80-летие первого президента России Бориса Ельцина могло бы остаться и вовсе не замеченным широкой публикой, если бы не титанические усилия целого ряда государственных деятелей, политиков, журналистов, институтов и общественных организаций, подготовивших программу юбилейных мероприятий.
Нынешний 2011 год выдался богатым на памятные даты. В этом году будут отмечаться годовщины многих исторических событий: 220-летие начала движения за независимость в Латинской Америке, 150-летие со дня начала гражданской войны в США, 140-летие Парижской коммуны, 100-летие Синьхайской революции в Китае и много других знаменательных дат. В ряду столь масштабных исторических событий 80-летие первого президента России Бориса Ельцина могло бы остаться и вовсе не замеченным широкой публикой, если бы не титанические усилия целого ряда государственных деятелей, политиков, журналистов, институтов и общественных организаций, подготовивших программу юбилейных мероприятий. Масштаб этих мероприятий, состав их участников, содержание сделанных ими заявлений, а также соответствующая реакция общественного мнения – все это заслуживает внимания аналитиков и экспертов.
В день 80-летия со дня рождения Бориса Ельцина с раннего утра до позднего вечера почти все выпуски новостей на основных телеканалах открывались сюжетами из Екатеринбурга и Москвы о юбилейных торжествах в память о первом президенте России. Череду программ, фильмов и интервью 1 февраля завершали фильм Первого канала «Борис Ельцин. Первый», а также торжественное мероприятие, как будто позаимствованное из арсенала незабвенной ленинианы, – юбилейный концерт в Большом театре, посвященный 80-летию Ельцина, который транслировал канал «Россия-1». Три главных канала страны – Первый, «Россия-1» и НТВ задолго до 1 февраля более чем активно анонсировали проекты, посвященные юбилею Бориса Ельцина. По мнению экспертов, знакомых с принципом работы этих трех телеканалов, случайного совпадения в таких программных решениях нет и быть не может: всестороннее освещение юбилея первого президента в телевизионном пространстве было задачей стратегического значения.
Особое внимание наблюдателей привлек, на первый взгляд, камерный и уютный, бесконфликтный спецвыпуск ток-шоу «НТВшники», собравший в аудитории родных и близких Бориса Ельцина (Наина Ельцина и Татьяна Юмашева), а также тех, кто работал с Ельциным в разные годы: Владимир Шевченко, Шамиль Тарпищев, Сергей Ястржембский. Отдельно следует отметить появление в эфире НТВ Анатолия Чубайса и последнего главы президентской администрации Бориса Ельцина Александра Волошина.
В отсутствие оппонентов и политических противников программа, по всей видимости, должна была создать теплую, почти домашнюю атмосферу, некую идиллию, заведомо исключающую конфликтность и острые оценки. Однако остроту неожиданно внесли сами приглашенные участники: «образ врага» незримо витал в аудитории, ненавязчиво подпитываемый отдельными репликами собравшихся. Пожалуй, наиболее запоминающимися в ток-шоу на НТВ стали слова Чубайса, который заявил, что был против назначения премьер-министром Владимира Путина и ареста экс-главы компании ЮКОС Михаила Ходорковского. Татьяна Юмашева упомянула о том, что Ельцин был против решения Путина об отмене выборов губернаторов.
Многие наблюдатели не упустили случай отметить – кто с сожалением, а кто и со злорадством, – что рейтинг ток-шоу «Ельцин. Эпоха. Вечер в кругу семьи», показанного НТВ в прайм-тайм, оказался откровенно провальным. Особенно низким был общероссийский показатель – 11%. Если учесть, что доля зрителей этого популярного ток-шоу в среднем не ниже 17–18%, а то и выше, то эти цифры, конечно, – свидетельство сложного отношения массовой аудитории к личности Ельцина. Вряд ли их можно объяснить чем-то иным. По свидетельству сотрудников НТВ, зрительская аудитория начала активно переключаться на другие каналы с самого начала передачи, и, как только закончилось ток-шоу, аудитория стала снова расти.
