Заместитель министра внутренних дел Сергей Герасимов заявил в четверг, что ведомство проверило более 570 000 милиционеров, которые предоставили сведения о своих доходах. По словам Герасимова, нарушений не было обнаружено.
570 000 милиционеров – это порядка 30% численности МВД. По этой группе можно определить общие тенденции в милиции. Но нужно учитывать еще и географию: в сельской местности одни показатели, в Москве – совсем другие.
Говоря о коррупции в правоохранительных органах, мы даем этому явлению эмоциональную оценку, которая приводит к видимости тотального взяточничества в системе. Но это не так.
МВД по коррупции находится на третьем– четвертом месте. На первом – органы муниципальной власти, на втором – следствие, на третьем – либо милиция, либо МЧС и пожарный надзор. Исследования это показывают. Мне могут не поверить, но это так. За что народу давать взятки милиционеру? Что могут сделать сержанты? Это, как из классики:
– Сынок, ты бы хоть взятки брал. Видишь ведь, как плохо живем…
– Маменька, рад, но не дают!
Тут – та же ситуация. Назовите мне случай, когда рядовой милиционер взял взятку в размере 800 000 евро или, уж тем более, 6 млн долларов. Такие суммы берут совсем в других структурах. Но, несомненно, есть процент, где данные не являются правдивыми. Скрывать тут нечего. Однако приписывать того, чего не может быть, нельзя. Необходимого процента коррупционеров мы не нашли и среди крупных чиновников. Общество восприняло доходы чиновников и депутатов нормально. Будто бы так и должно быть. А почему мы считаем, что работник милиции не может оформить свой теневой доход на тещу, на приемного сына или дочь?
Реальные доходы в милиции таковы: от 7000 рублей в Тамбове, Рязанской и других областях. Это не доходы, а нищенство. В Москве – от 12 000 рублей. Это разве доход? Лужкова можно похвалить: он доплачивает еще столько же. Итого, милиционер в Москве получает 24 000 рублей. Но в столице средняя заработная плата составляет 33 000 рублей. Мой племянник в Рязанской области работает сержантом уже более 20 лет. Его жена работает скотницей, а брат мой – трактористом. Так вот, мой племянник в милиции получает 8000 рублей, его мать-пенсионерка – столько же, отец – 9000 рублей. Где деньги-то взять? В общем, я думаю, что данные Герасимова близки к реалиям.
Все спросят: разве среди более чем 500 000 милиционеров нельзя было хотя бы одного уличить? Мой ответ такой: кто-нибудь уличил депутатов или министров? Никто и никого. К огромным доходам отнеслись нормально. Те, кто не хотели демонстрировать и раскрывать богатство, переписали его на племянников по пятой колоде. И милиционер мог так сделать.
Второе, о чем говорил Герасимов, – сокращение численности сотрудников МВД на 20%, как и было заявлено в указе Дмитрия Медведева. В цифрах – это 200 000 простых милиционеров и 10 000 сотрудников центрального аппарата.
Я полностью согласен с тем, что сказал заместитель министра. Особенно одобряю намерение не сокращать ценных для системы и службы специалистов. Но, тем не менее, я бы обратил бы внимание Герасимова на следующие вопросы. По моей информации, в регионах вместо обещанных 20% сокращают 22% сотрудников милиции. Соответствующие приказы поступили на места из МВД России. Почему так? Ради сохранения бюрократического аппарата в центре?
Первый этап сокращений прошел безболезненно. Второй этап более сложный: увольняют следователей, участковых, патрульно-постовую службу. Это все в регионах, где несколько самостоятельных административных субъектов объединяют в одно управление внутренних дел для обслуживания трех районов. Фактически, местные жители должны будут преодолевать от 30 до 100 километров, чтобы, к примеру, зарегистрировать оружие или получить права. Это не обслуживание населения.
А районные отделы кастрируют. Там будет три дежурных милиционера вместо четырех, одна машина, плюс какие-то небольшие силы. И вот этим «кастрированным» милиционерам в случае вызова придется ездить по 30– 100 километров до места происшествия. Во время СССР хотели этот эксперимент воплотить в жизнь, но ума хватило не делать этого. Ко мне и другим депутатам Госдумы обращаются уже местные власти, главы администраций районов и областей с вопросом: что же вы делаете? Регионы, фактически, остаются без милиции. Представьте себе полнокровный административный субъект с прокуратурой, следствием, судом, но без милиции. И это по всей России делается!
А как сокращать грамотно, я не знаю. Нужна наука, чтобы вычислить, сколько участковых должно быть на тысячу населения, к примеру. На деле сейчас получается, что в сельской местности на четырех участковых полагается одна машина. Лошадей тоже не дают. Нужны научные данные, цифры по конкретной территории, по количеству жителей, об уровне преступности и многие другие показатели. Все данные необходимо сопоставить и для каждого района просчитать цифры для безболезненного сокращения. А не так, чтобы лишь бы сделать.
