Современный мир знает множество примеров государств, в которых власть действует в интересах не народа и общества, а в каких-либо других: собственных или навязанных извне (возможно, кто-то скажет, что таковы все государства современного мира, такая точка зрения тоже имеет право на существование). Власть в таком государстве использует ресурсы и мощности не на благо общества, проблемы которого решает ровно настолько, чтобы не провоцировать крупных кризисов легитимности, не доводить народ до «точки кипения». Такой тип государства сложился, в частности, в Тунисе, Египте, Ливии, а также в России. С той лишь разницей, что народы североафриканских стран уже прошли «точку кипения» (причем, необходимо признать, что терпели они достаточно долго[1]). Антиправительственные выступления в Тунисе и Египте последних месяцев, идущая в настоящее время гражданская война в Ливии, счет жертв которой, по оценкам ООН, уже идет на тысячи человек, актуализируют вопрос о возможности подобного сценария развития событий в России.
Именно такой социологический замер провел исследовательский центр ФОМ в начале февраля 2011 года в контексте событий в Тунисе и Египте, задавая вопрос о возможности подобных событий в России.
Результаты опроса, вообще говоря, не удивительны для аналитиков, но, возможно, оказались бы удивительными для представителей высшей власти, если бы были доведены до их сведения. Достаточно вспомнить, как в сентябре 2010 года на пресс-конференции по итогам Мирового экономического форума в Ярославле Президент на вопрос: «Есть такая точка зрения, что в обществе тяжёлая атмосфера… Вы согласны с этой точкой зрения?» ответил: «Нет, я не согласен с этой точкой зрения, потому что у нас не тяжелая атмосфера в обществе. У нас есть люди, которые недовольны тем, как мы развиваемся — это нормально абсолютно»[2].
Однако, когда больше половины опрошенных, которым был задан этот вопрос[3], считают возможными массовые социальные протесты в России, это, как представляется, не совсем нормально. Это говорит о том, что имеет место перегиб с преобразованиями, важными для каждого гражданина России.
Действительно, вряд ли кто-то пойдет на улицы из-за, например, утраченных Россией позиций сверхдержавы. Но когда курс реформ направлен на последовательное упразднение бесплатного образования и медицины, когда реформа ЖКХ делает непомерной квартплату, а в постепенно реализуемых планах – неподъемная для большинства населения России плата за недвижимость и газ для населения практически по мировым ценам, вероятность массового социального протеста существенно повышается.
Причем, о такой вероятности примерно одинаково судят представители всех возрастных категорий населения России.
Поэтому, власти стоит всерьез задуматься о дальнейшей возможности беспрепятственно реализовывать курс реформ, неприятие которого в обществе нарастает. За доказательствами достаточно обратиться хотя бы к самым последним данным социологических опросов, касающихся актуальных нововведений последнего времени. Это введение нового государственного образовательного стандарта, который должен был быть утвержден министром образования и науки А. Фурсенко 15 февраля 2011 года, но был пока отложен, а также преобразование милиции в полицию, которое вступит в законную силу 1 марта 2011 года.
Россия планомерно превращается в придаток мировой капиталистической системы, страну мировой периферии, колонию. Для этого необходимо ослабить тот потенциал (промышленный, военный, научный, образовательный, культурный и др.), который она приобрела, развиваясь в рамках другого цивилизационного проекта. Колонии необходимы соответствующие силы правопорядка, должна быть соответствующая армия, предназначенная для поддержания мировой, а не национальной безопасности, система образования, воспроизводящая легкую в управлении массу народа, и, конечно, колонии ни к чему всеобщее обязательное среднее образование.
Однако стоит вспомнить уроки истории. В начале ХХ века ценой кровопролитной гражданской войны народ России сделал свой цивилизационный выбор, весь ХХ век Россия вела борьбу, пытаясь избежать втягивания в периферию западного капитализма, сопротивляясь его экспансии.
Очевидно, что в рамках существующего курса у России нет будущего, поэтому варианта развития событий может быть два: либо власть изменит курс, либо, рано или поздно, народ изменит власть. Причем «точность» грядущего выбора заключается в том, что реальные рулевые (которые и довели Россию до нынешнего упадка) подталкивают народ к бунту, но не во имя смены и оздоровления курса, а во имя радикализации существующей модели.
Но в любом случае, «бессмысленного и беспощадного» варианта и неизбежно сопряженных с ним жертв и трагедий очень бы не хотелось.