Ровно столько же, 11% зрительской аудитории, собрал показанный по каналу «Россия 1» двухчасовой фильм «Борис Ельцин. Жизнь и судьба». Программное решение, которое приняли на канале, говорит само за себя: фильм поставили в самое лучшее воскресное время, после 21.00. Обычно в этой линейке по воскресеньям идут отечественные мелодрамы, которые традиционно приносят каналу высокие показатели. Реакция зрительской аудитории была еще более предсказуема, чем на НТВ, однако канал без оглядки на риск принял для себя политическое, а не коммерческое решение. Два часа с минимумом рекламы были отданы под фильм о Ельцине. На телеканале «Россия-1» фильм «Борис Ельцин. Жизнь и судьба» уступил по рейтингам юмористической программе «Большая разница».
Подобный результат трудно признать случайным. Накануне 80-летия Бориса Ельцина Левада-центр исследовал отношение россиян к своему первому президенту. Эти данные развенчивают миф, усердно создаваемый рядом прокремлевских изданий, о том, что «конец нулевых годов забрезжил уважением, симпатией и необъяснимой ностальгий к ельцинской эпохе» (орфография и стиль источника сохранен).
Так, 3% опрошенных заявляют об очень хорошем отношении к Борису Ельцину, еще 14% относятся к нему скорее положительно. Резко отрицательное отношение наблюдается еще у 14% граждан, у 21% оно скорее отрицательное. Преобладает же среди этих оценок нейтральное отношение, о котором говорят 42% респондентов.
Если сравнить эти данные с результатами опроса, проведенного тем же центром в апреле 2007 года, в связи со смертью Б.Ельцина, становится очевидным, что за минувшие без малого четыре года, вопреки довольно активным пропагандистским усилиям государственного агитпропа, уровень симпатий к первому президенту России лишь понизился: в 2007 году доля тех, кто определил свое отношение к фигуре Бориса Ельцина как «очень хорошее/скорее хорошее», составила 22%, а в 2011 году – 17%. В свою очередь, доля тех, кто определил свое отношение как «очень плохое/скорее плохое», практически не изменилась: 27% в 2007 году и 26% в 2011-м. Наконец, доля тех, кто оценивает свое отношение к Борису Ельцину как «нейтральное», также остается практически неизменной (42–43%)[1].
Согласно тому же источнику, лишь 13% россиян воспринимают события августа 1991 года, неразрывно связанные с фигурой Бориса Ельцина, как «победу демократии»[2].
Итак, политическое руководство страны с упорством, достойным лучшего применения, считает нужным публично солидаризоваться с позицией, электоральный потенциал которой колеблется в диапазоне 11–17%.
Показательно при этом своеобразное распределение ролей между участниками правящего тандема, характер которого за минувшие годы претерпел некоторые изменения.
Так, на похоронах Ельцина в апреле 2007 года, а также в первую годовщину его смерти в 2008 году на соответствующих публичных мероприятиях тон задавал Владимир Путин, в первом случае в статусе президента, во втором – главы правительства. Мотивацию Путина при этом понять не сложно.
Вспомним, как все начиналось. Позиционирование «от противного», самоопределение через противопоставление предшественнику и его эпохе, без преувеличения, является краеугольным камнем всей парадигмы «путинской эпохи», как в идейно-политическом, так и в личном плане. Уже в первые годы пребывания Владимира Путина во главе государства сторонники президента не уставали подчеркивать выгодный контраст между молодым, сильным, спортивным Путинным – и слабым, больным, не способным адекватно воспринимать реальность Ельциным конца 90-х годов. Игра на очевидном контрасте казалась настолько выгодной, что избежать соблазна смогли не многие…
Вместе с тем в этой системе координат изначально присутствовал некий скрытый дефект, на который не уставали указывать противники президента: не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы выгодно смотреться на фоне «такого» предшественника… Другими словами, чем более уничижительный образ Ельцина и его эпохи формировался в угоду Владимиру Путину, тем больше оснований появлялось для девальвации собственных достоинств последнего.
Поднимая фигуру первого президента России из забвения, старательно очищая ее от накопившихся пластов всенародного презрения и неприятия, почти карикатурной нелепости, над которой потешался весь мир, Владимир Путин на самом деле возрождал не столько добрую память о Борисе Ельцине, сколько заложенную его предшественником модель «национального лидерства», опирающегося на массы и совмещенного с президентством. Путин взял эту ельцинскую модель власти и доработал до абсолюта.
