День рождения Мартина Лютера Кинга в белой Америке отмечают скорее по обязанности – как в мое время день Конституции: главное, что выходной, хотя лучше бы Кингу родиться в августе.
Но в этот раз все по-другому. Впервые праздник отмечает в Белом доме чернокожий президент. Самое интересное, что это, пожалуй, уже никому не интересно, хотя пресса и пытается раздуть шумное дело из прошлогодней реплики сенатора Рида о светлой коже Обамы. Резонанс, однако, уже не тот. Скандал не разворачивается. Новизна ситуации стерлась, к Обаме привыкли, и в глазах общественного мнения президент отвечает только за свои ошибки.
За этим стоит историческое достижение. Обама вынес расу за скобки: раз он о ней не говорит, и нам не положено. Но мы все-таки поговорим.
За проведенную в Америке треть века лицемерие стало моей второй натурой – необходимой и естественной. По-моему, это – лучшее, что можно сказать о политической корректности. Не умея дельно отвечать на все больные вопросы взаимного бытия, она убирает их с поверхности, надеясь, что раз с глаз долой, так и из сердца вон.
Это – не совсем ложь, но и не вся правда. С тех пор, как негры стали афроамериканцами, многое изменилось. Гарлем перестал считаться трущобами (Билл Клинтон снял там себе офис). Постепенно сравнялись средние доходы белых и черных семей (другое дело, что процент последних куда меньше, чем первых). Тем не менее, мне довелось бывать в церквях и школах, где белого лица не видели поколениями. Черные и белые живут в Америке похоже, но по-разному. Работают, скажем, вместе, а отдыхают врозь. Обо всем этом, однако, вы не узнаете из хороших газет, которые исповедуют бескомпромиссный расовый дальтонизм – как все приличные люди.
Встречаются, конечно, и неприличные. Со мной такое было однажды, много лет назад, в Северной Каролине. Я тогда так испугался услышанного, что до сих пор никому не рассказываю, ибо даже чужой расизм оставляет пятно на репутации размером с Аляску. Ляпнуть «про это» в Америке очень стыдно — как напиться у невесты. Поэтому, скрывая свои худшие чувства даже от себя, американцы не скажут, что думают – никогда и никому, начиная, конечно, с социологов. Стараясь казаться лучше, им все врут с особым азартом. Согласно опросам общественного мнения, четыре пятых американцев говорят, что пьют диетическое пиво, но только 20 процентов покупают его на самом деле.
Сегодня, впрочем, идейных расистов найти трудно. Таких, считают эксперты, всего 10 процентов. Зато 50 процентов остальных американцев (и черных, и белых) подвержены расизму бессознательному, неуправляемому, бескорыстному, оставляющему вместо чувства вины легкий привкус недоверия.
Я знаю, потому что сам такой. Меня не смущает раса до тех пор, пока ею не пользуются. Меня смущает, когда профессией становится цвет кожи, происхождение, вера, национальность или сексуальная ориентация. Возможно потому, что в жизни мне нередко доводилось встречать профессиональных евреев, профессиональных русских, профессиональных христиан, а также гомосексуальных поэтов, писавших всегда об одном и том же. Поскольку я вырос в стране, где классовое сознание заменяло человеческое, мне не нравится, когда личность выражает себя с помощью любой группы. Как раз этому – быть только собой – нас учит политическая корректность. Она мешает людям говорить то, что они думают, пока они не перестают думать то, о чем не говорят.
