Когда начиналась перестройка, никто, конечно, и предположить не мог, чем все закончится.
Я уже много писал об этом, в опусе о Ельцине, заметках о Горбачеве, воспоминаниях и прочих своих постах. Но это всё — эмоции, а сейчас хотелось бы пройтись по цифрам. Итак:
…В 1989 году дефицит бюджета СССР составил 120 млрд. рублей, что равно было 15% национального дохода. В реальности это, в том числе, привело к тому, что из магазинов со страшной скоростью исчезали товары, повсеместно вводились карточки, а на те товары, которые счастливо избежали карточной системы — вводились просто нормы отпуска по принципу: не более, чем … в одни руки. Ибо никто не знал, что завтра станет дефицитом.
С учетом разрешенного государством (и никак о ту пору неконтролируемого, дикого, по сути) предпринимательства, дефицитом, к слову, можно было сделать все, что угодно: спички. Соль. Хозяйственное мыло. Потому что, в принципе, не составляло труда договориться на уровне директора магазина или базы, и по-просту скупить на корню все завезенное мыло, после чего продавать в «коммерческом отделе» или коммерческой же палатке по са-авсем другой цене… И то, что подобного не происходило повсеместно — следует благодарить лишь нерасторопность, инертность большинства предпринимателей… Но прецеденты, конечно, были, причем — даже в моей собственной биографии (я однажды умудрился оставить город… без яиц. Куриных, не смейтесь. Дело было в 91-ом. Скупил полностью весь завоз, и распродавал через лотки. По отнюдь не государственной цене. Слава Богу, яйца — не мыло, куры несутся каждый день, продукт скоропортящийся, и следующий завоз не заставил себя долго ждать. Да и мне пришлось скидывать цену, опять же, по той же причине — продукт скоропортящийся. С другой стороны, и людям без яиц — никуда, все кушать хотят и любят. Покряхтишь, но купишь, чо. Так что торговля бойко шла, не жаловался. Оставим в стороне мой морально-нравственный облик относительно этой истории, отметим сам факт: даже то, на что дефицита еще, по счастью, не было — сделать дефицитом ко взаимной выгоде — было легко!)
Инфляция в том же году официально составила 4%, но что толку от этой цифры, что толку от того, что зарплату ПОКА не задерживали и выплачивали вовремя и в полном объеме, когда купить на эту зарплату было ничего толком невозможно? В магазинах — пустота, за редкими исключениями, сопровождаемыми километровыми очередями, а в коммерческом отделе цены — неподъемные для большинства граждан…
…А душка-Горбачев в это время все бубнил и бубнил по телевизору о пошедшем куда-то процессе, который надо только «расширить и углубить», призывал «давайте не будем сгущать краски, понимаешь», и нес прочую околесицу.
Я уже как-то писал, что к 91-ому году бытовало в народе серьезное верование, что Горбачев есть суть — американский шпион. Суперрезидент, Джеймс Бонд от зависти собственный золотой пистолет проглотит, глядя на возможности этого не слишком физически развитого человека.
Это, полагаю, не так. Больше всего на свете Михаил-свет-Сергеевич любил… себя, красавца. И очень хотел войти в историю, как борец с тоталитаризмом, главный демократ, радетель мира во всем мире ХХ века. Голубь мира, блин… Запад просто умело сыграл на этом, я полагаю. Ибо грех было не воспользоваться.
Есть еще интересные цифры, связанные в том числе с личностью Горбачева, и цифры — упрямая вещь:
В 1984 году внешний долг СССР составлял 5,9 млрд. долларов. Это, вообще-то, не очень большая, совершенно еще не критичная, цифра. Это нормально, в рамках общей статистики — все державы одалживаются друг у друга, как в хорошо сдружившемся отделе — коллеги стреляют друг у друга сотку баксов или пару тысчонок, до получки. Ничего в этом страшного нет.
Однако экономика трещала по швам, и руководство СССР в лице того же Горбачева не нашло ничего лучше и умнее, как полезть в долги всерьез. Разумеется, Запад вначале в долг давал охотно и радостно: там люди, прекрасно образованные и этой системой с рождения воспитанные, считать деньги умеют и любят, и просто не могли не воспользоваться таким беспроигрышным шансом (бабки завсегда отобьются, а если еще и совок повалится — «и на такое дело пани жалко каких-то сто злотых?!» (с) популярный анекдот советских времен).
