Ровно год назад Россия официально признала независимость двух республик, расположенных вплотную к ее кавказской границе, — Южной Осетии и Грузии. Вопреки ожиданиям Москвы за ней пока последовала только Никарагуа, да и та еще не ратифицировала решение о признании.
Признание стало итогом войны 8—12 августа 2008 года. До нее Россия много лет соблюдала рамки международного права, официально считая две давно самоопределившиеся территории частью Грузии. Признав республики 26 августа, Россия взяла их под свою военную опеку и заменила находившиеся там раньше ограниченные миротворческие силы постоянными воинскими контингентами.
Это и нужно, видимо, считать главным итогом пятидневной войны с российской точки зрения. Согласно прежним договоренностям Россия держала в Южной Осетии батальон из 500 с небольшим «голубых касок», плюс еще столько же миротворце было у местного батальона. В Абхазии у России было 1500—2000 «голубых касок». Признав республики, Москва получила возможность заключить с ними соглашения о военной взаимопомощи, официально позволяющие ей строить там военные базы и держать контингент численностью 3800 человек на каждой из территорий. Кроме военных в Абхазии есть российские пограничники.
Если исходить из представлений российских стратегов, появление такого «буфера» важно в свете пусть и отложенных, но остающихся в политической повестке перспектив вступления Грузии в НАТО. Правда, нельзя не отметить, что границы России с действительными членами НАТО — Норвегией, Эстонией, Латвией, Литвой и Соединенными Штатами Америки — много лет остаются наиболее безопасными без всяких «буферных» конструкций.
В условном плюсе у России — явный рост национального самосознания, вызванный «маленькой победоносной войной». Выросла и самоуверенность российской элиты, которая словно прозондировала с помощью прошлогоднего применения силы уровень терпения международного сообщества и не имеет оснований быть недовольной итогом проверки. В течение всего послевоенного года Россия явно старалась вернуть себе статус как минимум региональной сверхдержавы, имеющей право определять политические судьбы собственного ближайшего окружения. Ее внешняя политика активизировалась в Армении, Азербайджане, в Центральной Азии и даже в Турции.
К плюсам можно отнести и эффект демонстрации военной силы в глазах жителей собственного Северного Кавказа, нестабильного и всегда зорко следившего за отношением Москвы к Абхазии и Южной Осетии: «сдаст» или отстоит?
Однако некоторые из плюсов оборачиваются минусами. Окончательно «закрыв» границы Южной Осетии и Абхазии с собственно Грузией, Россия надолго блокировала свое наземное сообщение с Южным Кавказом, где у нее есть не только ориентированная на Запад Грузия, но и союзная Армения. Дороги в Россию через Азербайджан для Армении недоступны в силу конфликта в Карабахе. Остается железная дорога и шоссе через Абхазию, шоссе через Южную Осетию и шоссе через пропускной пункт Верхний Ларс на непосредственной российско-грузинской границе. Весной этого года Россия открыла Ларс после долгого ремонта, но движения по нему практически нет, потому что для открытия сообщения необходимо еще и желание Грузии.
Неудивительно, что проблемы с логистикой подтолкнули абсолютно дружественный Ереван к ускорению контактов с Турцией. Если эти контакты окончатся открытием заблокированной армяно-турецкой границы — а такой исход хотя и проблематичен, но возможен, — это будет означать геополитический разворот Армении.
Признание Южной Осетии и Абхазии и предшествовавшая война, нанесшая ущерб транзиту азербайджанской нефти, сильно встревожили Баку, у которого есть давняя проблема Карабаха. Хотя президенты Армении и Азербайджана периодически наносят визиты в Москву и даже подписали год назад соглашение о неприменении силы, подчеркнув значимость России как патрона переговоров, на деле у Москвы практически нет возможности использовать проблему Карабаха в своих интересах. При этом быть последовательной, признать карабахское самоопределение и правоту армян она не может, чтобы не потерять Азербайджан, а полная поддержка Азербайджана означает ссору с Арменией.
В самой Грузии Россия не добилась ухода администрации Михаила Саакашвили ни военными средствами, ни косвенно в связи с ростом оппозиционных настроений после войны. Она, как и раньше, далека от любых возможностей контроля над грузинскими участками существующих и проектируемых трубопроводов из Центральной Азии в Турцию и Южную Европу.
