Судить о причинах и всех расчетах, которые побудили сделать такое заявление, нам трудно, потому что это вопрос явно стратегический. Очень долговременные последствия будут. Если президент и его советники приняли такое решение, значит, я думаю, были у них обстоятельства и всякого рода давление, которые к этому побудили. То есть я лично считаю, что бесполезно нам давать оценку такому шагу. Какой урок из него можно извлечь — это другое дело. Я думаю, нам полезно подумать, как до такого демарша дошли наши отношения, какой механизм был запущен, который менее чем за двадцать лет настолько ухудшил отношения между государствами. Надо все-таки подвести этот итог — что к этому привело, каковы у нас ресурсы и действия, чтобы вот этот механизм деградации был остановлен, чтобы можно было начать возрождать наши отношения уже в новом формате, но как отношения как минимум добрососедские, если не братские.
Вот такое послание, конечно, я скажу, должно было бы быть поводом для общественного диалога по этим вопросам. На мой взгляд, когда во время уже в последней стадии перестройки и в начале 90-х годов, в период правления Ельцина, этот механизм был буквально создан, не без помощи западных советников, и запущен, а вот нынешнее государство в лице Путина и Медведева не подвергло анализу этот механизм. Они от него не отмежевались и не смогли противопоставить ему, этому механизму деградации, принципиально другой, другого проекта российско-украинских отношений. Это первая моя гипотеза.
Речь идет о крупной, очень большой операции
Второе. Наше общество, я имею в виду не ту ее часть, которая радикально старается демонтировать всю «Империю зла», а именно ту пророссийскую, проимперскую, если хотите, процивилизационную часть общества, к которой большинство принадлежит, вот эта часть тоже оказалась не на высоте. Потому что с самого начала 90-х годов было ясно из многих выступлений и на Западе, и у нас, что речь идет о крупной, очень большой операции, которая вынашивалась там, примерно около ста лет разрыв этот готовился.
Эта стратегическая операция, которая совершенно была недооценена и не подвергнута хотя бы даже изучению, не то что глубокому и творческому анализу, а просто даже те наши публичные патриотические деятели, которые на эту тему высказывались, они даже литературы по этой проблеме не освоили. И поэтому было сделано много таких шагов, которые, ну может быть, не фатально ухудшали положение, но и были неадекватны. Ну, например, постоянно говорилось, что украинцы и русские — это один народ. Но это уже давно не так, народы расходятся, и для того, чтобы так сказать, надо было спросить мнение самих украинцев.
Невозможно Украину интегрировать в ЕС так, чтобы она порвала связи с Россией
И получилось так, что даже русскоязычная часть украинцев вот этим была ну как-то озадачена, потому что, конечно, Украина конституировалась как большая очень страна, европейская, может быть, с иллюзиями относительно своей такой цивилизационной принадлежности к Западу, но эти же иллюзии, они влияли на сознание. То есть к этому надо было подходить очень осторожно.
Я не знаю, каков смысл вот такого публичного разрыва. Я говорю, что оценить я не могу это, но, на мой взгляд, в любом случае, надо было бы, прежде чем такой шаг делать или параллельно с ним, пригласить украинскую интеллектуальную, культурную часть к тому, чтобы этот вопрос обсудить именно с такими людьми, которые понимают неразрывность наших судеб. Даже если мы вот сейчас вступаем в такую полосу, все равно реально в таком стратегическом масштабе времени, конечно, невозможно Украину интегрировать, скажем, в Европейский союз так, чтобы она порвала свои связи с Россией. Но вот этого я не вижу, таких движений со стороны и государства, и общества у нас я не вижу. Ну, конечно, и на Украине их подавляют, но что там есть, как говорится, очень мощное желание вот так вот объединиться, очертить новый формат совместного будущего, я уверен, что там есть такие силы, как и у нас. Вот они не актуализированы.