В 1986 году внешний долг СССР составлял уже 15,1 млрд. долларов…
В 1988 — 25,6 млрд. долларов.
В 89-ом — 48 млрд. долларов.
Процесс пошел, хуле, пошел шпагатными шагами. Это ведь не только граждане, частные лица с неокрепшей психикой, подсаживаются на кредиты банков во время потребительского бума. Государствам тоже это свойственно. Особенно если у власти — велеречивые идиоты…
В 1990-ом году, весьма памятном на события, долг увеличивался помесячно: июль — 52 млрд. долларов, сентябрь — 64 млрд. долларов…
…Деньги, понятно, давались не просто так. Долг — он ведь еще обслуживания требует. Одних процентов только набегало — ой-ей, сколько. Поэтому выбивались-вымаливались новые кредиты, которые тут же уходили на погашение-обслуживание прежних. Всё, это — коллапс. Замкнутый круг, экономическая спираль, в конце которой всегда — крах системы, fatal error, и, как правило, радикальная смена курса и властной верхушки в полном составе.
Что и случилось, в итоге…
Денег же в казну поступало все меньше. Да и откуда их брать? Налоги? Но это смешно: разрешив предпринимательство, государство совершенно не озаботилось налоговой системой. Лично я впервые узрел налогового инспектора только… в 1993-ем году, хотя предпринимательством занимался в той или иной форме и размерах едва ли не с 1989 года. Первый легальный советский миллионер Артем Тарасов вообще впоследствии рассказывал со смехом, что единственным налогом у его кооператива «Техника» были… партийные взносы, которые он и его замы уплачивали, как члены КПСС, «по-честному», со своих доходов. Кстати, именно этими партвзносами он, Тарасов, и прославился, когда в 1989 году, в очень популярной тогда программе «Взгляд», заявил на всю страну, что его зарплата составила (за январь 1989 года) 3 миллиона рублей! И это притом, что средняя зарплата по стране была — 200 рублей, или около того… Люди были в шоке. Да, а еще 90 тысяч Тарасов заплатил партийных взносов. С этой самой зарплаты. Вот так.
Может быть, экспорт бы помог? Как-никак, мы всегда были богаты нашими полезными и не очень ископаемыми… Однако и здесь встретилось хорошее с прекрасным: во-первых, мировая конъюнктура рынка переживала очередное падение мировых же цен на нефть, которая к 1986 году подешевела до 40-50 долларов. А во-вторых — бездарная политика власть предержащих: тот же Тарасов покупал на внутреннем рынке за деревянные рубли нефть и мазут (и тонна этих продуктов обходилась ему примерно 20-25 долларов), а продавал уже на западе, по мировой цене. Выручка направлялась на закупку вечно дефицитной и страшно дорогой в СССР импортной бытовой техники, аудио-видео, копиров, компьютеров… Это там видеомагнитофон стоил всего несколько сотен долларов, а здесь его вполне можно было обменять на почти новые Жигули! Копиры и компьютеры вообще казались посланцами иной цивилизации…
Отец моей жены в то время был ректором одного известного московского ВУЗа, за бешеные миллионы они купили тогда компьютер IBM. Один. Так под него выделили специальную комнату, оборудовали ее сигнализацией, железной дверью, и приставили еще охранника, чтоб не дай, Бог — чего. Ибо по дороговизне это был самый дорогой, пожалуй, актив ВУЗа, не считая зданий и сооружений, конечно…
Я же, в свою очередь, помню, как в те годы в наших кинотеатрах демонстрировался жутко популярный тогда зарубежный фильм «Роман с камнем». Суть сюжета не важна, важен один эпизод: герой, остановившись в какой-то захолустной гостинице в джунглях латинской америки, рассматривает найденную им древнюю карту сокровищ. И спокойно подходит к портье: «Могу ли я воспользоваться вашим копиром? Да, пожалуйста, он — в конце коридора!» — отвечает тот, герой идет, и делает несколько копий с карты…
В этом месте весь зал недоверчиво-изумленно вздыхал. ))) Ибо у нас такого еще и представить было нельзя, а большинство людей просто никогда не видели подобного чуда техники.