На Северном Кавказе имиджевый эффект имел и обратную сторону. Во-первых, трудно было не заметить множества чисто технических проблем, которые возникли у российских военных при решении не особенно сложной задачи — 200-километрового марша, пусть и по обстреливаемой горной дороге. Во-вторых, признание права на самоопределение двух бывших провинций Грузии немедленно оживило аналогичные настроения на Северном Кавказе, где есть не только Чечня, дважды воевавшая за независимость от метрополии, но и целый букет пусть и дремлющих, но давних этнических движений в соседних регионах.
Пока этнонационалисты Северного Кавказа выглядят конструктивным союзником Москвы на фоне набирающего популярность у молодежи «исламского интернационала». Но как только ситуация качнется в неблагоприятную для России сторону, национализм немедленно внесет свои «пять копеек» в копилку кавказской нестабильности. Ежедневные новости из Чечни, Ингушетии и Дагестана говорят именно о том, что ситуация «качается». Строго говоря, с точки зрения проблем Северного Кавказа негодны были оба выхода: не признать было нельзя, потому что это расценили бы как слабость, а признание тут же оживило идею права этнической группы на самоопределение вплоть до отделения.
В самих Южной Осетии и Абхазии, за которые Россия теперь отвечает, хотя они и независимы, с ее точки зрения, оказалось немало внутренних проблем. В Абхазии их пока меньше, хотя эта республика вот-вот вступит в период кампании по выборам президента, основной темой которой рискует стать именно вопрос о том, как соотносятся идея независимости и близость с признавшей эту независимость Россией.
В Южной Осетии ситуация буквально с каждым днем становится все скандальнее. В течение всего послевоенного года различные российские официальные лица несколько раз констатировали наличие проблем с послевоенным восстановлением. Разрушенный частный сектор, который можно было восстановить еще до наступления прошлой зимы, не строится, что ведет к росту общественного недовольства. Россия обещает выделить на восстановление Южной Осетии в общей сложности 25 млрд руб. Но реально Минфин РФ не спешит переводить средства, опасаясь, что они могут быть израсходованы нецелевым образом. Выстроить эффективную схему контроля на месте Россия не может: любая попытка это сделать натыкается на напоминание Цхинвали о его суверенитете.
Буквально накануне годовщины признания Южной Осетии в республике разгорелся беспрецедентный скандал: местные власти арестовали строительную
Но вместо того, чтобы чествовать строителей, власти Южной Осетии предъявили «Стройпрогрессу» налоговые претензии. Глава предприятия Альберт Джусоев считает их необоснованными (см. интервью) и полагает, что президент Южной Осетии видит в нем своего политического конкурента, ключевую фигуру заговора с целью свержения государственной власти.
Югоосетинские наблюдатели теряются в догадках о том, что позволяет президенту Кокойты, потерявшему за послевоенный год значительную долю своей популярности, столь демонстративно ссориться с государствообразующей российской компанией. Скандал неизбежно будет развиваться. В понедельник Эдуард Кокойты уволил нескольких ключевых членов своего кабинета и, по некоторым сведениям, объявил, что покидает республику на три месяца. Судя по всему, сегодня его не будет на торжествах в Цхинвали, что само по себе уже прецедент — особенно если учесть, что г-н Кокойты считает признание Южной Осетии Россией своей главной заслугой.
В Цхинвали, возможно, приедет глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров. Его югоосетинскому коллеге вместо этого 26 августа предстоит встреча с премьер-министром РФ Владимиром Путиным, который, к слову, совсем недавно общался с президентом Абхазии Сергеем Багапшем — но не в Москве, где беседа отчасти напоминает вызов на ковер, а в Сухуми.
По информации пресс-службы правительства, обсуждаться на встрече будут вопросы текущего экономического сотрудничества Москвы и Цхинвали, а также подготовка дальнейших межправительственных соглашений. Однако слух о предстоящей Эдуарду Кокойты трехмесячной паузе уже взбудоражил республику — там ждут скорых новостей о его отставке. Впрочем, президент Кокойты может и в нынешнем августе выйти победителем — если убедит Москву, что во всех просчетах виноваты уволенные им министры, а подрядчики «Газпрома» — просто налоговые мошенники.
