Когда-то, помнится, мне говорили: «Путин и Сурков — современные люди, они возвращают сталинский гимн не потому, что им нравится совок, они просто успокоят коммунистов, зато руки у них будут развязаны». — Но из песни слова не выкинешь. И за песней потянулось все, что ей принадлежит: органы, посадки шпионов и вредителей, ткачихи на съездах, борьба с фальсификаторами истории и вот теперь — кампании против «очернителей» и за «вон из советской Родины!» Все это, правда, делается, как и в начале 2000-х, с характерными ужимками и подмигиванием: мол, мы современные люди, нам только, чтоб руки были развязаны.
Дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно, говорил Мераб Мамардашвили. Два слова, из-за которых разгорелся главный политический скандал сентября — «ветеран» и «советский», — и правда, заключают в себе ту наживку, заглатывая которую невозможно бывает уже отличить истину от лжи и добро от зла. А именно такое неразличение — одна из основ всякого тоталитарного строя.
«Ветераны» обиделись на слово «советский». Дескать, «советский» — это достижения и победы миллионо. О, да! Что, собственно, значило слово «советский»? «Советский» значило миропорядок. Советским было все — советский спорт, балет, советская женщина, семья, мораль и школа. Свадьба наконец. Советская деревня и советский человек. Это означало, что нет просто морали, женщины, семьи и человека. В нем выражалась претензия оруэлловской диктатуры на обладание и управление всем этим. И достижениями — тоже. Это не просто наша команда победила кого-то, это советский хоккей вновь продемонстрировал свое преимущество. И это не балерина вдохновенно станцевала Жизель, а советская школа балетного искусства добилась новых достижений.
Это слово означало, что все, что есть у человека, принадлежит диктатуре, и все, чего он может достичь, принадлежит тоже ей. Во все человеческие успехи и переживания, во всю человеческую жизнь на каждом ее миллиметре слово «советский» стремилось подмешать чувство признательности и преданности диктатуре. Свобода, как известно, лучше, чем несвобода, и даже не знавшие о ГУЛАГе советские люди нутром понимали, что эти преданность и благодарность — необходимое заклинание от ждущего где-то недалеко антимира великой фабрики наказаний. Два в одном — гордиться и бояться, и бояться не гордиться — в этом смысл слова «советский». Как мы еще раз можем убедиться на истории с шашлычной.
Но, пожалуй, еще большая подмена заложена в слове «ветеран». Еще в 70-е это слово почти не употреблялось так, как сейчас. Были «ветераны партии», «ветераны революционного движения». Люди же воевавшие назывались фронтовиками. Для фронтовиков, которых тогда еще было много, различие между ними и теми, кто не воевал, было очень значимо. Так же, как различие между теми, кто действительно воевал, и теми, кто служил в политруках, особистах или войсках НКВД. Слово «ветеран» стало укреплять свои позиции в середине 70-х, когда были учреждены медали «Ветеран Вооруженных сил» и «Ветеран труда». Причем последнюю специальным указом Президиума Верховного Совета разрешено было присваивать рабочим и служащим организаций Министерства обороны, МВД и КГБ.
По мере того как «фронтовиков» становилось все меньше, «ветеранов» становилось все больше. Да и к руководству в СССР пришли люди, для которых неразличение «ветеранов» и «фронтовиков» было важно по личным, биографическим причинам. 80-е стали временем окончательной победы слова «ветеран». Как раз в 1986 году была учреждена та организация, от имени которой Владимир Иванович Долгих, бывший член Политбюро, предложил префектуре Северного округа Москвы разобраться с шашлычной «Антисоветская». Полное название организации — «Всероссийская общественная организация ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов». Те, кто в войну охранял лагеря и расстреливал своих, оказались приравнены здесь к тем, кто воевал за свою страну. Герои и палачи оказались спрятаны под зонтиком общего слова. Именно таким способом прорабы тоталитаризма и лагерные вертухаи присвоили себе почести и права фронтовиков. И прикрываясь ими, отправились отстаивать свою настоящую родину — сталинизм.
Вообще же тем, кому статья Александра Подрабинека показалась слишком радикальной, я советую перечитать «Архипелаг ГУЛАГ». Привыкшие к полусвободе, привыкшие чувствовать себя «современными людьми», замыленные клекотом сурковско-нашевского патриотизма, мы забыли, про что написано в этой книге и что там написано. И смысл неумеренной экзальтации по поводу великого подвига и великой Победы, как и бешеного ожесточения против «очернителей», в которое эта экзальтация каждый раз перетекает, заключен вовсе не в дани памяти и благодарности. Смысл и цель в том, чтобы мы забыли, что было главным событием русской истории XX века. Что было ее Катастрофой. Забыли про Архипелаг.
Тем, кто возмущается радикализмом Подрабинека, я скажу, что его статья — это беглая, но довольно точная выдержка главных идей и пафоса «Архипелага ГУЛАГ» (это видно даже по набору упомянутых в статье исторических реалий). И в статье нет ничего, чего нет в этой книге. Просто мы не заметили, сколько советской сыворотки за последние годы незаметно для себя проглотили.
Тем, например, кто, захлебываясь от гордости за «нашу Победу», возмущается «попытками реабилитации «бандеровцев» и прочих предателей, перешедших под нацистские знамена», я напомню цитату из Солженицына о массовом переходе населения и солдат в первые месяцы войны на сторону немцев: «Возьму на себя сказать: да ничего бы не стоил наш народ, был бы народом безнадежных холопов, если б в эту войну упустил хоть издали потрясти винтовкой сталинскому правительству… И если бы дан был этому движению свободный размах, как он потек с первых недель войны, — то это стало бы некой новой пугачевщиной: по широте и уровню захваченных слоев, по поддержке населения, по казачьему участию, по духу…»
Ау, «нашисты»! Снимайте пикеты у Подрабинека. Идите кушайте осеннюю листву в окрестностях Донского.
И еще последнее из главной русской книги XX века: «Загадка, которую не нам, современникам, разгадать: для чего Германии дано наказать своих злодеев, а России — не дано? Что ж за гибельный будет путь у нас, если не дано нам очиститься от этой скверны, гниющей в нашем теле? …А что делать нам? Когда-нибудь наши потомки назовут несколько наших поколений поколениями слюнтяев: сперва мы покорно позволяли избивать нас миллионами, потом мы заботливо холили убийц в их благополучной старости».
Вот тоже вопрос — что делать? Известно что: вспоминать настоящие слова гимна, слушать ткачих, бояться органов. Ну и на досуге можно прочесть статью о модернизации. Это умиротворяет.
