Уходящий в 2009 год не станет годом, который буду упоминать в учениках истории, он не запомнился нам сенсационными событиями или драматическими поворотами политических сюжетов.
В повествовании о великом экономическом кризисе конца 2000-х годов на него выпадет, скорее всего лишь несколько абзацев, сообщающих, что тенденции, обозначившиеся в 2007-2008 годах продолжали развиваться и на протяжении следующего года. Возможно, ожидания многих были обмануты. Ведь с кризисом связывались страхи и надежды, оказавшиеся в равной степени преждевременными. Многие боялись катастрофы, даже считали ее неминуемой. Другие, напротив, верили, будто возобновление экономического роста не за горами и были уверены, что вот-вот наступит новый подъем и все вернется на свои места. И те, и другие ошиблись.
Если начало года было связано с катастрофическими ожиданиями, то его вторая половина была временем положительных новостей, которые, однако, на деле оказывались не слишком серьезными или не такими уж положительными. Цены на нефть, стремительно спикировавшие осенью 2008 года, стабилизировались год спустя на уровне 70 долларов за баррель, который, казалось бы, устраивал всех. Падение промышленности и рост безработицы продолжались, но это не спровоцировало массовых волнений и беспорядков, которых так боялись чиновники еще совсем недавно. Кризис не был побежден, но это уже никого особенно не волновало. Обыватель привык к кризису и научился жить в новых условиях, а чиновники успокоились. Никого не сняли, никого не свергли. Во всем мире, охваченном экономическими неурядицами не произошло ни одной революции, ни одного восстания. Массовые демонстрации и бунты в Западной Европе можно не считать — при всей своей зрелищности и масштабности, они ничего не меняют и не могут изменить. Европейская политическая система научилась игнорировать бунтующую улицу, так же как она уже научилась игнорировать общественное мнение. До тех пор, пока в политическом классе существует трогательное единодушие по всем основным вопросам, мнение избирателя никому не страшно. Даже если подавляющее большинство общества не согласно с проводимой политикой, это ничего не меняет, поскольку эта политика будет проводиться, кого бы ни выбрали в правительство. А растущее количество голосов, которые получают радикалы (хоть левые, хоть правые) ничего не меняют до тех пор, пока эти радикалы неспособны сформировать правительство. Серьезные люди понимают, что к тому моменту, когда шумливые новички такую возможность получат, они, скорее всего, успеют пообтесаться в политической системе и перестанут быть радикалами.
Кризис был возвращен на исходные позиции за счет вливания огромных доз финансовых средств, своего рода жаропонижающей терапии для экономики. Цель этих действий проста — если не удается преодолеть кризис, то можно сделать терпимой жизнь в кризисе. Эта цель в основном достигнута. Вопрос лишь в том надолго ли?
Если уходящий год не преподнес ожидаемых драм и сенсаций, то вполне возможно, что наступающий год преподнесет нам сенсации и драмы неожиданные. Однако сейчас у нас разговор о прошлом, а не о будущем.
Главные результаты уходящего года надо искать не в общественных событиях, а в общественных настроениях. Они меняются медленно, эти перемены неуклонно накапливаются, давая знатокам диалектики основание предсказывать, что рано или поздно «количество перейдет в качество».
Итогом второго года российского кризиса (и третьего года мирового) стало постепенное осознание того, что возврат к прошлому невозможен. Это осознание накладывается на полное отсутствие представлений о том, каким может или должно оказаться будущее. Итогом является не столько стремление к переменам, сколько недоумение и растерянность. Для того, чтобы бороться за что-то нужно иметь если не цель, то хотя бы идеалы, которых у современного общества нет. Но понимание неизбежности перемен само по себе очень значимо, поскольку заставляет людей задавать вопросы и искать ответов.
События 2009 года однозначно продемонстрировали, что правящие круги большинства стран мира не желают ничего менять и не имеют никакого плана на будущее. Провал климатического саммита в Копенгагене, случившийся под самый занавес уходящего года символичен и знаменателен даже не тем, что не смогли договориться, а тем, что договариваться по большому счету было не о чем. Ни одна страна не привезла на саммит собственного масштабного плана, собственной концепции, видения. Никто не выдвинул красивой и вдохновляющей программы, которая — в случае если бы она оказалась отвергнута — превратила ее автора в положительного героя мировой общественности, позволила бы ему выступить в роли идейного борца за будущее планеты. Мировые лидеры не продемонстрировали не только готовности договариваться между собой и решать проблемы, но даже и способности к убедительной демагогии и умения извлечь пропагандистские выгоды из неминуемого провала саммита. Последнее особенно поразительно. Ведь о предстоящем провале знали все — за много месяцев до того, как политики съехались в датскую столицу. Но никто даже не задумался подготовить эффектный пропагандистский выход, красивую речь на публику, яркий скандал, на худой конец.
Политика становится безнадежно скучной, наводя обывателя на крамольную мысль, что в случае необходимости он сможет заниматься этим нехитрым делом не хуже «профессионалов». Да и вообще, зачем нужны «профессионалы», которые ничего не могут, даже развлечь зрителя.
Последнее очень важно. Ведь мы в политической жизни давно уже не участники, а зрители. Но в качестве последних, мы имеем право на яркие, захватывающие зрелища, на красочное представление, на добросовестную игру актеров, в конце концов! Между тем нас опять обманывают. Зрелище выходит столь скучным и убогим, что смотреть не хочется.
Обыватель, впрочем, может и не смотреть. Никто не отнимает у него права на частную жизнь и отсутствие значимых общественных событий дает лишний повод сосредоточиться на собственных делах.
Ожидание перемен понемногу входит в привычку, не заканчиваясь переменами. Рациональное понимание их неизбежности накладывается на эмоциональное ощущение их невозможности. Все это немного напоминает советскую жизнь начала 1980-х годов. День тянется за днем, постепенно приближая перелом, после которого все будет по-другому. Но объективные показатели часов и календаря не убеждают, ибо течение времени не знаменуется движением вперед — к какой-то новой цели, новому качеству, новому рубежу.
Как говорил один из персонажей Леонида Зорина, для державы застой страшнее поражения.
Тем более — застой в кризисе.
История учит нас, что рано или поздно скука оборачивается драмой. И когда застой сменяется динамикой, разве не вспоминаем мы о нем, порой, с ностальгией?
В общем, мы можем спокойно проводить уходящий 2009 год, не восхищаясь им и не проклиная его. Он сделал свою работу, дав кроту истории спокойно делать свою.
