В Грузии, собственно, живут грузины, и даже президент Грузии – грузин. Впрочем, сразу же должен сделать две оговорки по этому поводу. Во-первых, записки мои не о президенте Грузии, посему вряд ли он будет упомянут здесь еще раз. И во-вторых, с вашего позволения я не буду называть эту чудесную страну Георгией, как того желает нынешний МИД Грузии – чтобы не ставить себя и читателя в тупик с заменой грузинов на новообразованный этноним.
И, как говорится, чтобы два раза не вставать, начну я именно с них, жителей республики, в которой когда-то было больше туристов, чем местных жителей. Надо сказать, и сейчас 1.5 миллиона туристов на 4.5 миллиона жителей звучит неплохо (особенно в сравнении с 200 тысячами десять лет назад), но официальные цифры говорят о том, что ровно половина из них – соседи-армяне и соседи-азербайджанцы; а кто же воспринимает всерьез заклятого соседа в качестве туриста?
Что касается армян, то с парочкой улыбчивых мужиков мы столкнулись на обширных стройках-реставрациях старой части Тбилиси, примыкающей к горе Мтацминда. По лабиринту узких улочек, угол наклона которых делал их более похожими на мощеные, а иногда и ступенчатые бобслейные трассы, мы пытались выйти к крепости Нарикала на горе.
Уткнувшись в очередной тупик, спросили дорогу у двух рабочих, праздно сидевших на свежевыстроенном каменном парапете одного из реставрируемых домов. Жизнерадостно улыбаясь, один из голопузых мужиков подскочил к нам и быстро проговорил что-то вроде: мы вот так ходим, тут стену перелезете, по тропке подниметесь, а там уже на дорогу выберетесь, а то ну его на фиг спускаться, потом снова подниматься. А потом почти без перерыва: а вы откуда, а, из Израиля, а мы тут армяне, работаем, тут хорошо, а в Израиле, мы слышали, еще лучше, да. Я был в некотором замешательстве и от разговорчивости собеседника, и неожиданной доброжелательности и готовности помочь. Впрочем, к тому времени уже было ясно, что и то, и другое – скорее не исключение, а правило для живущих на этой земле людей. Мужики, кстати, даже проводив нас, внимательно и заинтересованно следили за исполнением своих инструкций и громко подбадривали и направляли нас, пока мы пробуксовывали сандалиями по заросшему колючим кустарником склону на пути к цивилизованному променаду в десятке метров над нашими головами.
Гораздо менее положительно, хотя и не менее экспрессивно, относился к окружающей реальности водитель-азербайджанец, с которым у нас произошло феерическое знакомство в последний вечер пребывания в Тбилиси. Ужинали мы в ресторане «Рача»,
расположенном в своего рода архитектурном музее на свежем воздухе.
Впрочем, точнее было бы назвать его не музеем, а садом, в который «высадили» образцы народного зодчества со всей страны: жилые дома из всех регионов Грузии в натуральную величину.
Ресторан, как нетрудно догадаться, располагался в строении, заимствованном из горной области Рача. Впрочем, речь не об области (именно там, кстати, находится село Хванчкара, где делают одноименное вино) и даже не о ресторане, а о том, как семь человек ловили такси на пустынной дороге на окраине Тбилиси, как на снимке, только в гораздо более тёмное время суток. После нескольких неудачных попыток мы остановили потрепанный «Мерседес» (в ходе поездки выяснилось, что 98-го года выпуска). Водитель выскочил из машины и начал активно усаживать нас в салон. Сначала мне показалось, что он просто не всех нас заметил на дороге, но вскоре стало ясно, что количеством пассажиров его не смутить. «Разве же я людей на дороге оставлю?» — приговаривал он, аккуратно утрамбовывая нас вторым слоем. Двое сели спереди, еще трое сзади, оставшиеся двое устроились на коленях сидящих сзади, подпирая низенькую крышу в мученических позах современных атлантов. Бодро двинувшись с места, когда последняя дверь не без усилия захлопнулась, водитель с ходу начал рассказывать историю своей жизни. «Заберите меня в Израиль. Я азербайджанец, здесь жить совсем нельзя – националисты они все. Я при Союзе высокий пост занимал, а как только Гамсахурдиа пришел, на третий день кабинеты позакрывали, и всех выгнали». На робкий вопрос, мол, а может быть, тогда в Азербайджан, он парировал: «В Азербайджане жить совсем нельзя, там даже собственной воды ни у кого нет. А я здесь родился, куда я поеду?» Далее он порадовался, что сегодня нет патрулей, мотивировав это тем, что «на переднем сиденье двум пассажирам нельзя сидеть». Сзади последовало пять сдавленных смешков. Дальше – больше. Разговор зашел про цены на дома в Тбилиси: выяснилось, что большой дом с участком «на 20 автомашин» в престижном районе города будет стоить 150-200 тысяч. «Как раз такой дом там сейчас продаётся». Мы решили уточнить: в долларах или в лари, поскольку местная валюта идет к доллару примерно как 2:1, на что последовал мгновенный ответ: «А, и в долларах, и в лари». И под занавес нас порадовали рассказом про сына, который продает такую же машину, как эта, за 8000 долларов: «Понимаете, машину купил, а ему еще только восемнадцать, прав нет. Ну, его полиция останавливает, уже два раза по 400 лари заплатил, сколько можно? Решил, надо продавать». Затем мы долго, как в комиксах, вылезали из машины на площади перед тбилисским муниципалитетом,
пытаясь сообразить, имели дело с персонажем анекдотов, или же нас ловко разыграли, преподнеся эти анекдоты под соусом реальных историй. В любом случае мужик не имел задней мысли: цену заранее не называл и на конвенциональные 6 лари согласился, не изменившись в лице.
