нас возобновляет себя серая, жадная, абсолютно неспособная к творчеству власть. Она способна давить отнимать, пугать…
О. ЖУРАВЛЕВА — Но откуда же таких врагов к нам из космоса забросили? Или они не любят нас так активно. Или страну они свою ненавидят. В чем проблема? Вот Сергей пишет: даже президент неудачно назначен. Умные не нужны, преданные требуются. Серость рождает серость. Откуда же этих людей собрали?
А. МИНКИН — Конечно, то, что я говорю, это ужасно. Но ведь все соглашаются. Вы сейчас прочли 2-3 отклика, а где отклики протесты. Где кто-нибудь скажет, что нами руководят талантливые идейные, светочи науки, ума, справедливости. Не надо быть добренькими, зачем. Есть враги, к ним надо быть строгими, жесткими, жестокими, к врагам.
О. ЖУРАВЛЕВА — Кстати, можно я хоть одно яркое предложение предложу. Во фракции ЛДПР разработали законопроект, предусматривающий проставление клейма на руках лиц, осужденных за получение и дачу взятки.
А. МИНКИН — И что, они хотят…
О. ЖУРАВЛЕВА — Они хотят ставить 2 на 3 см.
А. МИНКИН — Сами-то они пойдут?
О. ЖУРАВЛЕВА — Получать, клеймится. Я думаю, что нет.
А. МИНКИН — По-моему, они должны первые пойти.
О. ЖУРАВЛЕВА — У нас уже установлено, что главные взяточники врачи и учителя.
А. МИНКИН — Нет, я конечно скажу так, что врачи и учителя как люди культурные должны ЛДПР пропустить вперед. И при входе в лифт и при входе на клейменный станок.
О. ЖУРАВЛЕВА — Если серьезно.
А. МИНКИН — Вот у нас президент. Какой уж он либерал, но он все-таки юрист, и он идейный какой-то, говорит, и он там в Интернете. И вот Рахимов. Покидает пост. Шлейф коррупционных скандалов невероятный. Сын миллиардер каким-то образом стал.
О. ЖУРАВЛЕВА — Но народ доволен был, никаких протестов не было в Башкирии.
А. МИНКИН — А вы думаете, у Сталина были протесты?
О. ЖУРАВЛЕВА — У Сталина не было. И Сталин хороший, вам сейчас любой скажет.
А. МИНКИН — Вот и все. Ему что бы там ни было, вот он уходит, ему дают орден за заслуги перед Отечеством. Вот мне кажется, от этого можно было бы и удержаться.
О. ЖУРАВЛЕВА — Ну как же можно, человек проработал столько лет. Ничего плохого про него в Кремле не знают.
А. МИНКИН — Я понимаю, что у вас, к сожалению, такая роль. Задавать вот такие вопросы. А у меня задача другая. Мне нужно удержаться в нормативной лексике. А то нас обоих будут ругать и справедливо. Если я покину нормативную лексику и перейду на родной всем понятный, близкий. Я кстати в своей книжке пользуюсь направо и налево, ни разу не пишу непечатных слов, но я делаю так, что они у читателя возникают сами собой. Вот кто-то про частушки сказал, у меня есть частушки.
О. ЖУРАВЛЕВА — Предложили разбавлять книжку частушками.
А. МИНКИН — Даже в заголовках, я просто их обрываю, в расчете на то, что может один из 100 знает эту частушку и уж он-то будет доволен. Например, одно из писем называется: оглянись вокруг себя…
О. ЖУРАВЛЕВА — Окончание частушки каждый быстренько придумал сам. Это был Александр Минкин в программе «Особое мнение». Всем спасибо, всего доброго.
А. МИНКИН — Пока.
