Сериал «Школа» лишь в понедельник начали показывать по ОРТ, но уже вчера бабушка надвое сказала, доживет ли он до следующего понедельника в сетке вельможного канала. Хотя, следует признать, что ОРТ такой удачной рекламной кампании, мне кажется, не видел уже давно. Причем ценность этой кампании, безусловно, возрастает в разы в связи с тем, что как минимум половина ее — абсолютно подлинная. То есть не придуманная пиарщиками «Первого», его рекламщиками или даже хитроумным Эрнстом.
По состоянию на среду ОРТ показало всего три (!) серии давно рекламируемого каналом сериала. Но с первой же серии по трубам потекло такое… такое… даже не знаю, как сказать. Такая субстанция по трубам национальным рванула, какой я вот лично уже и не помню. Ни по каким поводам, включая жизненно важные. Тут тебе и завотделом образования мэрии, и Мосгордума, и Госдума, и омбудсмены всех уровней, и педагогическая общественность, и дети, и родители, и директор школы-съемочной площадки, и Рунет кипит. Думаю, еще много кто выскажется вскоре.
Что же так взволновало россиян? Трудно сказать наверняка. Дети — это ж наше все….
Есть один уровень обсуждения — когда дети-родители-педагоги до хрипоты спорят, очернительство ли сериал «Школа» или реализм, огульное охаивание или горькая правда? Причем на этом уровне спор довольно быстро выруливает на сугубо тупиковую ветку: люди со звериной серьезностью начинают искать ответ на вопрос еще более безнадежный, чем «что делать?» или «кто виноват?». Потому что вопрос, к которому сводится обсуждение этого уровня, — про предназначение искусства и цели культуры. Гм. Многие умы задолго до «Школы» бились над этим вопросом. И ответ, конечно, не исчерпывается наиболее распространенными из предлагаемых в сегодняшней дискуссии альтернатив: живописать свинцовые мерзости жизни или разоблачать их, ужасаться реальности или возвышаться над ее ужасом, резать правду-матку или завести резонера, отражать или учить, показывать или воспитывать. Ответа в сущности нет вовсе (если не принимать в расчет устаревшего Аристотеля). Что, конечно, делает дискуссию особо трогательной. И симптоматичной. И крайне неплодотворной. Как для глухих по отношению друг к другу ее участников, так и для культуры.
Есть еще один уровень обсуждения — условно экспертный. Критики задают другу другу вопросы: зачем это было нужно Валерии Гай Германике? К чему это Константину Эрнсту? И предлагают много разных ответов. Хотя, лично с моей точки зрения, тут все относительно просто. Германика — поклонницей творчества которой я, боюсь, не являюсь (хотя и считаю ее первый документальный фильм «Девочки» прекрасным), но в рядах поклонников ее ненасытного и настырного таланта, безусловно, состою — должна, извините, что-то есть. И ее документальные творения, и отмеченная Каннским фестивалем работа «Все умрут, а я останусь» не имеют никакого отношения к вопросу о хлебе насущном для молодой особы, желающей снимать кино. Как в свое время сказала кинематографическая наставница Германики Марина Разбежкина: хочешь делать ЭТО [настоящую документалистику] — будь готова идти мыть полы в метро. Германике предложили нечто гораздо более привлекательное: снять сериал на ОРТ, причем не про честных ментов, не про турецкий бордель, не про тяжелую судьбу влюбившейся в олигарха доярки, а про то единственное, что эта юная радикалка знает, про то, что ее до сих пор мучает и цепляет. Про травму юности. Про ужас социальной адаптации. Про нищету и провинциальность. Про муки гормонального взросления человека, который вынужден совершать вполне экзистенциальный выбор, хотя едва ли читал что бы то ни было, кроме «Баранкин, будь человеком!» (не удивлюсь, если Германика, например, не добралась до «Повелителя мух»). Про комплексы, прыщи и первый лифчик, про самоутверждение, про костры амбиций, про одиночество, про жестокость большого мира, про вечную маленькую веру, да еще и в контексте переходного периода в экономике и политике. И несправедливо, как мне кажется, попрекать юную Германику однообразностью вдохновляющих ее тем. Обидеть художника может всякий, а вот помочь ему материально вызываются единицы, как известно. Как только этот период «школы-гештальта» в жизни девушки-режиссера будет завершен, Германика либо двинется дальше, либо останется навсегда певицей пубертатного кошмара, но зато вполне виртуозной. Угадать сегодня, чем дело кончится, по-моему, невозможно. В конце концов, еще четыре года назад премьерша фильма-док щеголяла пирсингом на всех видимых частях тела и лица и какой-то особо уродливой и лысой афропрической, а сегодня вполне себе дама-режиссер и даже блондинка. Посмотрим.