Возвращаясь к представителям титульной национальности, отдам им должное: не будучи особенно избалованы туристами, они относятся к гостям с необычной (для меня, по меньшей мере) теплотой и дружелюбием. Возможно, дело было еще и в Израиле. Сколько раз окружающие, услышав, что мы израильтяне, расплывались в улыбке и начинали клясться в вечной дружбе грузинов и евреев вообще и любви к нам конкретным в частности. В ресторане в Тбилиси местная молодежь в какой-то момент начала паломничество к нашему столу, подходя сначала по одному, потом группами с торжественными речами и нескончаемыми тостами. Один из них, уже в заметном подпитии, поймал меня за пуговицу и долго невнятно пытался втолковать что-то про мир, который должен быть между нашими народами и странами. Если я правильно понял, он не совсем уловил нюанс страны происхождения и местожительства, поскольку в конце разговора в очередной раз попросил уточнить, живу я в Израиле или в России.
Кстати о языке. Люди старше сорока говорят по-русски без особых проблем (если, конечно, речь не идет о домохозяйке в отдаленном селении, куда и советская власть в свое время доходила с опозданием на десятилетия). С молодежью же этот номер проходит далеко не всегда. Они изо всех сил и довольно убедительно стараются показать, что понимают тебя, однако часто это лишь мешает, отсрочивая неизбежный переход на английский. С вышеупомянутым парнем в ресторане мы общались на бутербродной смеси русского и английского, наслаивая фразы на одном языке на только что произнесенные их эквиваленты на другом. С одним из таксистов знакомились по-русски, но когда пришло время показывать ему дорогу (таксисты везде одинаковые), он произнес сакраментальную фразу «ду ю спик инглиш». В его случае, правда, это не помогло, и мы втроем долго пытались подыскать эквиваленты – сначала по-английски, потом на языке жестов – понятию станции подвесной канатной дороги как главного ориентира. Мы долго катались взад-вперед по центральной улице, пока водитель не сообразил по одному ему ведомой логике, что именно мы имеем в виду; но и ему не единожды пришлось справляться у прохожих, как туда добраться. К его чести следует заметить, что джигит не сдался и все-таки довез нас до точки назначения. Попутно выяснилось, что последняя действующая в городе подвесная канатка прекратила работать еще в прошлом году.
В третьем случае я тщетно пытался объяснить парню-работнику супермаркета, что такое резинка для очков. Доброжелательно-снисходительное выражение на его лице постепенно уступило место растерянности, но язык жестов он все же понял, озадаченно обвел взглядом зал и пошел консультироваться с коллегами.
В итоге супермаркет оказался слишком технологичным, парень вернулся ко мне, только чтобы развести руками и сказать, что такого у них не бывает. Пришлось найти рыболовный отдел и соорудить нечто отвечающее требованиям из подручных материалов.
А вообще израильтян в Грузии неправдоподобно много. Мы дважды сталкивались с туристами, так сказать на тропе, и еще несколько раз в процессе разговора выяснялось, что человек раньше жил в Израиле (например, 9 лет прожил здесь хозяин нашей гостиницы в Тбилиси, полтора года жил в Бат-Яме хозяин того самого ресторана «Рача»). Покопавшись в официальной статистике, я нашёл, что в прошлом году, например, по количеству туристов Израиль занимал в Грузии шестое-седьмое место, рядом с США. Выносим за скобки азербайджанцев и армян (1 и 2 места), Россию и Украину (4 и 5 места), упомянем невообразимое число граждан уже нелюбезной нам Турции (3 место) – и получаем интересную картину: из того западного мира, в который официальная Грузия так рвется, туристы едут в нее в первую очередь из Штатов и Израиля. Удается ли им заменить миллионные толпы советских туристов 80-х? Об этом, а также о других, так сказать, приметах времени и дуновениях эпохи я постараюсь написать в следующей статье.