Короче говоря, вся операция редко приносила менее 1000% (!) прибыли! И, заметьте, никаких практически пошлин, акцизных сборов, налогов. Ну, партвзносы — не в счет…
Если к этому еще добавить, что всю страну лихорадило: межнациональные конфликты, сепаратистские настроения, митинги, забастовки, народные волнения — все это, само собой, государству в копеечку влетает — то картинка станет полной.
По воспоминаниям Валентина Павлова, тогдашнего министра финансов, и впоследствии — премьер-министра, автора реформы, о которой речь пойдет ниже, — уже в 1988 году 2/3 национального дохода СССР формировалось «за счет государственного долга».
Вы себе это представляете?! Две трети вашей зарплаты, вашего дохода — заемные средства?! Да всё, это полный абзац… Вы — банкрот. Всё, что вы можете — делать хорошую мину при плохой игре, брать, пока дают, и быстро бежать, когда начнут бить.
Но государство — не гражданин, убежать не может. Государство — это мы, как бы банально это не звучало… И нам пришлось (и приходится до сих пор) платить по этим долгам. В буквальном смысле этого слова.
Кстати, благодаря этим цифрам начинаешь лучше понимать многих тогдашних деятелей второго эшелона власти: в принципе, ну вот вы — в курсе, что происходит. Сделать на своем уровне (изменить ситуацию к лучшему) вы ничего не можете. Что вам остается? Да правильно: хапнуть то, до чего руки дотянутся, будь то золото партии, или какое-либо предприятие, или казенный дорогой канцелярский прибор из собственного кабинета (были и такие «хапуги»), и — валить, валить с этого стремительно тонущего корабля под названием Союз Советских Социалистических Республик — куда угодно: в отставку, на пенсию, в заграничное далеко, или — на тот свет…
Ну, или просто — валить. Если моральный облик коммуниста не позволяет вам хапнуть. Это уже ваши проблемы, впрочем.
Третьего не дано, ибо капитан этого судна — сумасшедший в розовых очках, боцман давно уже — резидент ЦРУ, а старпом просто — лицемерный и циничный вор, ненавидящий в глубине души всю эту Систему.
Понимая, что СССР стоит на грани дефолта, западные «друзья» Горби совершенно перестали церемониться: не можете платить — будьте добры, натурой, пожалуйста. Мы готовы принять и рассмотреть…
Этим объясняется огромное количество стратегических уступок и потерь: воссоединение Германии. Развал Варшавского договора. Вывод практически без компенсаций ЗГВ (Западной группы войск). Сокращение нами большинства ракет (одностороннее сокращение, замечу).
…Хорошо, что Япония не была в числе основных кредиторов, а то бы Курилы мы точно тогда бы потеряли, да.
Когда в декабре 1991 года Горбачев зачитывал свое последнее в жизни обращение к нации, долг страны (как бы она не называлась в тот момент) составлял 70,2 млрд долларов.
Процесс дошел, как говорится, до своей логической точки. Этот долг, между прочим, предопределит на десятилетие вектор развития страны. В период правления Ельцина эта цифра еще и удвоится — Путину Россия достанется с внешними обязательствами на… 158 млрд. долларов! Только ежегодные платежи по процентам доходили до 15 миллиардов долларов в год. Ничего себе — «рентабельное» предприятие под новым названием «Россия», взамен затертого впопыхах логотипа «СССР», ага…
Но вернемся в те, не слишком еще далекие, годы.
Мало того, что итак ситуация в экономике была — полный швах, как следует из описанного выше, так еще и тогдашнее правительство всячески ее усугубляло своими «реформами».
В 1991 году последний председатель правительства СССР, Валентин Павлов, премьер-министр, затеял денежную реформу. Процесс этот, и без того всегда болезненный, в этот раз проходил уже совсем немыслимо: старые деньги на новые меняли всего три дня… О грядущем обмене денег страна узнала из вечернего выпуска программы «Время», как и о том, что их денежки, лежащие сейчас в кармане и под подушкой, действительны ровно три часа — до нуля часов того дня, в котором прозвучала сенсационная новость (программа «Время» выходила в эфир в 21-00).
Самые умные ломанулись на телеграф — тут же отправлять почтовые переводы самим себе. Другие бросились в сберкассы, занимать очередь на обмен с ночи.
