И.МЕРКУЛОВА: Лариса Агеева у нас сейчас на прямой телефонной связи со студией. Лариса Владимировна, добрый день.
Л.АГЕЕВА: Здравствуйте.
И.МЕРКУЛОВА: Вы не признаете себя виновной и с решением суда не согласны?
Л.АГЕЕВА: Естественно, я не признаю виновной. Естественно, я не согласна. Потому что своего сына я не, будем так, как сейчас прозвучало в судебном заседании, что я толкнула его с лестницы. И у вас сейчас прозвучало, что по истязаниям. Статья «Истязания» с меня снята. Мне предъявлена другая статья.
И.МЕРКУЛОВА: Причинение кратковременного вреда здоровью, правильно?
Л.АГЕЕВА: Да. Что я якобы толкнула его с лестницы, да.
В.РОМЕНСКИЙ: Скажите, но мог бы быть действительно срок, когда вам пришлось бы отправиться в тюрьму, именно трех с половиной лет тюрьмы просила прокуратура. Вы считаете это небольшой победой?
Л.АГЕЕВА: Да, я считаю это небольшой победой. Это, конечно, можно так сказать. Потому что все-таки исправительные работы – это не лишение гражданина свободы. Но у меня нету гарантии, что на месте нашей семьи для решения очередных каких-то законодательных инициатив не может оказаться другая семья, которая будет уже на нашем опыте научена, правильно «раскручена» соответствующими органами, которым на самом деле не придется что-то отбивать. Я за это очень беспокоюсь.
И.МЕРКУЛОВА: А вы не могли как-то объяснить эти утверждения? Потому что как-то не очень понятно, кто хочет вам зла.
Л.АГЕЕВА: Нет, зла хотят не мне. У нас есть такая статья, по которой меня сейчас обвиняют в прошлой редакции, это 156-я статья «Ненадлежащее исполнение родителями своих обязанностей, связанное с систематическим жестоким обращением с ребенком». Так вот, по этой статье раньше срок наказания не предусматривал лишения свободы. В нашем обществе поднимался очень сильно вопрос о том, чтобы ввести туда наказание, связанное с лишением свободы, и на нашем примере в эту статью были внесены изменения. И сейчас родителю за ненадлежащее исполнение своих родительских обязанностей грозит срок до трех лет лишения свободы. То есть тюремное заключение.
И.МЕРКУЛОВА: Скажите, а это неправильно, по вашему мнению?
Л.АГЕЕВА: А то, что мои слова не голословны, еще 1 апреля 2009 года член Общественной палаты Ольга Костина в своем интервью газете «Трибуна» открытым текстом сказала о том, что соответствующие изменения в 156-ю статью внесем, и это будет сделано именно благодаря Глебу Агееву.
И.МЕРКУЛОВА: Скажите, пожалуйста, вот вы считаете, что родителей не нужно наказывать так сурово за то, что они неподобающим образом относятся к своим детям?
Л.АГЕЕВА: Ну, безусловно, понимаете, отношение какое может быть родителей? Если на самом деле родитель издевается над ребенком, его лупит, лишает пищи, сна и так далее, то, безусловно, да, нужно вмешиваться и принимать к родителю меры. Ну а просто так, на пустом месте, для какой-то общей показухи, показательного процесса, я считаю, что это несправедливо и не по-человечески. Потому что дети продолжают жить надеждой на то, что они вернутся в родной дом.
И.МЕРКУЛОВА: А вы, кстати, давно с ними виделись?
Л.АГЕЕВА: Да, мы давно с ними виделись.
В.РОМЕНСКИЙ: Скажите, пожалуйста, а вот после сегодняшнего решения суда будет ли возможность у вас встретиться с приемными детьми?
Л.АГЕЕВА: У меня – не знаю, но я считаю, что у моего супруга такая возможность остается, потому что он оправдан. Ему предоставлено право на реабилитацию. И поскольку наше дело по поводу лишения нас усыновления находится в Страсбургском суде, я думаю, что ему не будет отказано в общении с детьми.
И.МЕРКУЛОВА: То есть вы хотите вернуть их обратно?
Л.АГЕЕВА: Естественно. Этого хотим не только мы. Этого хотят наши дети, которые только и живут надеждой на то, чтобы вернуться в родной дом.
В.РОМЕНСКИЙ: Ну а почему вы так об этом говорите? Почему вы в этом уверены?
Л.АГЕЕВА: Потому что нам передают сотрудники приюта, что они уже устали слышать от детей, когда они поедут домой.
И.МЕРКУЛОВА: Ну и как вам кажется, мнение детей будет учтено, когда суд будет принимать решение?
Л.АГЕЕВА: Вы имеете в виду, по отмене усыновления?
И.МЕРКУЛОВА: Ну конечно.
Л.АГЕЕВА: Ну, отмена усыновления – не такой простой вопрос, потому что у нас кассация уже рассмотрела и оставила закон в силе. А насколько вам известно, Страсбургский суд не принимает решения, которые обязаны к исполнению на территории нашей страны. Он просто выносит резолюцию о том, что неправомерно было и так далее. То есть вопрос возвращения детей в семью, в родной дом, очень открыт.
В.РОМЕНСКИЙ: Скажите, пожалуйста, а вы верите в то, что дети вернутся к вам?
Л.АГЕЕВА: Да.
И.МЕРКУЛОВА: Скажите, пожалуйста, Лариса Владимировна, Полина, сестра Глеба, тоже сейчас с ним, в реабилитационном центре, их просто не захотели разлучать или у нее тоже какие-то проблемы были со здоровьем?