Впрочем, правильно расставить исторические акценты Владимиру Путину необходимо было не только потому, что в 2008 году тема преемственности власти вышла на первый план. Ни для кого не секрет, что в России давно сложилась традиция, когда действующие правители развенчивают предшественников в угоду политической конъюнктуре. Не избежал этого соблазна в свое время и сам «национальный лидер». Однако Владимир Путин явно не хотел бы, чтобы так обошлись с ним и с его эпохой. Пусть даже тогда, в 2008 году, конъюнктура явно не давала поводов к таким опасениям.
Стоит также отметить, что в вопросах программных оценок как личности Бориса Ельцина, так и в целом его эпохи у Владимира Путина явное преимущество перед Дмитрием Медведевым, который в 1990-х годах не занимал достаточно высокого положения, чтобы судить о них иначе как с позиций рядового гражданина.
Тем более неожиданным может показаться то обстоятельство, что на этот раз, в 80-ю годовщину со дня рождения Бориса Ельцина, Путин уступил роль солиста на ключевых официальных мероприятиях в Екатеринбурге Дмитрию Медведеву. Едва ли это можно объяснить только сложившимся распределением ролей в тандеме, согласно которому глава правительства предпочитает опираться на твердое общественное большинство, которое, как однозначно следует из приведенных выше цифр, настроено в отношении первого президента России в лучшем случае равнодушно-нейтрально, в худшем критически.
В свою очередь, проблема позиционирования Дмитрия Медведева в этом контексте также не сводится только к тому обстоятельству, что президент – пожалуй, впервые в столь явной форме – публично солидаризовался с позицией, пользующейся поддержкой абсолютного меньшинства граждан страны. Не будем здесь строить догадки на тему того, в какой мере наметившийся дрейф Дмитрия Медведева в сторону политической маргиналии является сознательным стратегическим выбором президентской команды и как это сочетается с планами выхода кандидата на второй президентский срок.
Отметим другое. Само визуальное и содержательное оформление ключевого момента президентской программы в Екатеринбурге – выступления на открытии памятника Борису Ельцину – едва ли можно признать удачным. Если Владимир Путин на заре своего президентства, как мы помним, виртуозно сыграл на зримых выгодных отличиях на фоне своего предшественника, то выступление Дмитрия Медведева на фоне грандиозного памятника Ельцину сформировало в восприятии зрителей скорее «обратную перспективу».
Трудно отделаться от ощущения, что, говоря о «решительности и воле, силе характера» первого президента России, Дмитрий Медведев с плохо скрываемой завистью перечислял те самые качества, которых именно ему так не хватает на высшем государственном посту. Зримое визуальное несоответствие масштабов гигантской стелы и надписи «ЕЛЬЦИН» (вызывающей непреодолимые и весьма двусмысленные ассоциации с мавзолеем на Красной площади) и крошечных на ее фоне фигурок участников мероприятия, включая президента, смотрелось вопиющим диссонансом, меру ответственности за который еще предстоит установить сотрудникам пиар-служб Кремля.
Впрочем, едва ли отсутствие в Екатеринбурге Владимира Путина можно объяснить лишь желанием избежать невыгодных имиджевых решений, хотя и такое соображение, безусловно, имеет право на существование. Не менее существенным, как нам представляется, оказалось желание премьера дистанцироваться от тех идейно-политических позиций, которые были озвучены в ходе другого значимого мероприятия из программы екатеринбургского визита Медведева: первого заседания обновленного Совета при президенте по развитию институтов гражданского общества и правам человека. Высказывания председателя совета Михаила Федотова на тему того, что Борис Ельцин «вбил осиновый кол в могилу тоталитарной системы», скорее были бы уместны на праздновании 100-летия Рональда Рейгана, которое весьма символично почти совпало в этом году с юбилеем первого президента России.
Экспертам и аналитикам еще предстоит в полной мере оценить содержание и возможные последствия тех программных заявлений и документов, которые были презентованы на заседании Совета по развитию институтов гражданского общества и правам человека в Екатеринбурге. Определить, как более точно можно было бы назвать предлагаемую новым руководством совета программу: «десталинизацией» или «депутинизацией». Равно как и ту роль, которая отводится самому совету в меняющейся конфигурации системы принятия политических решений. Впрочем, это уже совсем другая история, вполне достойная отдельного опуса.