Идиотизму ситуации добавляет обстоятельство, которое было озвучено как причина, обоснование необходимости реформы: дескать, у населения скопилось слишком много наличных нетрудовых доходов! И государство, мол, хочет их отсечь.
Но вот интересно: действительно, по имеющимся данным, у населения к тому моменту скопилось около 100 млрд. рублей наличными в различных нычках (данные академика Абалкина, по другим данным — 133 млрд. рублей). Однако правительство с самого начала собиралось обменять лишь… 51,5 млрд. рублей, остальные господин Павлов счел «нетрудовыми»!
Ничего не скажу, «умел» Горбачев выбирать специалистов на ключевые посты. Прямо-таки чувствовал людей — не дай Бог никакому руководителю такой бездарной кадровой непрозорливости…
…Все забыли про все. Очереди в сберкассы растянулись на километры, периодически людям (а в основном стояли в очереди пожилые люди, чьи «похоронные» деньги, спрятанные по традиции — в белье или одежном шкафу, моментом грозили превратиться в труху) становилось плохо, вообщем, кошмар, что творилось. Кто видел — тот помнит, а кто не застал — тому не объяснишь уже…
Итог реформы, естественно, ничего не принес, кроме отвращения всего народа к действующей власти. Из обращения удалось изъять лишь 14 миллиардов рублей, приблизительно 10% от общей массы.
…Но этим дело не кончилось: уже в апреле этого тяжелейшего года едва начавшее приходить в себя от шока общество премьер порадовал еще одной новостью: правительство подняло цены в 3-4 раза на продукты, товары, коммунальные и транспортные услуги. Обоснование, опять же, было — исключительно заботой об обществе. Но общество, половина которого тотчас же перекочевало за черту бедности, окончательно перестало доверять властям.
Как экономист, я понимаю, что упомянутая последняя мера была, вообщем-то, вынужденной, хоть это уже была и агония. Но вкупе с другими мерами и политическими событиями подобное имело эффект бомбы. Бомбы под доверие народа к власти.
К чему я это все рассказал? А к тому, что без знания этой экономической подоплеки — невозможно понять людей, состояние общества того времени.
Абсолютному большинству граждан, живущих в этой стране, как тогда, так и сейчас, — было, в общем-то, глубоко плевать и на так называемую «демократию», которая у нас торжествовала тогда, и на «тоталитаризм», которым нам прожужжали все уши о ту пору воинствующие либералы.
Людям было просто очень плохо жить. Экономически плохо. И когда случился путч, это самое абсолютное большинство приветствовало развал СССР. Не потому, что так уж их СССР, как социалистическое общество, задолбал. А потому, что просто понимали — при этой власти жить дальше нельзя. Капец.
И те, кто были на баррикадах у Белого Дома, и те, кто им помогал, и те, кто просто молча наблюдал (большинство) в душе приветствовали бы, наверное, любую власть, любую форму, лишь бы только не то, что было. Ибо дальше уже было просто невмоготу.
…Сейчас, когда времена изменились, прошлое все дальше скрывается за горизонтом, за дымкой лжи, маревом наносных воспоминаний, многие действующие лица тех лет уже на том свете, их мысли, поступки, мотивы их действий уже никто не сможет в точности разъяснить — нынешнее поколение все чаще обращается с обвинениями в адрес тех, кто развалил страну в те годы. Их гнев обрушивается и на защитников того самого Белого дома в 91-ом, и на им сочувствующих… которые по совокупности и составляли практически все население «одной шестой части суши» с интригующей аббревиатурой СССР. Я уж молчу, что подобные «обвинители» в массе своей вообще плохо представляют, что есть было такое — Советский Союз, и каково было в нем жить.
Но они еще и забыли о том, что людям хочется кушать. Всегда. Постоянно. И желательно — хорошо и хлебосольно. Легче всего о самопожертвовании ради Родины, об отказе от колбасы и деликатесов за ради великого будущего — рассуждать с полным желудком, предварительно откушав настоящего борщеца и запив его бездефицитной ныне ледяной водочкой!
Но помнить, все-таки, надо, что было на самом деле.
И еще одна, прописная, вобщем-то, истина: при анализе любого политического или исторического события — изучайте экономическую подоплеку обязательно! Очень многое может заиграть совсем другими красками…
Счастья вам. И хорошей памяти.
ОПРОС: Стоило ли сохранить СССР?