Л.АГЕЕВА: С первых дней дети находятся не в реабилитационном центре, а в обычном приюте, другими словами, в детском доме. Просто там немножко другая форма устройства, поэтому ни одного дня ни в каком реабилитационном центре дети не находились. Полина отобрана… ну, если грубо говорить, это называется «до кучи», просто было бы у нас пять детей, отобрали бы всех пятерых.
И.МЕРКУЛОВА: Ну, у нее-то проблемы какие-то были? Или с ней все в порядке? Просто не очень понятно.
Л.АГЕЕВА: Если вы имеете в виду решение об отмене усыновления, решение построено на том, что мы детей не поставили на учет к педиатру в течение года, хотя мы приносили объяснение о том, что полисы получили позже, это связано с бюрократическими проволочками. И именно то, что мы не поставили детей на учет к педиатру, тем самым не заботились об их здоровье. Поэтому каких-то там диагнозов, что кто-то чем-то болел, нету.
И.МЕРКУЛОВА: Просто мы помним все те ужасающие кадры – когда Глеба доставили в больницу, он был в таком виде… Вот просто можно вашу версию еще раз – что же произошло на самом деле?
Л.АГЕЕВА: Ну вы знаете, сегодня перед зданием суда я показывала две фотографии, разница между съемками – одни сутки. Фотографию Глеба, которую сделали в больнице 25-го числа, и фотографию от 27 марта, когда Глеб оказался дома. Ну, и на этих фотографиях очень четко как бы видно, что, когда ребенок оказался дома и с него убрано все то, что было намазано на лице, убран бинтик, непонятно что завязывающий и зачем, совершенно нормальный ребенок. И сейчас даже в суде прозвучали показания сотрудников органов опеки, которые говорят, что, когда мы приехали в дом 27-го числа, мы ожидали увидеть что-то страшное, что видели по телевизору, а на самом деле ничего мы этого не увидели.
В.РОМЕНСКИЙ: Так какая версия того, что произошло? Вкратце опишите события.
Л.АГЕЕВА: Ну, вкратце – просто наш сын был использован для того, чтобы показать, что в нашем обществе существует жестокое отношение к детям, и нужно принимать всяческие меры, чтобы, будем так говорить, наказывать нерадивых родителей.
И.МЕРКУЛОВА: Простите, но разве это новость? Кто-то не знает, что у нас есть эта проблема? Не только, кстати, у нас.
Л.АГЕЕВА: Я вам еще раз объясняю – это не новость, а нужен был иллюстрированный красочный пример. В нашем деле все очень хорошо. Если вы помните, нас изначально рекламировали как олигархов, и то же решение от 27-го числа, когда сотрудники двух опек приехали, посмотрели на детей, поговорили с детьми, дети им все рассказали, был составлен акт о том, что отбирать нецелесообразно детей, потом тут же появилась информация о том, что Агеевы всех купили. Понимаете, у нас Агеевы всех купили до Страсбургского суда.
В.РОМЕНСКИЙ: То есть вы думаете, что из вас просто делают, простите за такое сравнение, козлов отпущения?
Л.АГЕЕВА: Ну, иллюстрационный материал.
И.МЕРКУЛОВА: Вот наши слушатели тут активно участвуют в программе путем своих смс-сообщений и всяких реплик к нам в эфир. Один из наших слушателей считает, что приговор вам мягкий, и таким людям, как вы, нужны дети, чтобы за них государство платило. Вот вы что ответите этому слушателю?
Л.АГЕЕВА: У меня вопрос к этим людям – на основании чего они судят об этом? То есть у них есть какие-то знания по поводу нашей истории, у них есть документальные какие-то подтверждения, или они лично побеседовали с нами, увидели документы, которые есть, поговорили с нашими детьми? Откуда у них такое мнение?
И.МЕРКУЛОВА: А вы знаете, у многих такой, может, стереотип сложился, что люди, которые усыновляют детей, им просто какая-то манна небесная со стороны государства.
Л.АГЕЕВА: Я вам поясню, что понятия усыновленный ребенок и приемный ребенок – это совершенно разные. За приемных детей родители получают определенные средства, а за усыновленных детей родители не только не получают ничего, но и, будем так говорить, между усыновителем и усыновленным возникают гражданско-правовые отношения. То есть дети становятся претендентами на наследство, и так далее. То есть мы не приемные родители, мы усыновители. Мы от государства ничего не получали. Мы этих детей приняли в свой дом как родных, и они для нас действительно родные. Поэтому не надо нас путать с приемными родителями.
В.РОМЕНСКИЙ: Понятно. И скажите еще напоследок вашу версию того, что происходило в тот день в доме. Что произошло с мальчиком, расскажите для слушателей.
Л.АГЕЕВА: Ой, ну вы знаете, уже столько, по-моему, наговорено, что просто, мне кажется, эфирное время даже занимать не стоит.
И.МЕРКУЛОВА: Ну хорошо, вы будете обжаловать приговор?
Л.АГЕЕВА: Я вам не могу ответить на этот вопрос, потому что моя точка зрения расходится с точкой зрения адвокатов, с точкой зрения моего мужа. Мы еще не обговорили это и не пришли к общему мнению.
В.РОМЕНСКИЙ: А какие точки зрения у вас, у мужа, у адвоката?
Л.АГЕЕВА: Различные по поводу подачи.
И.МЕРКУЛОВА: Ну, я надеюсь, что в каком-то обозримом будущем вы придете к единому мнению. И, наверное, тогда станет понятно, как будут события развиваться.
Л.АГЕЕВА: Ну конечно. У нас десять дней есть на это.
И.МЕРКУЛОВА: Спасибо. У нас в прямом эфире была Лариса Агеева, мать приемного Глеба Агеева