Что касается Эрнста, то, во-первых, как показывает сегодняшний скандал вокруг сериала, коммерческое чутье его по-прежнему не подводит: после протеста московской чиновницы от образования Ольги Ларионовой, обвинившей сериал и показавший его канал в очернительстве благородного образа учителя, годом которого по чудесному совпадению назначен 2010-й, только ленивый не посмотрит хотя бы серию «Школы», причем пенсионная аудитория действительно будет освежена (хотела бы при этом отметить, что отказываюсь верить во всероссийскую теорию заговора, согласно которой Эрнст не только предвидел, но и сам организовал волну по трубам). Во-вторых, хотя шутка про Эрнста, который заблудился в сумраке, давно уже стала банальностью, не стоит забывать, что под слоями синей плесени погребен (по слухам) не кто-нибудь, а создатель «Матадора» все же. Теоретически на всякого Эрнста может найтись своя Германика, пробивающая экран во всех смыслах — и экран, оберегающий метросексуальные ценности от грубой реальности, и экран, служащий средством для зарабатывания денег любой ценой, включая тошнотворно высокую. Я бы не стала отказывать экс-Матадору в таком шансе. Впрочем, моя наивность — общее место.
Есть еще, конечно, вопрос о собственно достоинствах и недостатках сериала «Школа». С моей точки зрения, преждевременный. Надо бы посмотреть хотя бы его треть, а потом уже выносить суждения. С другой стороны, учитывая, что народные массы вот-вот могут подняться с вилами на штурм «Останкино», может быть, уже сейчас следует отметить интересную работу операторов, несколько актерских удач, пару сценарных ляпов, актуальность темы и в целом чрезвычайно отрадное отличие физиономии сериала от того дерьма, которым на протяжении лет потчевали россиян ведущие телеканалы. Невзирая на это, меня лично «Школа» пока что не очень зацепила, хоть я и готова быть зацепленной. Увы, не уверена, много ли у сериала осталось шансов меня цеплять — при таком-то накале страстей не вполне понятной мне природы. На святое, что ли, замахнулись? Так тогда россиянам следовало бы сначала устраивать всероссийские стачки, посвященные размерам бюджетного финансирования образования в целом и учительским зарплатам в частности. Детей обидели? Так их поди обидь. Родителей оскорбили? Возможно, здесь кроется ответ. Так воспалились, потому что родительское чувство вины вечно и необоримо? Или уж настолько непереносимо кривой вышла в зеркале рожа?
Любопытно, прекратят показ или нет. По-настоящему интересно.
Тем, кто не видит разницы между «Школой» и «Домом»,— искренние соболезнования: объяснения уже не помогут, надо было лучше учиться в школе (извините). Тем, кто отвергает «Школу», потому что до сих пор пересматривает «Электроника» и «Петрова с Васечкиным»,— респект за вечную молодость. Тем, кто сравнивает сериал Германики с «Доживем до понедельника» (а также «Розыгрышем», «Не болит голова у дятла», «Чужими письмами», «Уроками французского», «Чучелом» и «Пацанами», коими список отечественных фильмов, посвященных известной проблеме, в сущности исчерпывается), рекомендую просто не сравнивать несравнимое. И главное — уметь радоваться тому, что есть.
Потому что за вычетом случайных флуктуаций вроде раненого панка Германики, ветреного Диброва, добротного Познера или непереносимого Гордона вас, дорогие россияне, на вашем телевидении ждут карнавальные ночи, аншлаг, контекст, мальвина-Собчак, семья великой примадонны. И все-таки я люблю лед на звездах, звезды на танцах, разбитых оперов-15 и изнасилованного компанией «Боско ди Чильеджи» чебурашку всех цветов радуги (нынче, кажется, синий?).
А в ближайшие четыре года — неуклонно нарастающий поток рвотных роликов под общим названием «Это МОЯ олимпиада». Пока что вы познакомились со сварщиком, на подходе водитель-дальнобойщик, дальше — увидим. Судьба этой кампании на российском телевидении не вызывает никаких опасений или сомнений в отличие от судьбы сериала «Школа». Страшно представить, до чего может дойти ближе к делу, к зиме-2014. Не исключено, что финальный этап кампании выйдет посильнее старшеклассника, пьющего пиво в раздевалке, курящего на крыльце школы и соблазняющего учителя химии.
